Каролина Брокенхёрст уже не испытывала к этой женщине такой неприязни, как поначалу. В конце концов, Анна привела ее к Чарльзу, и за это одно стоит быть ей благодарной или хотя бы проявить снисхождение.

– Кэткарты уходят, – заметила Каролина, бросив взгляд в зал. – Вы простите меня, если я пойду с ними попрощаюсь?

С этими словами она удалилась, спускаясь по лестнице так плавно, словно скользила по ступенькам, едва касаясь их.

Обратный путь до Итон-сквер показался вечностью. Все пассажиры экипажа были настолько переполнены событиями вечера, что никто не проронил ни слова. Кучера Альберта Кверка обычно больше интересовали непостоянство природных стихий да крепость коньяка во фляжке, чем смена настроений хозяев, которым он служит, но в этот вечер и он не мог не почувствовать общей атмосферы.

– Если такими возвращаться с вечеринки, так, по мне, лучше уж дома сидеть, – сказал он миссис Фрэнт, усаживаясь за стол в людской с большой кружкой чая. – Вы согласны, мисс Эллис?

Но та ничего не ответила, продолжая пришивать оторванную пуговицу.

– От мисс Эллис вы ничего не добьетесь, – хмыкнув, сурово произнесла миссис Фрэнт.

– Так и подобает вести себя камеристке леди, – кивнул мистер Кверк. На самом деле он даже одобрял мисс Эллис.

Как известно, нападение – лучший вид обороны. Когда открылось, что Джеймс тайком вел дела с Чарльзом, он решил возложить всю ответственность на жену. Если бы она хранила их общий секрет, ничего бы не произошло.

Что, разумеется, было справедливо, но весьма кстати прощало ему грех двойной жизни: сам он был знаком с внуком, наслаждался его обществом, а супругу держал в неведении.

Анна не могла даже смотреть на Джеймса. Ей казалось, что мужа, которого она знала и любила, похитили злые феи, подсунув вместо него какого-то совершенно чужого человека.

Оливер не меньше сердился на свою жену, но по более традиционным причинам. Сьюзен весь вечер не обращала на него внимания, непрестанно флиртуя с Джоном Белласисом, который едва снизошел до того, чтобы заметить Оливера. И отец тоже порядком разозлил его. Почему лицо Джеймса просветлело, как только Поуп вошел в комнату? Да кто он вообще такой, этот парень?

Что до самой Сьюзен, то она пребывала в смятении: после унылой жизни в семействе, куда она вошла после замужества, мир, о котором она так долго мечтала и который наконец ей позволили увидеть, показался молодой женщине просто сказочным. Эти сверкающие золотом просторные гостиные и лестницы, величественные галереи и обеденные залы, битком набитые титулованными особами: какие имена, словно читаешь учебник английской истории… А потом еще и Джон Белласис! Сьюзен искоса глянула на сидевшего рядом в экипаже Оливера. Видно было, что муж того и гляди сорвется, но ей было все равно. Она вгляделась в его рыхлое недовольное лицо и с тоской подумала о другом лице, совершенно на него не похожем, на которое она смотрела совсем недавно. Сьюзен знала, что Оливер сердится, а все потому, что он не привык к обычаям света. В высшем обществе никто не упрекнул бы респектабельную замужнюю даму за легкий флирт, за приятный вечер, проведенный в обществе умного и обаятельного незнакомца. Ну, не совсем незнакомца. Сьюзен призадумалась: неужели ей не доведется ничего больше узнать о мистере Джоне Белласисе? Экипаж остановился. Они приехали.

– Благодарю вас, Уильям. Далее я справлюсь сам. Можете быть свободны.

Оливер любил говорить со своими слугами так, будто играл роль в театре Хеймаркет. Но Билли уже привык, и ему, вообще-то, нравилось быть камердинером. Пусть даже у мистера Оливера. Все лучше, чем драить серебро и прислуживать за столом. Билли не сомневался, что потом, когда будет готов уйти, сможет получить место настоящего камердинера в благородном семействе. Дело верное.

– Хорошо, сэр. Вас разбудить утром?

– Приходите в девять. Опоздаю завтра на службу, но, думаю, меня простят, после той ночи, которую я пережил.

