Следовательно, чтобы вычислить промежуток между последней смертью и следующим рождением, он применял косвенный способ: он исчислял время, потраченное на то, чтобы осмыслить, кем был в прошлых жизнях и кем бы он мог стать далее после нового рождения.
«Полагаю, что я знаю ту выдающуюся личность, которой я был в течение моей жизни семьсот лет назад. В тот промежуток времени, пока у меня не было тела, она могла родиться десять раз. Таким образом, существуют воспоминания о ее десяти прошлых рождениях. Единственно исходя из этих воспоминаний, я могу вычислить, сколько лет я находился без тела».
Поясняя разницу между временем, которое личность находится в теле и в «нетелесном» состоянии, Ошо говорит:
«Это несколько похоже на следующее: в один прекрасный момент я засыпаю и вижу сон. Во сне я вижу, что прошли годы, а через некоторое время вы будите меня и говорите, что я задремал… Во сне эти несколько лет могли пролететь мгновенно. Временная шкала времени сна иная… Если, очнувшись от сновидения, тот, кто этот сон видел, не имеет возможности определить, когда он заснул, тогда будет трудно определить продолжительность времени его сна. Это можно сделать только с помощью часов, например, если в предыдущий раз я проснулся в одиннадцать часов, а сейчас встал, когда на часах только одна минута двенадцатого. Другими словами, я могу узнать это только потому, что вы тоже были здесь со мной (в одно и то же время со мной); другого способа узнать это нет. Следовательно, только таким образом было определено, что прошло семьсот лет».
Ошо делает упор на то, что в отношении духовного роста людям чрезвычайно важно знать об их прошлых жизнях, чтобы они могли начать свои поиски с того места, где они закончили их в прошлом. Так они смогут сберечь значительные запасы энергии и время, предназначенные для поисков Истины в текущей жизни. Он объясняет:
«Таким образом, то немногое, что я рассказал вам о моей предыдущей жизни, происходит не от того, что она имеет какую-то ценность или вам надо что-то обо мне знать.
Я рассказал это только потому, что вы размышляете о самих себе и нацелены на поиски своих прошлых жизней. Те моменты ваших прошлых жизней, которые вы узнаете, станут для вас духовной революцией и эволюцией. Потом вы начнете с того места, на котором закончили в предыдущей жизни; в противном случае вы потеряетесь в бесконечных жизнях и никуда не придете. Каждая следующая жизнь станет повторением предыдущей».
Ошо рос как всякий обычный ребенок, и все же в нем было нечто совершенно уникальное, отличавшее его от других детей. С самого раннего возраста одной из выдающихся черт его характера была нацеленность на эксперимент. Его интерес к людям, его тонкие наблюдения человеческой натуры, его творческое отношение к действительности и его собственные поиски «настоящего» являлись факторами, непосредственно и прямо определившими его полную экспериментами жизнь.
Его поиски привели к его необыкновенным озарениям относительно окружавшего его мира и человеческой души. С каждым озарением он все ближе и ближе подходил к пониманию, «что есть что».
Юность: годы странствий
Даже будучи ребенком, Ошо проявлял жажду познания Истины. На его поиски повлияли бесчисленные столкновения со смертью. Впервые он пережил шок от встречи со смертью в возрасте пяти лет, когда умерла его младшая сестренка Кусум, которую он обожал. Он был так опечален ее уходом, что отказывался от пищи и упорно вел себя как правоверный джайнский монах, одеваясь в набедренную повязку и нося с собой чашку для подаяний. Его мать описывала эту сцену следующим образом:
«Когда мы ели, он просил нас сесть в ряд и ходил из конца в конец и просил еды, протягивая чашку для подаяний».
Только после настойчивых убеждений маленький Ошо согласился вернуться к своим обычным, повседневным делам.
