- Не смешно,- немного обиделась девушка и убрала руку.
- Тогда, что это?
- Я думала, ты все знаешь,- повторила она,- это, как коренные зубы. У всех по-разному: у кого-то появляются раньше, у кого-то позже.
- Зубы на голове? Катя, что ты несешь? Я еще не такой пьяный.
- Дурачок, конечно, это не зубы,- снова засмеялась Катя, и ему стало немного легче, правда, ненадолго.- Это гриб.
Произнесла она уже весьма серьезно. Хотя, он не сразу и поверил.
- Что?- в подтверждение своих сомнений, зло выпалил писатель.
- Это гриб. Так случается с каждым, но в разное время, как и с зубами. Мой, например, вылез два года назад. Боль была ужасная, но эта мазь,- и она снова протянула ему тюбик,- сразу поможет. А спустя неделю опухоль исчезнет. Появиться только родинка на мочке уха.
Она повернула голову и продемонстрировало свое милое ушко, на мочке которого он, действительно, заметил небольшую родинку. Невероятно, сколько раз он ласкал и шептал ей на это самое ушко разные непристойности, но только теперь увидел эту странную родинку. Хотя, ничего невероятного, все же, уши не были его любимым местом на ее теле.
- Я думала, ты все это уже знал,- продолжала удивляться Катя.
- Нет, не может быть. Это шутка такая? Какой к черту гриб!- выругался во весь голос писатель и тут же зажмурился от боли, словно этот треклятый гриб в голове обиделся за такое недоверие. Он выхватил из ее рук мазь, выдавил на палец и аккуратными, но сильными движениями втер в свою макушку. Прямо в то место, где, как шпиль, торчал непонятный пугающий комок. Катя улыбалась, следя за ним со стороны, затем, как только он закончил процедуры, притянула его голову и страстно поцеловала в губы. Он снова почувствовал их сладкий аромат, вкус ее языка, запах ее кожи, и, странным образом, боль стала исчезать.
Они целовались. Минуту, может, больше. Пока в дверь кто-то не постучал.
Домой в такси ехали вместе. Предчувствие длинной ночи в ее постели не покидало его всю дорогу. В отличие от боли, которая полностью исчезла.
Пол года спустя об этом случае он совершенно забыл. Снова сидел на съемочной площадке. Но уже как знаменитый, признанный автор. Первый фильм по его первому рассказу и его первому сценарию получился на удивление сильным. Вместе с ним он объехал канадские и итальянские земли и везде был принят шквалом аплодисментов. Теперь он уже умел надувать щеки, хитро умиротворенно щурить глаза и мыслить иными категориями. На площадке его уважали и любили наблюдать за ним со стороны, признавая художника с большой буквы. Иногда он запирался в гримерке с молодой подающей надежды нимфеткой, которая брала всё в свои руки и не только в свои руки брала она всё, решая удовлетворить его плотские желания, дабы удовлетворить свои плотские амбиции. Иногда он, по-прежнему, ночевал у Кати.
Жизнь бежала своим чередом, за каждым поворотом преподнося неожиданные, но приятные сюрпризы. Он, конечно, не поверил словам Кати о грибе. Еще несколько раз позже попытался спросить у нее, но ничего нового так и не узнал. Прошла и прошла, черт с ней. Гриб, так гриб, черт с ним. Грибам, вообще, свойственно спасать человечество (например, пеницилл), так почему бы им и не сгубить его...
Эпилог
После того, как знакомый женский голос продиктовал адрес и время встречи, прошел один час. Ровно столько ему понадобилось, чтобы на метро добраться до ее офиса.
Катя нервно покачивалась в своем кресле, также нервно теребя в руках карандаш. Страницы его первого романа были неаккуратно разбросаны на ее столе, исчёрканы и измазаны разными чернилами, с множеством пометок на полях. Оторвав глаза от текста, она ему мило улыбнулась. И хотя улыбка была самая, что ни на есть, добродушная, у писателя она почему-то вызвала легкий приступ нервоза и тревоги.
- Я всё,- наконец, она закончила читать и встала из-за стола.- Буду откровенна: мне не понравилось, но есть с чем работать.
Другой бы писатель мог и обидеться, но только не он.
- Довольно интересно,- продолжала девушка,- но много не связного. Ты поднял кучу вопросов, собрал их вместе, и в итоге получился букет непонятно чего и непонятно для кого. Потом, этот сюжет в сюжете, такой Троянский конь, но две части без единого смысла и посыла. И, в конце концов, почему твоя Катя такая сука? Ты этим на что-то намекаешь? И, вообще, что это за латынь в названии?
- Это гриб: "кордицепс однобокий".
- Почему не на русском? Читатель должен всё понять исходя из твоего текста, а не сидеть в Гугле, дабы отыскать, что ты имел в виду.
- Не вижу ничего плохого, если тот, кого заинтересует, найдет это в интернете, а тот, кому не интересно, и читать не будет. Считай, этой мой каприз.
- Какие могут быть капризы за деньги издательства? Люди рискуют, вкладывая в тебя.
- Что ты предлагаешь?
- Предлагаю, сменить название. И еще много чего.
И она, действительно, много чего предложила. Казалось, засыпала его тысячей вопросов и предъявила тысячу упреков. Как град полила на его молодое тело, что захотелось спрятать его под пиджаком, укрывшись им с головой. Вместо этого, он опрокинул стакан холодной воды. Второй захотелось опрокинуть на Катю, чтобы остудить ее пыл, что, похоже, девушка сама заметила и сбавила обороты.
- Я так потому, что мне не безразлично,- она стала оправдываться, и он понимающе кивнул головой.- У нас впереди много работы, но, я уверенна, все получится. Поработаем над сюжетом, диалогами, интригой и все обязательно получится.
Закончив, Катя подошла к писателю и поцеловала его. Ее не безразличие было настолько очевидным, что и сам поцелуй вышел наполненным эмоций, предстоящих свершений и планов. И ко всему этому писатель уже был готов. Он обнимал девушку за талию и наслаждался этим мгновением, не загадывая далеко вперед, чтобы не разочароваться.
Назад домой писатель ехал на такси. В хорошем расположении духа, веселый и бодрый. Предстоящая работа его нисколько не пугала, он был готов творить и созидать. Таксист рассказывал анекдоты, ругал прохожих, сигналил встречным и попутным потокам, а писатель свидетельствовал в его пользу. Поддакивал, смеялся, где надо, и соглашался со всем. Особенно, когда заметил небольшую родинку на правой мочке правого уха своего друга - водителя такси.
Конец.
