Однако попытка нанести в воздухе новый удар успеха не возымела – Куницын попросту отмахнулся рукой, едва не разломив стол. А когда врезался спиной в стену, не стал отодвигаться. Наоборот, уперся прочнее, готовясь встретить взбесившегося голыша – даже нацелился вспороть ему живот когтистой лапой. Но Вадим не купился на свое жгучее желание размазать это исчадие по стене и скакнул назад, отбив предательский удар тем же столом. Затем отбросил его и выпрямился против вампира, разминая запястья.

– Думаешь, тебя спасут шары ? – оскалился тот. – Герой!.. Я не такие фокусы знаю. Почему, по-твоему, я без оружия?

И тоже выставил перед собой ладони, странно шевеля короткими пальцами, будто нащупывал что-то в воздухе.

– “Знаешь, как это больно”? – спросил Вадим. – Лучше б тебе не знать!

С мясистых ладоней толстячка сорвались трескучие слепящие змеи, протянувшись к Вадиму, – тот едва успел прикрыться облаком . И все равно его шибануло, будто он угодил под разряд. Вот так сюрприз!..

– Спасибо за подсказку, – сказал Вадим, встряхиваясь. – Этим утром я гадал, какой Знак создает закоротки пространства!.. Теперь знаю.

И когда он выстроил из пальцев подсмотренную комбинацию, в вампира ударила струя плазмы, намного превосходящая его хилые нити.

– Эй-ей! – заверещал Куницын. – Ты обжег меня!..

– Да ты и впрямь дурень! – заметил Вадим. – А чего ты ожидал, когда сунулся сюда – ордена? Стоило затевать эту бузу, если не просчитал последствия… Ну давай, теперь твой ход!

Следующую атаку Вадим встретил ладонями, сформировав зеркало , и этот прием тоже сработал, опалив вампира собственными молниями.

– Ты не имеешь надо мной власти, – заговорил Вадим, наступая. – И Сила твоя мне не страшна, и “фокусы” тебе не помогут. Ты провалил задание, как и Леда. А знаешь, что самое худшее? Ты получил приказ и не смеешь его нарушить. Ты даже отступить не можешь. И ни поддержки тебе, ни спасения. Ну покажи, на что ты годен, задай жару!.. Тебе не простят поражения – знаешь же. Чего тебе терять?

И толстячок “задал”. Вадим был уже не рад, что напросился, – хотя Куницын и сам расстарался бы. Он скакал по комнате, словно блоха, отталкиваясь от стен, от потолка, и налетал на противника, как метеорит, сыпля молнии. Вадим запарился отбивать наскоки и пресекать его попытки отыграться на Леде, погрузившейся в воду по глаза. Обеими руками он создавал зеркала , с каждым разом более широкие, но от прямой атаки они не спасали, рассыпаясь с отчетливым шелестом. Однако и вампир терял силу, прорываясь через Защиту. Несколько раз Вадим пускал огне -шары , лишь бы уцелеть самому. Куницын шарахался от них как от ладана, и спасала его в эти моменты лишь скорость, на какую не способен ни один оборотень.

Но настал миг, когда прочность Вадимовых зеркал уравнялась с Силой вампира, а протянулись они уже на полкомнаты, от пола до потолка. Напирая, Вадим загнал противника в угол и там запер, отгородив перегородками, словно Паучиху в сознании Леды. Затем попробовал перевести зеркала на автономный режим и едва не упустил Куницына. После нескольких попыток это удалось, и Вадим с облегчением расслабил кисти, уже начавшие неметь.

Вот теперь Хищник находился, где положено: в клетке, – хотя и странной. Невидимые стенки не пропускали ни запахов, ни звуков, зато вид на экспонат предоставляли отличный. А Куницын не оставлял попыток вырваться, бросаясь на зеркала , как заведенный. На что он надеялся, непонятно. Ведь у вампиров Сила прибывает вместе с числом жертв – не то что у Охотников, способных на большие прорывы!

Полюбовавшись на Куницына, Вадим вернулся к девушке, только сейчас рискнувшей выпрямиться. Но не успели они выйти из воды, как дверь отворилась и в комнату вступила Эва. Вот она на вампира даже не взглянула, словно не считала его достойным внимания.

– Конкурентка? – с усмешкой спросила ведьма. – Не потерплю!

