– И где она расположена?

– В Бишопсгейте. Это в Сити.

– Тогда мы пройдем вместе с вами часть пути. Библиотека находится на Пэлл-Мэлл, сорок девять, так что вам не придется делать крюк. А по дороге вы познакомите нас с миром хлопка и расскажете, чем собираетесь заняться в Индии, только постарайтесь сделать это как можно более занимательно. Ну а потом мы расстанемся и разойдемся каждый по своим делам.

Вот так и получилось, что в следующие полчаса, пока все трое брели по Грин-парку, Чарльз Поуп повествовал дамам о тонкостях текстильного производства. Он говорил о том, как собирается расширять фабрику, рассказывал о новом ткацком станке с автоматической системой остановки, которая срабатывает, как только нити рвутся. И все это время Мария наблюдала за его воодушевленным лицом, вслушивалась в его оживленный голос и любовалась движением его энергичных губ. Когда они добрались до Пикадилли, Мария уже знала почти все о сборе и транспортировке хлопка, равно как и о текстильном деле.

– Вы выиграли! – воскликнула она, закидывая сиреневый зонтик на плечо.

– Что выиграл? – не понял Чарльз.

– Мне ни разу не пришлось подавить зевок. Было познавательно и очень интересно. Браво! – засмеялась девушка и захлопала в ладоши, не снимая перчатки. Чарльз поклонился. – Хотелось бы мне как-нибудь побывать у вас в конторе.

– Боюсь, если ваша матушка считает, что нам нельзя даже вместе пройтись, – он покосился на Райан, которая стояла с каменным выражением лица, – то визит в Бишопсгейт она сочтет…

– Ерунда, – перебила его Мария. – Вы говорите, что леди Брокенхёрст заинтересовалась вашей компанией, так почему бы и мне тоже не прийти посмотреть?

– Не вижу никакой связи, – нахмурился Чарльз. – При чем тут графиня?

Затруднившись с ответом, Мария сказала, не подумав:

– При том, что я… помолвлена с ее племянником.

– Ах вот как!

Как глупо, что он почувствовал разочарование. Даже хуже чем разочарование. Словно он потерял дорогую жемчужину. «А на что, интересно, ты рассчитывал? Что у такой красивой и умной девушки, как Мария Грей, нет кавалеров? Ну конечно, она помолвлена! С юношей своего круга, ведь Мария и сама из благородной семьи, а ты никто, человек без происхождения».

– Может быть, мы с леди Брокенхёрст вместе нанесем вам визит, – продолжила Мария чуть энергичнее, чем следовало.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия, – улыбнулся Чарльз Поуп и приподнял шляпу. – А теперь за работу! – воскликнул он и, пожелав своим спутницам хорошего дня, повернулся и зашагал по Пикадилли.

Джон Белласис сидел в ресторане «Мистер Пимм», располагавшемся в доме номер три по Поултри, и потягивал из большой кружки эль, когда внутрь вошел его отец и сел напротив. Как обычно по вторникам, Джон навещал приятеля, биржевого маклера, контора которого находилась за углом, на Олд-Джури. Белласис-младший уже изыскивал способы преумножить свое будущее состояние и удачно вложить средства. «Важно делать вид, что суетишься, – говорил он себе, – чтобы те, кому я сейчас должен, были уверены, что рано или поздно получат свои деньги обратно».

– Вот ты где, – сказал Стивен.

– Добрый день, отец. Как ты узнал, где меня искать?

– Ты всегда здесь торчишь. – Стивен наклонился поближе. – Можешь себе представить, – Белласис с усилием хлопнул руками по столу, – он мне отказал!

– Кто?

Джон поставил на стол недопитую пинту и отодвинул в сторону тарелку с обглоданными на совесть бараньими костями.

– Дядюшка твой, кто же еще! – Стивен потянул себя за две белые полоски ткани, свисающие с воротника. – Что мне теперь делать? – Он чувствовал, что срывается на визг, но его охватила паника. – У меня осталось всего два дня… Вернее, теперь уже один.

– А сколько ты у него попросил?

Джону не было необходимости угадывать причину, по которой огорчился отец: наверняка опять проигрался и влез в долги.

– Тысячу фунтов. – Стивен внимательно разглядывал тарелку Джона, ища, нельзя ли чем-нибудь поживиться. Его пальцы зависли было над костями, но в конце концов выудили кусок остывшей моркови в масле. – Я задолжал Шмитту.

– Шмитту? Этому дикарю?! – поднял брови Джон. – Тогда лучше заплатить, – вздохнул он. – С ним шутки плохи.

– Сам знаю, – закивал отец, жуя морковку. – Можешь придумать, кто бы мне помог?

– Ты имеешь в виду, кто одолжил бы тебе денег?

– А что же еще? Если бы я мог занять и отдать долг Шмитту, это помогло бы мне выиграть несколько дней и договориться о кредите, ну или еще что-нибудь в этом роде. Придется отдавать с процентами, но если я займу хотя бы пятьсот фунтов, то смогу добиться отсрочки.

– У меня нет подходящих знакомств. Но ты наверняка сумеешь раздобыть наличные. Обратись в банк. – Джон побарабанил по столу аккуратно подстриженными ногтями. – Там знают, кто мы, знают, что у семьи есть состояние и что рано или поздно оно перейдет ко мне. Наверное, под него ты можешь взять денег?

– Уже пробовал, – откровенно признался Стивен. – Банкиры считают, что мой брат пребывает в добром здравии и ожидание слишком затянется.

Джон пожал плечами:

– Еще я слышал про одного поляка: Эмиль Кручинский, живет недалеко от Вест-Энда. Он может достать тебе деньги в нужный срок.

– А сколько он берет?

– Пятьдесят процентов.

– Пятьдесят! – надув щеки, фыркнул Стивен. Официантка, наклонившись, протирала отгороженный столик напротив. Ее пышная задняя часть ритмично покачивалась вправо-влево. – Это, пожалуй, слишком.

– Такие сейчас расценки для срочных ссуд, – ответил Джон. – Тебя связывают по рукам и ногам, и все это прекрасно понимают. А что, продать совсем нечего?

– Только дом на Харли-стрит, а он уже заложен-перезаложен по самую крышу. Сомневаюсь, что мы выручим за него хоть пенни.

– Тогда убеди банкиров или иди к поляку, – хмыкнул Джон.

– Знаешь, кого я сегодня видел в доме твоего дяди на Белгрейв-сквер? – нахмурившись, сказал Стивен. – Чарльза Поупа, того самого.

– Протеже Тренчарда? Того, который был на вечере? – озадаченно спросил Джон. – Интересно, с какой стати он опять туда пришел?

– Вот и я о том же, – кивнул Стивен. – Но ведь пришел. Они весело хохотали на пару с твоей тетушкой, причем не где-нибудь, а у нее в гостиной. Я застал их, когда Чарльз уходил. По-моему, это очень подозрительно. Мальчишка покраснел, когда я увидел его. По-настоящему смутился.

– Ты же не думаешь, что у них было романтическое свидание? – усмехнулся Джон.

– Боже упаси! – хохотнул Стивен, снова откидываясь на спинку кресла. – Но что-то там такое происходит, доложу я тебе. Каролина вкладывает деньги в фабрику Поупа.

– Да что ты? – выпрямился Джон. Услышав про деньги, он сразу оживился. – С чего вдруг тетушке интересоваться коммерческим предприятием, да еще предприятием абсолютно постороннего человека, неизвестно откуда взявшегося?

– Вот именно, – согласился отец. – И для людей, которые только недавно познакомились, они вели себя слишком по-дружески. Ты помнишь, как она водила его по комнатам на том вечере? На мой взгляд, это выглядело не слишком прилично. Женщина с таким положением в свете – и вдруг какой-то никому не известный молодой человек…

– А кстати, кто он такой? Кто-нибудь знает о его происхождении? Наверняка мы могли бы откопать что-нибудь интересное.

– Мне, по крайней мере, ничего не известно. У меня и у самого этот Чарльз Поуп не вызывает симпатий, а главное, мне не по душе, какое влияние он приобрел на мою невестку, леди Брокенхёрст. Та выставляет себя полной идиоткой.

– Ты не знаешь, сколько она вложила?

– Судя по тому, что юный мистер Поуп, уходя, выглядел крайне довольным собой, – задумчиво проговорил Стивен, – полагаю, сумма должна быть немалой. С какой стати Каролина дает деньги постороннему человеку, когда мой дражайший братец не желает помочь даже своему ближайшему родственнику?

– Вот-вот, – кивнул Джон.

Оба некоторое время молча сидели за деревянным столом, размышляя о несправедливости.