Хотя Ошо никогда не интересовался политикой, его юный ум вполне осознавал все то, что происходило вокруг.
В то время Индия находилась под британским правлением, и Ошо был против этого. Еще один друг его детства, Гулаббхай, делясь воспоминаниями об Ошо, рассказывает о том, как глубоко Ошо был обеспокоен политической и общественной несправедливостью, царившей тогда в Индии. Гулаббхай, который был тесно связан с Ошо с 1940 по 1950 г., стал его учеником, хотя и был на девять лет старше.
«Жить без надежды в неустойчивом мире и все же быть бесстрашным, являлось выдающимся качеством Ошо, — говорит Гулаббхай. — Мы всегда восхищались тем, как он выказывал свою смелость в выявлении пороков общества. Хотя Ошо был самым молодым из нас, мы относились к нему с благоговением и величайшим уважением. Те качества бунтаря, которые мы сейчас видим на всемирном уровне, нам повезло наблюдать в более обыденной обстановке в наши школьные дни».
Как говорил Гулаббхай, Ошо никогда не выражал желания заняться политикой — его главный вклад в жизнь общества состоял в том, что он твердо высказывался против угнетения, несправедливости и ханжества. Будучи решительно против британского правления в Индии, он никогда не принимал постоянного участия в деятельности партии Индийского национального конгресса или другой политической партии. Он всегда выступал независимо. Однако было время, когда Ошо принимал активное участие в борьбе за свободу, пусть и недолго.
В 1949 г. представитель Индийской национальной армии (Indian National Army — INA) под предводительством Субхаша Чандра Бозе встретился с Ошо и его дядей Шикхарчандом. Он убедил их организовать молодежное крыло INA с Ошо в качестве капитана. Ошо также был участником другого националистического движения, Раштрия Свамесевак Сангх (Rashtriya Swayamsevak Sangh — RSS), но и в нем тоже надолго не задержался. Он быстро вышел и из INA, и из RSS, поскольку не принимал их внутренней дисциплины, идеологии или системы. Его мнение о Махатме Ганди лежало в той же плоскости. Хотя Ошо восхищался искренностью и неутомимыми усилиями Ганди, но его идеи и категоричность никогда не привлекали Ошо, и он откровенно высказывался относительно политических взглядов Ганди.
Экспериментирование занимало в жизни Ошо такую же значительную часть, как и его бунтарство. Каждый день он делал что-то новое и отличное от предыдущего — поиски продолжались на всех уровнях. Он экспериментировал со сном, выбирая для пробуждения и отхода ко сну разное время; он пробовал поститься и есть в необычные для этого часы, он медитировал, стоя в реке, в лесу, под дождем. Он экспериментировал с оккультизмом и задержкой дыхания по йоге, с магией и телекинезом. Он также успешно экспериментировал с гипнозом.
«Часто к своим экспериментам Ошо привлекал друзей», — рассказывает еще один друг детства Ошо, Свами Сукхрадж Бхарти. Сукхрадж припоминает, как однажды, когда они катались на лодке, Ошо столкнул в воду мальчика, не умевшего плавать, и старательно присматривая, чтоб тот не утонул, заставил его самого бороться за жизнь. Несколько раз он толкал голову пловца в воду на несколько секунд. Когда бедняга выныривал, Ошо спрашивал: «Ну и как это?» Он имел в виду — насколько напряженным был эксперимент, каково это — быть под водой без возможности вдохнуть воздуха? Потом Ошо объяснил, что только тогда, когда речь идет о том, чтобы остаться в живых, и человек подходит к точке наивысшего напряжения, тогда начинаются настоящие поиски Бога.
Один памятный эксперимент молодого мастера включал в себя восхождение на утес в полночь. Друг Ошо, Свами Агеа Сарасвати, вспоминает:
«Он вел нас на прогулку вдоль реки в темную полночь. Потом он велел нам подниматься на высокий холм и идти по самому краю крутого обрыва. Это был эксперимент, от которого волосы вставали дыбом. Мы были напуганы до смерти. В сотне метров внизу лежала пропасть. Один неверный шаг — и мы полетели бы вниз навстречу смерти. Когда бы он ни брал нас на такие опасные прогулки, мы, однако, всегда знали, что его главное намерение состояло в том, чтобы мы бесстрашно предались этому эксперименту; его главная цель состояла в том, чтобы сделать наши действия все более и более осмысленными, а нас — более отважными и бесстрашными».
Экспериментирование по большей части было направлено на накопление опыта в состоянии медитации. Ошо описывал эксперименты с прогулками по краю обрыва и с прыжками в воду с моста как примеры перехода в трансцендентные состояния разума:
«В детстве я обычно брал своих друзей на реку. Мы шли по узкой тропинке вдоль берега реки. Идти по самому обрыву было очень опасно, один неосторожный шаг — и ты летишь прямиком в реку, а это было самое глубокое место. Там никто не ходил, но это было самое любимое мое место. Я старался провести своих друзей по самому узкому карнизу. Очень немногие были готовы идти со мной, но те, кто пошел, получали великолепные впечатления.
Все они рассказывали мне: „Это так странно — но мысли замирают!“ Иногда я вел моих друзей к железнодорожному мосту, чтобы прыгать с него в реку. Это было опасно и… запрещено. Там на часах всегда стоял полицейский, потому что туда, чтобы свести счеты с жизнью, часто приходили самоубийцы. Чтобы полицейский позволил нам прыгать, нам приходилось подкупать его. Постепенно он начал понимать, что к мосту приходят одни и те же люди, которые не собираются умирать и совершенно не заинтересованы в том, чтобы покончить с собой.
На самом деле он постепенно полюбил нас и перестал брать у нас подношение. Он говорил: „Можете прыгать. Я не стану смотреть в эту сторону. Можете приходить, когда хотите“. Мост был очень высоким… Перед тем как вы сталкивались с поверхностью воды, проходил промежуток времени между мостом и рекой, когда ум неожиданно отключался. Это было мое первое мимолетное знакомство с медитацией; вот так я все больше и больше заинтересовывался медитацией. Мне было интересно выяснить, как можно было бы достичь этих мгновений без того, чтобы идти в горы, на реку или какие-то там мосты; как человек может позволить себе войти в эти пространства, никуда не перемещаясь, просто прикрыв глаза. Попробовав это однажды, это уже нетрудно повторить».
Главной составляющей всех экспериментов была смелость. Ошо всячески поддерживал мысль о том, что ищущий истину и есть тот, кто постоянно экспериментирует, а для эксперимента нужна смелость.
«Смелость (по Ошо) — это величайшее качество, потому что без смелости не существует свободы, а без свободы нет истины…»
Сам Ошо прилагал большие усилия, чтобы постоянно быть настороже и в ясном уме. Когда он учился в средней школе, например, один из учителей, которого Ошо любил и которым восхищался, настаивал на том, чтобы на ежедневной перекличке учащиеся отвечали «Присутствует, сэр!», а не «Здесь, сэр!». На это Ошо говорил:
«Если имеется в виду настоящий момент, это просто нелепо. Нет никакой разницы, говорить ли „Присутствует, сэр!“ или „Здесь, сэр!“. Но у меня появилось чувство, что для него это почему-то важно, и я принялся об этом размышлять. И когда бы он ни вызывал меня, я всегда отвечал „Присутствует, сэр!“, и я не просто отвечал — я это еще и чувствовал: я действительно присутствую, я настороже, осознаю окружающее. И получал замечательные мгновения, целые полминуты. Я становился настолько „присутствующим“, что класс исчезал и учитель исчезал вслед за ним».
Ошо был в такой же степени настроен на восприятие окружающей действительности. Он говорит:
«Я родился в джайнистской семье и, естественно, как и все остальные ее члены, был скован теми же условностями. Условности настолько незаметны, что, если ты однажды дал им собой овладеть, ты становишься неспособен думать или видеть самостоятельно. Ты делаешься глух ко всему, что идет вразрез с условностями. Но я был постоянно начеку, постоянно бдителен, следовательно, не дал условностям себя захватить».