Многие из случившихся у Ошо встреч со смертью были частью его собственных экспериментов. Три наиболее значимых случая были предсказаны астрологом. Дед Ошо обратился за предсказанием к одному очень авторитетному астрологу, который, сверившись с астрологической картой Ошо, предсказал, что ребенок не доживет до семи лет. Раз ребенок был обречен на такую короткую жизнь, астролог, как следствие, счел ненужным чертить дальше его натальную карту.
После смерти астролога его сын продолжил работать над натальной картой Ошо. Сын астролога был весьма озадачен и наконец объявил, что ребенок каждые семь лет будет находиться под угрозой смерти и почти наверняка погибнет в возрасте двадцати одного года. Естественно, эти предсказания обеспокоили родителей Ошо и всю их семью. Но, как указывает Ошо, астрологи были в какой-то степени правы. Седьмой, четырнадцатый и двадцать первый годы жизни стали периодами, когда Ошо все ближе и ближе сталкивался со смертью.
Говоря о своем первом, самым глубоком переживании смерти, Ошо рассказывает:
«В возрасте семи лет я выжил, но глубоко прочувствовал смерть, не на себе, но на примере деда с материнской стороны. Я был так привязан к нему, что его смерть показалась сродни моей собственной. При приближении смерти мой дедушка утратил речь. Мы в нашей деревне целые сутки ждали, что будет дальше. Однако никаких улучшений не наступило. Я помню, как он старался что-то сказать, но не мог. Он хотел что-то сказать, но не смог произнести этого. Вот нам и пришлось везти его в город на запряженной волами повозке. Медленно, одно за одним, его чувства начали сдавать. Он умер не сразу, но медленно и мучительно. Сначала отказала речь, потом слух, затем он закрыл глаза. Сидя рядом с ним в повозке, я наблюдал все очень близко, а нам предстоял путь в тридцать два километра… Все происходившее тогда было выше моего понимания. Эта смерть была первой, свидетелем которой я стал, и я даже не понимал, что он умирает… Медленное угасание его чувств и сама его кончина глубоко врезались в мою память».
Для Ошо вместе с уходом любимого дедушки рухнул весь мир. Ошо продолжает описывать то, как он чувствовал себя после его смерти:
«Когда он умер, мне казалось предательством принимать пишу. Да, мне просто не хотелось жить. Я ощущал, хотя и по-детски, что произошло нечто очень значимое. Три дня я просто лежал. Я просто не вставал с постели. Я повторял — если он умер, я тоже не хочу жить. Я остался жить, но в эти три дня я сам пережил смерть. Я как бы умер, и я пришел к пониманию — теперь я могу сказать относительно того раза, что это было смутное переживание, — я как бы почувствовал, что смерть невозможна».
Эта смерть повлекла за собой еще одну глубокую перемену в Ошо как в отдельной личности — разрушение горячей, глубоко личной привязанности принесло свободу, возможность быть единственно самим собой — и быть одиноким. Ошо утверждает:
«Смерть взглянула на меня до того, как началась настоящая жизнь. В самом начале моей жизни была разрушена сама возможность того, что кто-то станет для меня важней меня самого. Первоначально существовавшая ценность была низвергнута… Само понятие существования в одиночестве завладело мной в возрасте семи лет. Одиночество стало моей природой. Его смерть навсегда освободила меня ото всех видов человеческих привязанностей. Его смерть стала для меня смертью всех связей. С тех пор я не мог завязать с кем-либо хоть сколько-нибудь прочных уз. Как только мои отношения с кем-либо становились слишком близкими, на меня падал взгляд смерти».
Это не означает, что смерть сделала его нелюдимым — только то, что он перестал смотреть на других с точки зрения налаживания прочных отношений. С тех пор смерть сопровождала каждое живое существо, с которым он вступал в близкий контакт. Он воспринимал действительность с той точки зрения, что человек, с которым он почувствовал хоть какую-то близость, назавтра может исчезнуть. Самое существование смерти и бесплодность поисков каких бы то ни было прочных отношений привело его к пониманию, что одиночество делает человека по-настоящему счастливым. Вот как Ошо объясняет это:
