Презрительные огоньки сверкнули на консоли компьютера:

— Ни одного бита мысли я не потрачу на этих кибернетических глупцов! — прогремел он. — Я имею в виду не что иное, как тот компьютер, что придет после меня!

Фук начал терять терпение. Он оттолкнул свою записную книжку и пробормотал:

— Что это еще за мессианские замашки!

— Грядущее сокрыто от вас, — промолвило Глубокое Раздумье, — но я в своих сверхмощных цепях могу пускаться в плавание по бесконечным дельта-потокам грядущей вероятности, и я вижу, что однажды настанет день и придет компьютер, которому я недостоин даже просчитывать технические характеристики; но который мне самому суждено будет разработать.

Фук глубоко вздохнул и посмотрел на Лунквиля.

— Ну, ладно. Будем задавать вопрос? — спросил он.

Лунквиль жестом остановил его.

— О каком это компьютере ты говоришь? — обратился он к Глубокому Раздумью.

— О нем я сейчас ничего не скажу, — ответило оно. — До поры. Теперь спрашивайте у меня что-нибудь другое, дабы я могло начать работать. Говорите.

Программисты посмотрели друг на друга и пожали плечами. Фук собрался и начал:

— О, Глубокое Раздумье! — сказал он. — Задача, для выполнения которой мы создали тебя, такова. Мы хотим, чтобы ты дало нам… Ответ!

— Ответ? — переспросило Глубокое Раздумье. — Ответ на какой вопрос?

— Жизни! — выпалил Фук.

— Вселенной! — подхватил Лунквиль.

— И вообще! — закончили они хором.

Глубокое Раздумье помолчало с минуту.

— Непросто, — сказало оно наконец.

— Но ведь ты это можешь?

Снова повисла многозначительная пауза.

— Да, — ответило Глубокое Раздумье. — Это я могу.

— Ответ существует? — спросил Фук сиплым голосом.

— Простой ответ? — добавил Лунквиль.

— Да, — ответило Глубокое Раздумье. — Жизнь, Вселенная и Вообще… Ответ существует. Но, — добавило оно, — мне придется хорошенько подумать.

В этот миг торжественность момента была вдруг нарушена: дверь распахнулась, и в комнату ворвались два человека в выцветших грубых синих плащах и поясах с эмблемой Зарысобанского Университета, раскидывая беспомощных служащих, пытавшихся загородить им дорогу.

— Требуем допустить! — кричал тот из этой пары, что был помоложе, целясь локтем в горло хорошенькой молодой секретарше.

— Не имеете права от нас скрывать! — хрипел старший, выкидывая младшего программиста обратно за дверь.

— Требуем признать, что вы не имеете права нас не допустить! — орал молодой, хотя он уже закрепился внутри комнаты, и никаких дальнейших попыток выдворить его не делалось.

— Кто вы такие? — спросил Лунквиль, в гневе поднимаясь с кресла. — Что вам надо?

— Я — Маджиктиз! — объявил тот, что был постарше.

— А я требую признать, что я — Врумфондель! — крикнул тот, что был помоложе.

Маджиктиз повернулся к Врумфонделю:

— Все нормально, — объяснил он ему сердито, — этого не нужно требовать.

— Отлично! — крикнул Врумфондель, трахнув кулаком по ближайшему столу. — Я — Врумфондель, и это не требование, это факт! Что мы требуем, так это факты!

— Да нет же! — воскликнул в раздражении Маджиктиз. — Это как раз то, чего мы не требуем!

Едва остановившись, чтобы набрать воздуха в легкие, Врумфондель крикнул:

— Мы не требуем фактов! Что мы требуем, так это полное отсутствие фактов! Я требую признать, что я могу быть, а могу не быть Врумфондель!

— Да откуда вы взялись, черт вас дери? — вышел из себя Фук.

— Мы — философы, — сказал Маджиктиз.

— А может быть, и нет! — сказал Врумфондель, погрозив программистам пальцем.

— Нет, мы философы! — настоял Маджиктиз. — Мы вполне определенно выступаем здесь представителями Объединенного Профсоюза Философов, Мудрецов, Светил и Прочих Мыслящих Людей, и мы требуем выключить эту машину, и немедленно!

— А в чем дело? — спросил Лунквиль.

