– Джейн Крофт написала госпоже, что скоро приезжает сюда.

– Кто такая Джейн Крофт?

– Когда-то давно она была камеристкой их дочери. Уехала, после того как мисс София умерла.

– Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, – раздраженно проговорил Тёртон.

– Все это время я общалась с Джейн и недавно, когда писала ей письмо, упомянула про мистера Поупа.

Дворецкий явно был шокирован:

– С какой стати вы это сделали?

– Да ничего такого там не было, – покачала головой Эллис. – Я просто упомянула, что у мистера Тренчарда появился новый любимчик. Но этого хватило, чтобы Джейн Крофт написала госпоже, а та немедленно вызвала Джейн к себе в Лондон.

Дворецкий помолчал, переваривая услышанное. Конечно, о связи Чарльза Поупа с семьей хозяев он знал побольше Эллис. Из письма, которое он выкрал для мистера Белласиса, стало понятно, что молодой Чарльз Поуп – внебрачный сын мистера Тренчарда, но вот какое место занимает во всей этой истории бывшая служанка покойной мисс Софии? Этого Тёртон не мог взять в толк.

– Мы должны рассказать все мистеру Белласису, – прервала его размышления Эллис.

– Да, – кивнул он, хотя и не был уверен, что подобная информация может пригодиться Джону. Тем не менее это может стать хорошим поводом вновь втереться в доверие. Тёртон знал, что Белласис не простил ему двойную цену, которую он заломил за письмо преподобного Бенджамина Поупа. – Вы правы. Я схожу к нему.

– Нет уж, я сама схожу! – возразила Эллис, почуяв, что дело пахнет чаевыми. – Ведь госпожа сказала все мне, а не вам. А вам, мистер Тёртон, придется придумать отговорку, если хозяйка вызовет меня, пока я отсутствую.

– Только скажите мистеру Белласису, что это я вас послал.

Эллис кивнула. Если раньше она подозревала, что между дворецким и человеком, на которого они оба работали, не все ладно, то теперь она знала это наверняка.

Мария Грей сидела на Белгрейв-сквер и читала, когда, подняв голову, увидела, что к ней подходит мать. Они жили не на площади, но поскольку Чешам-плейс была совсем близко, то устроили так, чтобы получить ключ от парка, и очень ценили эту привилегию. Служанка Райан сидела неподалеку и вязала. Мария так привыкла чувствовать себя пленницей, что уже почти не замечала надзирательницы. Леди Темплмор чуть замедлила шаг, чтобы полюбоваться дочерью. Мария была одета в темно-красное приталенное платье с длинными рукавами. Она напоминала средневековую принцессу, ожидающую возвращения возлюбленного из Крестового похода. Мария, без сомнения, была настоящей красавицей. И мать сказала себе, что все еще может сложиться удачно, если только она, Коринна Темплмор, не будет терять бдительности.

– Чем занимаешься?

– Читаю. – Мария подняла книгу и показала ее матери.

– Не роман, я надеюсь, – заметила та, но все же улыбнулась.

– Стихи. «Адонаис» Шелли. Элегия на смерть Джона Китса.

– Недурно.

Леди Темплмор села рядом с дочерью. Она прекрасно понимала, что надо сдерживаться – не кричать, не поучать, а просто сдерживать себя, – пока ситуация не разрешится.

– У меня хорошие новости, – сказала мать.

– Какие?

– Я получила письмо от Луизы, она приглашает тебя в Нортумберленд.

– В Нортумберленд?

– Как я тебе завидую! – Леди Темплмор оживленно покачала головой. – В это время года Белфорд просто великолепен!

– Но что мне делать в Нортумберленде? – Мария недоуменно смотрела на мать.

– А что ты делаешь здесь? Гулять, кататься верхом. И читать – это ты всегда любила. – Мать говорила с таким энтузиазмом, словно бы предполагаемая поездка была чудесной наградой, и впрямь достойной зависти. – Как мне хочется оказаться подальше от Лондона, от всей этой грязи и тумана. Только подумай! Ты будешь гулять между скалами, любоваться морем… – Она умолкла, словно захваченная этой соблазнительной картиной.

Дочь, разумеется, прекрасно понимала, что происходит.

– Мама, но мне не хочется уезжать из Лондона. По крайней мере, сейчас.

– Верится с трудом!

