Но сейчас, когда приближалось назначенное время, нервы у молодого человека сдавали. Как он может утверждать, что любит Марию, если готов вот так взять и поставить под угрозу ее честное имя? Но, даже задавая себе этот вопрос, Поуп знал, что просто не в силах не увидеть ее снова.

Когда он пришел сюда, дул сильный ветер. Вода была покрыта рябью, мелкие волны лизали берега пруда и плескались у его ног. Несмотря на погоду, вокруг прогуливалось множество женщин, некоторые парами или небольшими группками, а между ними носились детишки. Мальчики постарше пытались поднять с земли ярко-красного воздушного змея, а позади них собрался целый совет из их встревоженных нянюшек: одни покачивали новенькие плетеные коляски с младенцами, а другие держали своих подопечных на руках.

Чарльз сел на скамейку и стал смотреть на уток, плавающих в пруду. При этом он все время озирался, внимательно всматриваясь в лица прохожих. Где же Мария? Может быть, решила остаться дома? Прошло уже двадцать минут после назначенного часа. Ну конечно, она передумала. Небось посоветовалась с матерью или с камеристкой, и они сочли план безумным, каким он, собственно, и был. Чарльз встал. Ну надо же быть таким идиотом! Эта утонченная и прекрасная девушка отстоит от таких, как он, на тысячу миль. Что он здесь делает? Только понапрасну теряет время.

– Простите меня, пожалуйста!

Чарльз резко обернулся – и вот она! В простом легком твидовом костюме, рукой придерживает шляпку.

– Мне пришлось бежать, – улыбнулась Мария. Ее глаза сверкали, щеки раскраснелись, и девушка пыталась отдышаться. – Убежать от Райан оказалось гораздо сложнее, чем я думала.

Тут она засмеялась, потому что Чарльз не ушел, ждал ее, они не разминулись, как она того боялась, и все снова было великолепно. Мария села на скамейку, Поуп – рядом.

– Вы пришли одна? – вырвалось у Чарльза. Он не собирался показывать, насколько изумлен, но она ведь ставила на кон свою репутацию.

– Конечно одна! Не думаете же вы, что мать отпустила бы меня, если бы заподозрила, куда я иду, а Райан доверять нельзя. Она о каждом моем шаге бежит докладывать маме. Мистер Поуп, вам очень повезло, что вы родились мужчиной!

– Я рад, что вы не родились мужчиной. – Произнеся эти слова, самые смелые за все время их знакомства, Чарльз умолк, пристыженный собственной дерзостью.

Мария снова рассмеялась:

– Знаете, сегодня я собой, можно сказать, горжусь. Я убежала от своей служанки и поймала кеб, впервые в жизни. Неплохо, правда?

Он не мог избавиться от ощущения, что втягивает девушку во что-то опасное.

– Леди Мария, мне кажется, из нашей встречи ничего хорошего не выйдет. Для вас, разумеется. Вы серьезно рисковали, идя сюда.

– Мистер Поуп, но вы ведь наверняка восхищаетесь людьми, которые умеют пойти на риск? – спросила она, рассматривая уток.

– Я бы не стал восхищаться мужчиной, который позволит своей возлюбленной пожертвовать собственной репутацией. – Чарльз даже не заметил, что невольно проговорился, назвав ее своей возлюбленной.

Зато она заметила.

– Это потому, что я помолвлена? – тихо спросила Мария.

– Да. Но даже если бы вы не были помолвлены… – Поуп вздохнул. Увы, реальности пора было вторгаться в волшебную страну. – Я не тот человек, которого леди Темплмор станет рассматривать в качестве возможного претендента на руку дочери.

Он рассчитывал тем самым пресечь все дальнейшие разговоры, но девушка восприняла его слова иначе: они открыли дорогу тысяче возможных толкований.

– Вы хотите просить моей руки? – спросила она, глядя ему в глаза.

Чарльз не отвел взгляд. Какой смысл теперь лгать?

– Леди Мария, я отправился бы сражаться с драконами, я прошел бы по горячим углям, я вошел бы в царство мертвых, лишь бы получить надежду завоевать ваше сердце.

Несколько секунд Мария молчала, потрясенная таким заявлением. Она выросла в другом мире и привыкла к витиеватым, цветистым речам, но не к искреннему выражению чувств. Теперь она понимала, что разожгла в сердце этого прямого и открытого человека любовь, которая уже не была ему подвластна. Чарльз любил ее всем своим существом.