Билли, естественно, очень хотелось услышать подробности, но мистер Оливер уже стоял в халате, так что шанс был упущен. Может быть, удастся поднять эту тему на следующий день. Чуть склонив голову, слуга удалился, тихонько притворив за собой дверь. Оливер подождал несколько минут, дав волю раздражению на весь мир: на Сьюзен, на Чарльза Поупа, на своего глупого камердинера, который и не камердинер даже, а так, лакей. Затем, решив, что Билли уже должен был уйти из коридора, Оливер снял халат и без стука вломился в спальню жены.

– Ой! – испуганно вскрикнула Сьюзен. – Я думала, ты уже спишь.

– Ужасный вечер. – Оливер изрыгнул эти слова, словно выбил пробку из бочки. В каком-то смысле так оно и было.

– А мне показалось, что было интересно! Какие гости – грех жаловаться! Должно быть, половина кабинета министров, и я точно видела маркизу Аберкорн, она разговаривала с кем-то из министерства иностранных дел. По крайней мере, мне показалось, что это она, только в жизни маркиза намного красивее, чем на портрете, который выгравирован на…

– Прием был просто отвратительный! И благодаря тебе он оказался еще хуже!

Сьюзен глубоко вздохнула. Еще один семейный вечер. Она спиной почувствовала, как ее служанка Спир не дыша застыла у двери. Ей очень хотелось, чтобы про нее забыли: хозяйка прекрасно знала эту ее уловку.

– Спир, вы можете идти, – сказала она, стараясь говорить ровно и непринужденно. – Я вызову вас позже. – Разочарованная камеристка вышла, и Сьюзен повернулась к Оливеру. – Ну что там такое стряслось?

– Ты бы знала, если бы целый вечер не таращилась в глаза этому надушенному идиоту!

– Мистер Белласис был надушен? Я и не заметила.

Но замечание мужа заинтересовало ее, поскольку по этим словам было понятно, что Джон не главная причина его гнева.

– Будешь вести себя как потаскуха, все и будут относиться к тебе соответственно. Думаешь, получила карт-бланш? Да ничего подобного! Если ты бесплодна, это еще не значит, что можно пускаться во все тяжкие.

Некоторое время Сьюзен молчала, собираясь с мыслями. Разговор становился более неприятным, чем она рассчитывала. Она спокойно посмотрела на Оливера:

– Тебе надо лечь. Ты устал.

Он уже жалел о своих словах. Хорошо зная мужа, Сьюзен видела это. Однако на извинения рассчитывать не стоило: не тот человек. Вместо этого Оливер счел за благо переменить тему:

– Кто вообще такой этот Поуп? Откуда он взялся? И почему отец вкладывает деньги в его дело? Вот скажи: в мое дело он когда-нибудь вкладывался?

– У тебя нет дела.

– Не важно! И почему леди Брокенхёрст все время водила Поупа по гостиной, как циркового пони? Как ему удалось заинтересовать графиню? С тобой или со мной она за весь вечер и словом не перекинулась, даже для приличия. – Его голос прерывался, и в какой-то момент Сьюзен испугалась, вдруг муж сейчас заплачет.

Оливер начал ходить по комнате туда-сюда. Сьюзен следила за ним, перебирая в уме впечатления от посещения Брокенхёрст-Хауса. Она и вправду считала, что вечер прошел прекрасно. С Джоном было весело. Он заставил Сьюзен почувствовать себя привлекательной, значительно более привлекательной, чем она считала себя многие годы, и это ощущение было исключительно приятным.

– Мне понравился преподобный мистер… – Она вопросительно глянула на мужа, словно бы имя вылетело у нее из головы. – Белласис! Ну конечно. Отец мистера Белласиса. Такая славная семья.

Сьюзен попыталась представить все так, будто в ее долгой беседе и неприкрытом флирте с Джоном не было ничего особенного. Может быть, Оливер окажется настолько поглощен своим гневом на мистера Поупа, что примет ее невысказанное оправдание.

– Ты хоть знаешь, кто он такой?

– Про кого ты говоришь? – Сьюзен не понимала, о чем толкует муж. – Про преподобного мистера Белласиса?

Оливер посмотрел на жену. Неужели она и впрямь не знает, кто этот человек? Когда дела отца пошли в гору, Оливер не терял времени даром и познакомился с историей большинства старинных аристократических семей. Правда, ему казалось, что он тогда посвящал во все и Сьюзен. Но нет, похоже, она даже не догадывается.