Роя, в свою очередь, подобная просьба разозлила и даже отчасти испугала, потому что Браен, как и братья Де Лейкс и Гарет Уэйзи происходил из небедной семьи и был отпрыском хоть и пришедшего в упадок, но все же старого американского рода, тогда как к нему, Рою, все всегда относились с еще большим презрением, чем к негру или индейцу; Рой ничего не отвечал и просто выжидал, выигрывая время, а точнее, если говорить совсем откровенно, просто справляясь с волнением.

- Ну, допустим, есть, - сказал он наконец. Что предложишь взамен?

Рой слышал, что у Браена есть богатый дядя, который живет в Ки-Уэст, во Флориде, и время от времени присылает племяннику дорогую одежду, подарочные купоны, и разные приятные мелочи и вещицы на память.

- Естественно я тебе заплачу, Рой. Я ведь, знаешь, не совсем голодранец.

- Деньги мне не нужны, - Рой закусил край нижней губы, так что она свернулась трубочкой.

Тогда Браен залился краской, и Рой понял, что юноша в него влюблен, влюблен по уши.

- Положим, нашлась бы у меня травка, а может и чего посильней, вот только поделись я с тобой, ты же об этом растрезвонишь всем и каждому.

Все это происходило примерно через год после торжественной церемонии вручения аттестатов, на которой Сидней Де Лейкс нанес Рою Стертеванту пощечину на глазах почти у всего класса. (А некоторые утверждали, что еще и плюнул в него). В то время Рой Стертевант часто не мог заснуть: он метался и ворочался ночами в постели, порой громко вскрикивая "Мама, помоги!" Ее уже четырнадцать лет как не было на свете, и Рою скоро должно было исполниться девятнадцать. "Ты не должна была оставлять меня, мама". Однажды - ему тогда было всего пять лет - мать к его ужасу сказала ему, что когда-нибудь покинет его и уйдет в маленький домик в лесной глуши (и с тех пор, по прошествии многих лет, всякий раз, как Рою попадался заброшенный дом, он стремился его купить), а потом, когда Рою исполнилось восемь, мать и правда сделала то, чем его пугала - умерла и покинула его, так что он остался брошенным теперь уже в своем затерянном в лесу доме, тогда как она сама отправилась в далекий неведомый рай, где он уже никогда не смог бы с ней воссоединиться.

В тот миг, когда Браен просил его дать ему травки, Рой любил этого юношу едва ли не сильнее, чем любил мать. Ибо, как и она, он обладал той же нежной, светлой и теплой красотой, и у него были такие же большие, ясные, карие глаза.

- Короче, Браен, - Рой стряхнул с себя задумчивость, - что предложишь взамен, если я дам тебе травки?

- Да что захочешь, Рой. Ты знаешь, я не жмот какой-нибудь.

- Я слышал, твой дядя шлет тебе из Ки-Уэст славные тряпки.

- Ну да, ничего так, верно... Только он мне, честно говоря, никакой не дядя. Просто парень, с которым я как-то познакомился на вечеринке в Вашингтоне. Я здорово ему приглянулся.

Рой нежно потянул Браена к себе за левую мочку уха.

- На тебе ведь отличные трусы, верно, Браен? - спросил он чуть слышно.

- Кто тебе такое сказал? - Браен испуганно оглянулся по сторонам, как будто желая убедиться, что они здесь одни.

- Выходит, так и есть. На тебе славные трусы.

- Ты-то откуда знаешь?

- Подглядел разок, как ты серанул у меня в туалете. Когда ты спустил штаны, я сразу заметил, что у тебя такое бельишко, какого тут отродясь никто не видал, не то что не носил.

- Ну может и так, а чего тут такого, ходить в хороших трусах.

- Если забыть о том, как ты ими разжился, то пожалуй что ничего... а скажи-ка, как насчет махнуть их на травку?

- Трусы за травку, Рой? Ты меня удивляешь.

- Раз так, удивись еще больше и отдай их мне.

- Ты чего, взаправду возьмешь их в обмен?

- Так точно сэр, за пакетик травки, еще как возьму.

- Ну ладно, а когда тебе их надо?

- Сейчас.

- Тебе их... чистыми отдать?

- Они мне нужны сию минуту, или никакой сделки.

- Но зачем они тебе, Рой? В смысле....

- Это уже мое дело.

- Как скажешь. - Браен поднялся. - Где мне их снять-то? - он смущенно обвел комнату взглядом.