– Боже, – сказала она. – Всего за несколько простых фраз мы прошли огромную дистанцию. Зовите меня Мария.

– Не могу. И я сказал вам правду, потому что вы заслуживаете правды, но мне кажется, что не в нашей власти осуществить эти мечты, даже если предположить, что и вы тоже этого хотите.

– Я действительно этого хочу, мистер Поуп. Чарльз. Не сомневайтесь.

Она припомнила неловкий, натянутый разговор, который состоялся у них с Джоном Белласисом в утренней комнате в доме ее матери, и с удивлением сравнила две эти сцены. «Так вот что такое любовь, – подумала Мария, – а не та вздорная мешанина светских анекдотов и бледных, неискренних комплиментов».

Чарльз не ответил. Он просто не осмеливался посмотреть в ее прекрасное, полное надежды, гордое лицо, страшась, что окончательно потеряет голову. И что бы Мария сейчас ни сказала, она все равно разобьет ему сердце. Даже если она не имеет такого намерения, даже если она решила быть с ним и в радости и в горести, рано или поздно все придет к одному и тому же. Если Мария сетовала на то, что родилась женщиной, то Чарльз обижался на судьбу за то, что родился сиротой и стал приемным сыном сельского священника.

Тут его внимание привлекла фигура, стремительно шагающая по широкой аллее.

– Уж не матушка ли это ваша? – вдруг спросил Поуп, вскочив на ноги.

Он узнал эту женщину, которую впервые увидел на балконе во время званого вечера у Брокенхёрстов. Он помнил, как леди Темплмор встала в дверях, всем своим видом выражая неодобрение. Еще тогда он понял, что леди Мария Грей ему недоступна. Сегодня вид у ее матери был такой же недовольный.

Девушка побледнела:

– Должно быть, Райан отправилась прямиком домой и сказала ей, что я улизнула. Видимо, служанка услышала адрес, который я назвала кебмену. Вам нужно уходить, и немедленно!

– Я не могу уйти, – запротестовал Чарльз. – Не могу же я допустить, чтобы вы приняли весь удар на себя?

– А что такого? – Мария пожала плечами. – Виновата только я одна. И не волнуйтесь. Матушка меня не съест. Но сейчас не самый подходящий момент, чтобы представить вас в качестве моего возлюбленного. Вы же и сами это прекрасно понимаете. Так что идите!

Мария схватила его руку и пожала ее. После этого Чарльз стремительно ретировался, шагая поперек посыпанных гравием дорожек, и затерялся в зарослях кустарника.

– Кто был этот мужчина? – спросила подошедшая леди Темплмор.

– Просто прохожий, который заблудился. Искал Королевские ворота.

Мария говорила очень убедительно. Леди Темплмор присела на скамейку:

– Дорогая моя, мне кажется, пришло время нам с тобой поговорить.

Чарльз не слышал этого разговора, хотя о его содержании мог догадаться. Но все это было не важно. Ускорив шаг, он возвращался к улице Кенсингтон-Гор, и грудь его чуть не разрывалась от счастья. Мария любит его. И он отвечает ей взаимностью. Ничто иное не имело сейчас значения. Она только что призналась, назвав его своим возлюбленным. Если Мария разобьет ему сердце, это будет стоить одного того мгновения. Поуп не мог даже предположить, что будет дальше, но не все ли равно, если он любит и любим. Этого пока что было вполне достаточно.

Джону Белласису пришлось взять себя в руки, прежде чем переступить порог родительского дома на Харли-стрит. Он и сам не мог сказать, почему так недолюбливал его. Может быть, потому, что дом был таким невзрачным по сравнению с роскошным дворцом его тети на Белгрейв-сквер. Может, он напоминал Джону, что его происхождение не настолько блестяще, как хотелось бы. Но не исключено, что все обстояло гораздо проще: отец с матерью наводили на него тоску. Это были скучные люди, обремененные проблемами, которые сами себе создали, и в душе Белласису-младшему все чаще хотелось, чтобы отец уже сошел наконец со сцены, оставив его прямым наследником дяди. Как бы то ни было, когда Джон открыл дверь, он почувствовал упадок сил.