- Да, отец... Он из Амстердама.
- А как зовут тебя?
- Ваян Блэнк.
- Фамилия наша... А имя - туземное. Странно...
- Так меня мама назвала.
- А как зовут ее?
- Катарина.
Ян Поль с недоумением посмотрел на Корнелиуса. Тот же только пожал плечами. Ваян уже лет десять работает на верфи, и каждый раз, когда его спрашивают о семье, несет эти небылицы. Будто других не может придумать. Все давно уже привыкли к его причудам, ведь работник он не ленивый, и даже - что надо, да и в обхождении с моряками уважителен. С другой стороны, если не было у него в роду голландцев, откуда тогда он знает наш язык? Такие мысли роились в голове Корнелиуса, но он промолчал.
- Ваян, тебя тоже переводят на новый корабль? - спросил он, чтобы сменить тему.
- Да.
- Ну, тогда до встречи!
- Корнелиус!
- Да!
- Приходи к нам на свадьбу в следующее воскресенье.
- Ты женишься? - на лице мастера было несказанное удивление. Надо же, так быстро этот худенький мальчонка, которого однажды привели к нему учеником, стал женихом. Как летит время! - И кто невеста? Я ее знаю?
- Анна, дочь корабельного подмастерья Федора Пальчикова...
- Из наших... Конечно, приду...
Корнелиус слышал о том, что Ваяна подобрали у мыса Доброй Надежды русские моряки, возвращавшиеся из Ост-Индии на клипере "Отважный". Об этом даже есть запись в судовом журнале капитана Андрея Прохорова. Но так как мальчонка не понимал по-русски, то нет в этой записи никакой информации о его родине. Все так и думали, что он с Ост-Индских островов. Первое время был он нелюдимым, замкнутым, забьется в угол, как волчонок... Никто бы и не узнал об этой истории, если бы не попал мальчик сюда, на верфь, и не столкнулся бы с голландскими мастерами. С ними он и заговорил. Вот уж удивились корабельщики: туземец, а не только понимает, но и говорит по-голландски! И сразу же в нем куда делась замкнутость! Стал улыбчивым, раскрылся, словно бутон цветка. Вот что значит человеческое общение!
- Ян, а ты заходи к нам с Марианной в гости! Хорошо? Познакомишься и с женой, и с дочерью. Петра наша совсем уже взрослой стала... Она никогда не была в Голландии...
- А вы дочку не в честь российского императора назвали?
- Может, и в честь... Заходи, будем рады...
В этот вечер Ваян долго не мог уснуть. Может быть, такое бывает перед свадьбой? Когда чувствуешь приближение чего-то очень важного и оттого волнуешься, как перед серьезным экзаменом. А может, гораздо больше... Ваян понимал, что, скрепляя священный союз с Анной, он не только берет на себя ответственность за ее судьбу, но и навсегда прощается с чем-то - с беззаботной юностью, а может быть, и с желанием единолично принимать решения. Всегда, когда получаешь одно, нужно жертвовать другим.
В тот роковой день ближе к полудню Ваяну нездоровилось. Обычно в это время он прогуливался по палубе, общался с пассажирами, а среди них были и два мальчика, причем, примерно такого же, как он, возраста. А тут появилась слабость, а потому - и апатия ко всему, что происходит на корабле. И так захотелось спать... Отец сказал, что это после неудачного завтрака, нужно отдохнуть, и все пройдет. И Ваян уснул.
И уже сквозь сон почудилось ему, что подошел к изголовью отец и дотронулся до его руки: "Не бойся, и с тобой ничего не случится... Если есть у тебя какой знак - прибереги его... А если вдруг больше не встретимся - знай, что я любил тебя как сына..." Странными показались тогда Ваяну эти слова.
Потом наступила ночь. А здесь он удивился, потому что на корабле еще не обедали. Ночь так резко опустилась на парусник, и оттого потемнело небо, но звезд на нем он не увидел. Пол в каюте накренился и громче обычного стал шум океана. Ваян продолжал смотреть свой сон, но тут кто-то постучал в иллюминатор. Мальчик открыл глаза и увидел, что это бьет копытом в стекло белая лошадь. Она словно хотела что-то ему сказать... Может быть, уберечь от опасности? Это тоже показалось Ваяну странным: на чем же стоит лошадь с той стороны корабля? На волне?
Ваян протер глаза - лошадь не исчезала. И тогда он вспомнил наказ отца приберечь свой знак, спрыгнул с лежанки и полез в саквояж, где лежал спрятанный им один предмет. Ваян достал его и зажал в ладони. Стало еще темнее. За иллюминатором уже ничего не было видно, даже лошади. И тогда он выбежал из каюты. Почти в это же мгновение почувствовал над головой водяную глыбу. Странно, он ведь не нырял - почему же оказался под водой? Конечно же, это - сон, но Ваян решил не подчиниться ему и... вынырнул. Он отлично чувствовал себя под водой, потому что вырос на берегу океана.
А потом наступил день, но он был еще страшнее, чем ночь: на водной глади океана мальчик не увидел ни корабля, ни экипажа, ни пассажиров... Он держался за широкую доску, а потом, чтобы поберечь силы, взгромоздился на нее и долго-долго лежал..
Когда на спокойную водную гладь начали опускаться сумерки, вдали показались серые, будто размытые в дымке, паруса. Потом они стали светлеть, стремительно приближаясь к его самодельному плоту. Больше Ваян ничего не помнит. Поэтому он всегда "прокручивал" одну и ту же картинку: лежит он на палубе, а моряки склонились над ним и говорят на чужом языке. Один их них потянулся к его крепко сжатому кулаку, но Ваян отдернул руку. Раздался хохот, видимо, показалось им смешным, что этот полураздетый мальчонка что-то прячет. Разве можно иметь хоть что-то ценное в то время, когда бесконечный океан оставил от корабля всего лишь несколько щепок?
Бракосочетание Ваяна и Анны проходило по всем канонам православной церкви. Незадолго до этого жениха крестили и нарекли Иваном. Ваня, Ванька, Ванечка - что еще может быть ближе к Ваяну? Накануне венчания оба они, как и положено, хорошо попостились, а затем - исповедовались у духовника. Утром, перед венчанием, помолились, попросив у Господа благословения, светлого семейного счастия. Затем отдельными экипажами поехали в церковь. Впереди в специальной карете лежала венчальная икона, как главное действующее лицо предстоящего ритуала, гораздо главнее, чем генерал за столом.
На Анне было вышитое золотом белое глазетовое[189] платье с длинными рукавами, а ее напудренные светлые волосы, собранные в высокую прическу, украшал венок из красных роз. Так уж повелось еще со времен Древней Руси: покрывать невесту красным покрывалом, а на голову ей надевать такой же красный венок. Этот цвет считался траурным, а чем не траур замужество - прощание с легким, безоблачным девичеством да с родительским домом? Оттого и приходилось Анне постоянно прятать за фату синие глаза, лучившиеся счастьем: по традиции, она должна была проливать из этих глаз слезы, и чем больше их вытечет, тем счастливее будет новый семейный союз.
Ваяна одели в старинный русский кафтан, правда, не столь длинный, как те, что носили во времена Великого посольства. Укороченный кафтан мягкого, пепельного, цвета, с застежкой посередине, а также широкий, расшитый серебром пояс, крепко затягивающий в талии, подчеркивали молодость своего хозяина.
В кафтане Ваян чувствовал себя не совсем уютно. Он привык к европейской - немецкой, французской и голландской одежде, которую давно уже велел носить всем, от бояр до крестьян - Петр Великий. А вот на свадьбах нужно было соблюдать старые русские традиции. Так что после свадьбы Ваян снимет этот наряд, а пока придется потерпеть.
Еще с утра он отправил невесте с нарочными "женихову шкатулку" - подарки на свадьбу. Он купил Анне длинное жемчужное ожерелье и с такими же жемчугами серьги, а также колечко с бирюзой. Ему очень нравился голубой цвет, всю жизнь бы любовался ее небесными глазами, а это колечко - как раз под цвет глаз... Были еще у него кое-какие недорогие безделушки, так он их тоже положил в шкатулку: пусть примеряет, а что понравится - наденет.
Церемония венчания обещала быть красивой и торжественной: Ваян заметил, что к их приходу даже внутри церкви украшения повесили, а священник надел самую праздничную одежду, с широкими рукавами, отороченными желтым атласом с золотым шитьем. Жених и невеста стояли на розовом атласном покрывале, подстеленном им под ноги, и слушали длинное-длинное благословение, с молитвами, воспевающими Господа Бога, и отпугивающими всякую нечистую силу. Для устрашения злых духов священник еще и размахивал венчальной иконой, окропленной святой водой. После того как новобрачные надели друг другу кольца в знак вечной любви и верности, он дал им поцеловать два раззолоченных узорами венца, а потом воздел эти венцы над их головами. Молодые, взявшись за руки, трижды прошли следом за священником по кругу, вдоль стен церкви. Затем они снова встали на розовое покрывало и отпили, прославляя молитвой Господа Бога, Пресвятую Богородицу и всех святых, красного церковного вина. Только после этого получили они полное благословение, так что жених мог уже и поцеловать невесту.