Действительно, женщины смотрелись как двойняшки – отличия углядел бы разве Вадим. (Все-таки его вкусы зависели от настроения. Либо просто менялись со временем.) К тому ж и на Эве не было ничего, кроме мерцающих капель, – будто она явилась сюда из-под водопада, заменявшего в ее комнате душ. Такой наряд ей всегда нравился больше – как и Вадиму.

Но, если честно, он предпочел бы видеть Леду в прежнем обличье – хотя бы для разнообразия. Две Эвы – это уже перебор!

– Ты подсматривала? – откликнулся Вадим, возвращая девушку в кресло. – Ай-яй, такая большая!..

Он поставил обратно стол – слегка потрескавшийся, однако целый, – и собрал с пола уцелевшие яства, водружая на место. Остальное побросал пока в угол, чтобы не топтать.

– Скажем так: страховала, – сказала Эва, усаживаясь в его кресло. – Эти комнатки отлично изолированы, словно бы специально, – ты заметил?

Покончив с уборкой, Вадим расселся перед столиком по-турецки, точно султан, переводя взгляд с одной красотки на другую. Ничего себе, гаремчик!

– Отнюдь, – сказал он. – В смысле: заметил. Не только комнаты – весь Храм. Двойной заслон, надо же! Из-за этого я чуть не пошел вразнос.

– Туго пришлось?

– Черт его поймет – по первому разу всегда страшно. Зато теперь кой-чего знаю.

– Полагаю, не слишком много? – С неудовольствием Эва покосилась на Леду.

– А тебе сразу “языка” подавай? – усмехнулся Вадим. – Так он и расскажет все, жди!

– Милая, ты хоть что-нибудь помнишь? – без особой надежды спросила женщина. – Что тебе оставили, а?

– Боюсь, только “легенду”, – после паузы ответила Леда, еще вздрагивая. – То есть я знаю, что за мной кто-то прятался, но подробности… – Она повела плечами, болезненно улыбнулась.

– Дай ей опомниться! – вступился Вадим. – После таких встрясок мне самому не мешало бы… – Он остановил взгляд на бутылке, еще полуполной.

– “Не пей, козленочком станешь”, – внезапно сказала Леда. – Вино заговорено.

– Это как?

В ответ она снова пожала плечами: дескать, что знаю, то знаю. А большего не требуй.

– Ладно, не буду, – согласился Вадим и снова взялся за виноград. – За говоры оставим на потом, а вот как учиняется массовое заклятие, я теперь представляю – прочувствовал на своей шкуре! Собираются с десяток Паучих, объединяют усилия и через тивишники, когда крепостные рассядутся перед экранами, разбрасывают тенета по всему городу. А заодно отбирают у бедняг жизне -силу – так сказать, обмен “зрелищ” на “хлеб”. Правда, зрелища плохонькие – так ведь куда денешься: монополия!.. А “хлеб” тут действительно жизнь – в точности, как на старых агитках.

– Сам додумался? – хмыкнула Эва. – Или Откровение снизошло?

– Скажем так: осенило, – ответил Вадим. – Это в какую корзину?

Искоса он наблюдал за Ледой, задумчиво озирающейся по сторонам. То ли девушка оценивала последствия недавнего катаклизма, то ли наново знакомилась с миром. Посматривала она и на Вадима. И что ожидала на нем увидеть – следы молнийных пробоев?

“Все-таки придется ее забрать, – со вздохом подумал Вадим. – Здесь ей при всем желании не ужиться. С житейской мудростью теперь возникнут проблемы!”

Как и с кормежкой: на оставшиеся от прежней Леды бутерброды девушка старалась не смотреть. Однако к прежней внешности мало-помалу возвращалась, благо отличия не очень большие, – слава богу, сообразила! Вадим-то еще выдержит двух Эв, но остальные вряд ли поймут.

– Теперь знаю, как вершатся чудеса, – добавил он. – Этого ты хотела?

– Выходит, для соперницы старалась? – Эва снова хмыкнула. – Подлаживалась, ломала себя… Как мерзко устроена жизнь!

Конечно, она дурачилась. Но и беспокоилась тоже – впервые за все время! Неужто дал повод для ревности?

– Зато я попробовал, – возразил Вадим. – А вне Храма это будет не так опасно. Ты ведь меня за корни полюбила?

– За состраданье, – буркнула ведьма. – Была б у меня такая докучливая собака, как твоя совесть, – давно бы пришибла!

– И за равновесие, – невозмутимо добавил он. – Как раз сегодня я выехал на нем – хотя еще бы чуть… Кстати, а чудеса обязательно “зачинать во грехе”? Разве нельзя слиться одними душами? Словно два ангелочка…