– Нет, – решительно покачала головой Мария. – Я никуда не поеду.

– Дорогая моя, – Коринна взяла дочь за руку, – почему ты не хочешь поверить, что я знаю, как лучше? Хотя бы раз? – Ее слова сопровождались улыбкой, сладкой и ироничной одновременно. – Когда ты вернешься, я уже все подготовлю. Все девушки умрут от зависти!

– Что подготовишь?

– Как «что»? Твою свадьбу, конечно. Перед отъездом сходим с тобой на примерку. Потом, когда будет готова модель в ситце, отправим кого-нибудь в Белфорд, чтобы ты прикинула. А последнюю примерку оставим до твоего возвращения. У нас будет день-два, чтобы все привести в порядок.

Мария медленно закрыла книгу.

– Ты уже назначила дату?

Леди Темплмор мысленно удовлетворенно хмыкнула. Дочь, кажется, свыклась с мыслью о свадьбе. Коринна готовилась к слезам и сопротивлению, но все происходило совершенно иначе.

– Мы. Мы назначили. Я списалась с преподобным мистером Белласисом, и мы договорились, что это будет в среду, в начале декабря. Тогда ты сможешь провести осень на севере и вернуться домой отдохнувшей, счастливой и готовой к новому приключению.

– Под новым приключением ты подразумеваешь Джона Белласиса?

– Брак для юной девушки – это всегда приключение.

Мария мрачно кивнула:

– И где это приключение должно начаться?

– Сперва мы хотели, чтобы вы обвенчались в Лимингтоне, но, если ты не возражаешь, я склоняюсь к Брокенхёрст-Хаусу. Не тащиться же в Ирландию, а с нашей стороны ничего более подходящего нет. Но мне нравятся лондонские свадьбы, и хлопот для всех будет намного меньше. Славная белгравская свадьба. Прекрасно звучит!

Коринна глянула на окна второго этажа, просматривающиеся сквозь ветви. Там как раз был бальный зал, которому вскоре предстояло стать местом действия той свадьбы, что обеспечит будущее их обеих.

– Очень любезно со стороны лорда Брокенхёрста, – сказала Мария.

Леди Темплмор мечтательно кивнула:

– На самом деле он будет рад сыграть свадьбу в любом из двух домов. Мне сказали, что он доволен выбором Джона и более чем рад принять тебя в семью.

Тон этого разговора был настолько невозмутим, что Коринна позволила себе считать, что дело в конце концов разрешится благополучно.

– А леди Брокенхёрст? Что на это говорит она?

Коринна покосилась на дочь, но та смотрела прямо перед собой, не выказывая никаких признаков гнева или волнения. Это был просто вопрос. За ним ничего не стояло.

– Уверена, она тоже будет в восторге.

– Но разве ты еще не говорила с ней?

– Нет пока, – сказала Коринна и счастливо вздохнула, захваченная открывающейся перед ней перспективой. – Я пошлю записку, и завтра утром можем пойти на первую примерку. Пора браться за дело.

Оцепенев от страха, Мария шла следом за матерью обратно на Чешам-плейс. Она хоть и привыкла жить под надзором, но никогда прежде не испытывала такого ужаса, какой сковал ее сейчас. Гомон играющих на площади детей, пение птиц, шум ветра и разговоры прохожих – все словно бы растворилось, и единственным звуком, который девушка слышала, был стук ее собственного сердца, отдающийся в ушах. Мария прикусила нижнюю губу и вонзила ногти в кончики пальцев. В голове крутилась одна-единственная мысль: «Я не могу выйти замуж за этого человека, лучше умереть». До сего момента свадьба казалась какой-то далекой призрачной идеей, безумным планом ее матери, который никогда не осуществится. Но теперь он грозил вот-вот претвориться в жизнь. Мария не могла заставить себя даже думать об этом. Но думать было необходимо. Ибо одно она знала совершенно точно: надо действовать, пока не стало слишком поздно.

Джон Белласис догадывался, в чем, по всей видимости, состоит тайна Джейн Крофт. Едва Эллис начала описывать события утра, как он уже понял, что нашел последний недостающий фрагмент головоломки. Джейн Крофт – мать Чарльза Поупа! Все сходится. Пока Тренчарды жили в Брюсселе, двадцать пять лет назад, она и Джеймс…