— Это я сейчас объясню, коллега, — сказал Маджиктиз. — Разграничение вот в чем дело.

— Мы требуем признать, — проорал Врумфондель, — что разграничение может быть, а может не быть тем, в чем дело!

— Дело вот в чем: вы со своими машинками складываете единички и нолики, — начал Маджиктиз, — а мы занимаемся вечными истинами, и все довольны, всем спасибо. Хотите, проверьте по платежной ведомости. По закону Поиск Истины в Последней Инстанции является неотъемлемой прерогативой профессиональных мыслителей. А теперь? Какая-то дурацкая машина в один прекрасный день находит эту истину, и что — мы все летим с работы? Прикиньте сами, какой смысл сидеть всю ночь и спорить о том, что Бог может быть, а может не быть, если эта машина может наутро дать нам номер его мобильника?

— Вот именно! — крикнул Врумфондель. — Мы требуем четкого определения и разграничения областей сомнительного и неизвестного!

В этот момент в зале раздался громогласный голос:

— Позволено ли мне будет вмешаться в обсуждение? — спросило Глубокое Раздумье.

— Мы объявим забастовку! — заорал Врумфондель.

— Точно! — согласился Маджиктиз. — Вы получите всесоюзную забастовку философов!

Гудение, стоявшее в зале, внезапно усилилось: несколько дополнительных басовых сабвуферов, вмонтированных в кабинетные успокаивающей формы и концентрирующе лакированные колонки по всему залу, подключились, чтобы придать голосу Раздумья дополнительную внушительность.

— Я только хотело сказать, — произнес компьютер, — что мои цепи уже заняты вычислением ответа на Самый Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Вообще, и остановить их нельзя. — Компьютер помолчал и, убедившись, что ему удалось завладеть вниманием присутствующих, продолжил уже тише. — Но завершение этой программы займет у меня некоторое время.

Фук нетерпеливо глянул на часы:

— Сколько? — спросил он.

— Семь с половиной миллионов лет, — ответило Глубокое Раздумье.

Лунквиль и Фук, моргая, поглядели друг на друга:

— Семь с половиной миллионов!.. — воскликнули они хором.

— Да, — подтвердило Глубокое Раздумье. — Я же сказало, что мне нужно подумать. И мне представляется, что работа такой программы может сделать огромную рекламу целой области философии. У каждого будет своя собственная теория относительно того, какой ответ я со временем дам; и кто же сможет лучше освоить этот рынок, чем вы сами? Пока вы спорите друг с другом достаточно яростно и поливаете друг друга в популярных журналах, жизнь прекрасна, не так ли? Как вам это нравится?

Оба философа стояли, раскрыв рты.

— Дьявол меня раздери, — сказал Маджиктиз. — Вот это я называю мышлением. Врумфондель, проклятье, почему мы сами никогда до такого не додумываемся?

— Хрен его знает, Маджиктиз, — ответил Врумфондель благоговейным шепотом. — Наверно, у нас слишком хорошо натренированные мозги.

Сказав это, они развернулись на каблуках и вышли за дверь навстречу жизни, которая не снилась им в их самых удивительных снах.

— Да, это очень поучительно, — согласился Артур, когда Старпердуппель пересказал ему эту историю в общих чертах. — Но я по-прежнему не понимаю, какая связь между всем этим и Землей, мышами и прочим?

— Землянин, это лишь начало истории, — сказал старец. — Если ты желаешь узнать, что случилось семь с половиной миллионов лет спустя в великий День Ответа, то позволь мне пригласить тебя в мой кабинет. Там ты получишь возможность лично поприсутствовать при тех событиях, заснятых на сенсОграфическую пленку. Если, конечно, ты не хочешь походить по поверхности Новой Земли. Она, правда, боюсь, покамест закончена лишь наполовину — мы еще не успели даже зарыть скелеты динозавров, после чего надо будет заложить третичный и четвертичный периоды кайнозойской эры, а уж…

— Нет, спасибо, — ответил Артур. — Это будет не совсем то.

— Ты прав, — согласился Старпердуппель, — это будет совсем другое, — и он развернул авиетку, направив ее обратно, вниз вдоль леденящей ум стены.

В кабинете Старпердуппеля царил беспорядок, похожий на последствия взрыва в публичной библиотеке. Войдя, старец поморщился: