- Альберт, а почему это место получило такое поэтическое название: "Мыс Доброй Надежды"? Оно действительно вселяет в моряков какую-то надежду? И на что?
- Этот мыс открыл один португальский мореплаватель... очень давно, более двухсот лет назад. И назвал его мысом Бурь, что очень не понравилось их королю, ведь тот не уставал надеяться, что именно отсюда откроется дорога в Индию. С указом короля шутки плохи, так что пришлось переименовать! Вот и стал он мысом Доброй Надежды...
Альберт сделал паузу и задумался.
- Ты знаешь, а ведь ожидания короля оправдались! Пусть гораздо позже! Васко де Гама все-таки прошел, обогнув этот мыс, в Индию!
Он обнял ее покрепче:
- Тебе не холодно? Показалось, что мурашки выступили...
- Нет! Это я так внимательно слушаю тебя, ожидая,что скажешь что-то ужасное...
- И скажу! А вообще-то здесь бури бывают... И пираты - тоже...
- О-о-о, как страшно!
- А еще здесь обитает Летучий Голландец! Старинный парусник появляется всегда неожиданно и пугает моряков...
- О-о-о, я уже испугалась не на шутку!
- Вот взлетит этот Голландец над океаном в небо, а оттуда, с высоты, увидит девушку одну на палубе и... украдет ее... Пойдем, Катарина, в каюту, уже поздно...
В Батавии голландский корабль встретили со всеми почестями. После пушечного залпа с прибывшего фрегата прогремел ответный залп с причала. Ровная шеренга солдат в голландской форме замерла по стойке "смирно", когда спускались по трапу управляющий новыми плантациями Ден Брабер Крезье и его помощник Альберт Блэнк с супругой. Их сопровождали еще несколько европейцев из обслуживающего персонала - туземцы считались более пригодными лишь для работы на плантациях и в лучшем случае в качестве садовников и подсобных рабочих на кухне.
Докеры принялись за обычную работу - освобождать корабль от многочисленных мешков, сундуков, коробов. Главным грузом на этот раз стали часы, механические игрушки и, как всегда, оружие. Кое-что прибыло и из продуктов: брикеты сыра и консервы. Туземцы на Яве, да и на других ближайших островах, не употребляли молочные продукты, поэтому голландский сыр не с чем было сравнивать. И доставляли его не как деликатес, а как традиционный продукт питания.
- Добро пожаловать! Заждались вас, заждались, - представитель штаб-квартиры Ост-Индской компании в Батавии Доменик Бонсель тепло пожал руку Ден Браберу Крезье и проводил его в поджидающий экипаж. Затем он проделал то же самое и с Альбертом, а Катарине поцеловал ручку. - Правильно сделал, что и жену привез, здесь работы - не на один год... Вас я сам провожу...
Экипаж двинулся в сторону новых построек. Они виднелись за кокосовыми пальмами, которые своими вековыми корнями держали побережье, не давая ему крошиться и растворяться в Индийском океане.
- Видите, как быстро разрастается Батавия? - Доменик Бонсель чувствовал себя в роли проводника. - Всего-то и пролетело семьдесят лет с небольшим, а вон какую крепость поставили! А сколько домов? Сейчас здесь живут где-то... семьдесят тысяч человек.
- А что это за поля подступают почти вплотную к крепости? - спросила Катарина.
- Вот эти низкие зеленые - рисовые. А там, дальше - деревья, мускатный орех. Это уже недавнее наше новшество. Раньше жили обособленно, ворота крепости держали на замке, а сейчас решили: что бестолку простаивают земли вокруг крепости? Вот и разбили плантации...
Катарина удивилась:
- Так сколько ж нужно людей, чтобы и в городе работали, и на плантациях!
- Людей всегда хватает! А если еще нужны - наши солдаты пригонят их с других островов...
- Доменик, я сегодня отдохну с дороги, а на службу уж завтра приду с утра, хорошо? - вставил в образовавшуюся паузу даже и не вопрос, а утверждение, Альберт Блэнк. - Надеюсь, за мое отсутствие вы не перевели штаб-квартиру в другое место?
- Ну что ты, Альберт, конечно, нет... Строится Батавия, да... но не так уж быстро, чтобы менять штаб-квартиры как перчатки. Кстати, с повышением тебя, что-то я и не поздравил... Надеюсь, новая служба придется по душе.
- Спасибо, Доменик, я тоже так думаю.
К светлому и просторному дому с двух сторон подступал молодой сад, с третьей - зеленые лужайки и несколько цветочных клумб, а с четвертой возвышалось широкое парадное крыльцо, к которому вела посыпанная мелкими камнями дорожка. Здесь и стояли высокие ворота из тяжелого дерева, закрывающиеся на задвижку с внутренней стороны и на замок - с наружной.
Катарина прошла в спальню и присела на широкую кровать, застеленную бордовым бархатным покрывалом. Рядом с ней стоял даже шкаф для одежды. Кто-то хорошо подготовился, чтобы вошли сюда люди вот так, как они - с несколькими баулами личных вещей, и начали жить.
- Альберт, а где здесь можно помыться?
- Не удивляйся, здесь никто не утруждает себя подогревом воды. Ее заливают в емкость, что стоит на крыше, и там она нагревается. Правда, когда на улице попрохладнее, то и вода не такая теплая... Многие женщины купаются в канале, здесь они протекают по всему городу... Привыкнешь со временем...
- А каналы какие? Как в Амстердаме?
- Да, точно такие! А у нас с тобой даже есть ванная комната! Пойдем, покажу...
Катарина с интересом разглядывала дом, сад, а потом и местные примечательности. Их удалось увидеть ей во время поездок с Альбертом: первый раз - на день рождения Ден Брабера Крезье, и второй - на прием, устроенный в честь приезда именитых гостей с соседнего острова. Кажется, один из них - англичанин, значит, из Английской Ост-Индской компании.
Самыми главными примечательностями считались Пенангские ворота[162] и сама крепость, обнесенная каменной стеной и рвом, а также совершенно новая португальская церковь, как напоминание о том, что эти люди здесь тоже побывали, и совсем недавно. Но особенно понравился Катарине Собор Гереджа[163]. Почти рядом с главной площадью Таман Фатахиллах[164] поднимались в небо несколько высоких башен, за которыми стояло основное строение. Если смотреть от парадного входа, то видны две башни, а за ними - большое круглое окно, похожее на открытый глаз. А если посмотреть на собор сбоку, то открывается вид на несколько башен, словно затягивающих основное здание в кольчугу, и видны боковые прямоугольные окна. У резных деревянных дверей собора стояла статуя Девы Марии, и потому многие называли этот храм Церковью святой Марии.
Катарина стала приходить в Собор Гереджа как можно чаще. Он находился недалеко от дома, так что можно было пройтись и без экипажа. Приятно было прогуляться по мощеной булыжником площади, особенно после дождя, когда чистые камни блестят под солнцем.
Многое в Батавии напоминало Амстердам: архитектура построек... такие же, как на родине, каналы. И верно говорил Альберт, в них действительно купались женщины. Правда, их пока еще было совсем мало в крепости, ведь далеко не все европейцы могли себе позволить привезти супругу: во-первых, это накладно по деньгам, а во-вторых - ее здоровье и даже жизнь подвергались большому риску.
За ворота крепости выходить нельзя: мало ли что взбредет в голову туземцам. Вот, например, не так давно ночью раздавалась барабанная дробь, это небольшие отряды яванцев подошли совсем близко к крепостной стене. Что они хотели этим сказать? Может быть, напоминали о себе? Или угрожали в случае жестокого обращения со своими сородичами? Но спать в такие ночи невозможно.
Закупка продуктов тоже оказалась непростой процедурой: специальные посыльные доставляли их на территорию крепости за особое вознаграждение, потому как были из числа местных - европейцам лучше туда нос не совать. Неудивительно, что порой возникали со стороны ходоков и задержки, так что для тех, кто жил в Батавии, вошло в привычку по возможности делать запасы.
Первые три месяца пролетели почти незаметно. Но вскоре произошли события, резко изменившие однообразные будни Катарины.
Однажды поздно ночью ее разбудили мужские голоса. Несколько человек разговаривали в кабинете мужа, недалеко от спальни, и через приоткрытую дверь сочился свет от горевших свеч. "Как же они без шума вошли в дом? - подумала Катарина. - Скорее всего, по условному знаку... Ведь я и не слышала, чтобы во входную дверь стучали".