- Прямо тут, передо мной.

Недолго поколебавшись, Браен принялся раздеваться, но при этом на него напала ужасная дрожь. Юношу всего трясло. Наконец Рой приблизился к нему и помог снять остатки одежды. Браен остался только в носках и ботинках. На него было больно смотреть, и он почти весь посинел.

Однако Рой рассматривал его трусы, как мастер ювелирных дел изучает часовой механизм.

- Ты вообще моешься, Браен? - произнес он наконец.

- Ну так, особо часто, как и ты, - окрысился тот. - А теперь гони мою травку, ну.

- Чистейший шелк, да еще и импортные. Париж, Франция, хм? Подумать только, сшиты вручную! Кто только тебе такие подарил?

- Хорош Рой, где моя травка?

Рой неторопливо оглядел его с ног до головы, отчего Браен вновь отчаянно покраснел.

- Видишь вон там маленькое бюро, на котором стакан? То что тебе нужно в первом ящике, в левом углу. Там для тебя пакетик.

Браен поковылял к бюро. От стыда, что его заставили ходить голым, он переставлял ноги как калека.

Браен открыл ящик бюро и взял там пакетик. Юноша довольно ухмыльнулся.

- А в третьем ящике найдешь мои старые, но чистые трусы. У нас с тобой один размер. По крайней мере в некоторых местах.

Браен обернулся и глянул на него с удивлением, а потом открыл ящик и поспешно натянул свежие трусы Роя.

Рой в свою очередь сел и принялся наблюдать, как тот одевается. Между тем он аккуратно сложил грязные трусы Браена и убрал их в большой синий целлофановый пакет.

- Браен, - сказал он, и голос его теперь звучал спокойнее. - Пойди сюда.

- Может, ты думаешь, что продешевил? - Озабоченно спросил покупатель. - Если что, у меня дома есть еще трусы, могу принести в придачу.

- Не надо мне твоих трусов, как будто сам не знаешь... Мне нужен ты.

- Это ты к чему, - спросил Браен надув губы, и лицо его залилось всеми оттенками румянца.

- Хорош держать меня за кретина, Браен. Я-то знаю, как они тебе достались... Вот только я люблю тебя, слышишь? Ты понял?

- Наверное, - отозвался Браен, отводя взгляд в сторону.

Рой вскочил с места, сгреб Браена в объятия и прижал к себе.

- Не делай мне больно, Рой. Пожалуйста.

- С чего ты взял, что я хочу сделать тебе больно?

- Я не переношу боли, Рой. Пожалуйста.

- Пойди сюда, Браен. Сядь ко мне на колени и успокойся.

Браен сделал как он сказал, но вдруг расплакался.

- Я знал, что ты меня подчинишь, Рой, - произнес Браен, когда Рой, безо всякого отпора с его стороны, поцеловал его и сжал в объятиях, скользнув ладонью ему на грудь.

- Я знал, что этим все кончится.

- Хорош реветь, а.

Недолго думая, Рой снова раздел Браена, но как и прежде позволил ему остаться в башмаках и в носках.

- Хочешь, забирай назад свои дорогущие труселя.

- Нет, не надо, они твои, Рой. У нас был уговор, все по-честному.

Вместо ответа, Рой сгреб его своими лапами и чуть не разорвал юною плоть, которая теперь была вся в его распоряжении. (Браену всего за несколько дней до этого исполнилось шестнадцать). После того случая, пользуясь выражением самого мальчика, он и "попал в подчинение Роя". Подобное рабство, в итоге, осточертело им обоим, а кроме того, такого рода мощная и всепоглощающая страсть не могла продлиться долго. Однако Рой рассчитывал использовать Браена МакФи как пешку, чтобы "растопить сердце" Сиднея, который оскорбил его при всех, и который столько лет, еще с восьмого класса, "держал его в своей власти".

Два события из прошлого постоянно мучили Роя: первое - когда мать покинула его навсегда и ушла в "маленький домик в лесной глуши", и второе, когда Сидней прилюдно нанес ему пощечину на вручении аттестатов в старшей школе, и эти события непрерывно прокручивались у него в голове как фильм, что без конца повторяясь идет в кинотеатре на протяжении вечности, не давая ему ни отдыха, ни короткой передышки, ни секундного покоя, даже когда Рой спал или до бесчувствия накуривался травкой, что делал постоянно.