Annotation
Жо Сергей
Глава 3
Глава 4
Глава 4
Глава 7
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Жо Сергей
Ophiocordyceps unilateralis
Ophiocordyceps unilateralis
Пролог
Он бродил по пустой комнате, как в лабиринте. Петляя, меняя направление движения, ускоряясь и притормаживая. Воображаемый Минотавр преследовал его не страхом смерти, а страхом какой-то недосказанности, что для писателя еще хуже. А главное, он не чувствовал себя Тесеем. Груз всех внутренних пороков, желаний и убеждений упирался бычьими рогами в спину, а зловонное дыхание обжигало затылок. Но, тут раздался спасительный телефонный звонок. Впервые он проникся почти любовным трепетом к этому устройству. И хотя еще с детства самым дорогим зеленым существом для него был Змей Горыныч, а не какой-то робот-андроид, может, не стоило так пренебрегать всеми благами человечества. Он даже задумался о покупке нового телевизора в свою пустую комнату, только обязательно с доступом к сети. Впрочем, зачем ему такой доступ...
А, телефон все также звонил, напоминая о своем присутствии. Писатель поднял трубку. Знакомый женский голос продиктовал адрес и время встречи. Хорошо иметь своего редактора, хуже, когда он имеет тебя.
С Катей они были знакомы еще с университета. Уже тогда она выделялась своим упорством, медленно, но верно перерастающим в наглость, а для девушки это даже важнее красоты. Потому парней у нее было много, друзей - еще больше, а врагов - не счесть. Вклиниться в толпу этих личностей за годы учебы он так и не смог. Хотя сам считал, что их связывали хорошие тесные отношения - на выпускной фотографии он стоял прямо за ее спиной, а постороннему такое место не доверишь. Да, и сам писатель в университете держался обособленно, находя отдушину лишь в своих замудренных текстах, которые строчил на обрывках страниц конспектов таким мелким почерком, что разобраться в содержании, порой, даже самому было накладно. Зато выработалось феноменальное умение ваять шпаргалки, которые пользовались необыкновенным спросом до третьего курса. После третьего курса сдавали экзамены с помощью миниатюрного наушника, и, конечно, друзей у парня заметно уменьшилось. Возможно, с этого момента он и стал негативно относиться ко всем новинкам цифрового мира. Чем больше экранов, на которые смотрит такой мир, тем ему сложнее сфокусировать внимание хотя бы на одном, не говоря уже о том, чтобы понять смысл происходящего на остальных. Но писатель не любил грустить. Даже в самые унылые дни он находил в себе силы придумать избитое, но обнадеживающее выражение этой унылости, что доходя до своего среднего значения, такая унылость приобретала воодушевляющий характер. Иными словами, ему удавалось заставить себя вставать с кровати. Заставить себя работать было гораздо сложнее. Тем не менее, периодически он писал. Небольшие рассказы. Порой смешные, порой грустные, как представлялось самому, очень талантливые, а главное искренние. И однажды он дописался до такого момента, когда просто положить в стол рукопись не получилось. Не ввиду отсутствия в столе места, а ввиду отсутствия желания самой рукописи пылиться в узком темном месте в стопке с какими-то бездарями, когда она может зажить совершенно иной прекрасной жизнью на книжных страницах книжной серии книжных рассказов. Желание рукописи превратиться в типографский текст выше желания писателя сжечь ее. Будучи таким образом неволен, он отправил рассказ в известный литературный журнал. Чтобы уподобится многим хорошим писателям, которые тоже начинали схожим образом, он отправил свое произведение без особых надежд на публикацию, убеждал себя в пустоте и недостойности даже мыслей о признании и славе, а, между тем, что-то внутри скребло. Тихо-тихо, но очень назойливо. Со временем он стал донимать себя вопросами: почему нет вестей из редакции? почему так долго? дошло ли письмо?.. Затем стал донимать ответами: просто, он - бездарь; просто, у рассказа не тот формат; просто, никто ничего уже не читает, а вся эта затея - просто, глупость. Все очень просто, а сложности мы придумываем сами.
И, все же, спустя несколько месяцев с ним связались. Не очень приятный голос сообщил приятные вести о предстоящей публикации. Писатель был неимоверно рад, хотя и не подавал вида, делая себе замечания о справедливости и неизбежности такого факта. Спустя еще некоторое время его действительно опубликовали. Купив в ближайшем киоске свежий номер, он, боясь заглянуть в него на публике, помчался домой. Интимность момента едва не заставила зажечь свечи. Хотя, воображение их уже давно зажгло. Что может быть лучше первой публикации? Первый секс, первая зарплата, покупка первого автомобиля, уйма вещей... но только не для писателя. И ему самому нравилась эта наивность. Было в ней что-то девственное, чистое. Бурные, неудержимые фантазии о предстоящей успешной творческой карьере казались сродни детским мечтам о покорении космоса, далеких путешествиях, а потому не были противны, а, даже, очень наоборот.
Сказка продолжалась. Через неделю все тот же противный голос пригласил его на встречу. Не в редакцию, в ресторан. Он был редким гостем подобных заведений, а о подобной встрече и мечтать не мог. Но жизнь сумасбродная дама и порой выкидывает странные номера. В такие моменты она по-настоящему прекрасна, как прекрасен факт признания, одобрения, восхищения, благодарности и любви - всего того, чего так жаждала голодная душа писателя, одновременно превознося и унижая себя за это. И ее стали кормить. В ресторан вместе с представителем редакции зашел еще один мужчина. Небритый, неопрятный и неразговорчивый. Но, как оказалось, известный режиссер, что оправдывало все эти недостатки. Случилось так, что он, как всегда это происходит, совершенно случайно наткнулся в журнале на рассказ неизвестного автора. И то ли наткнулся он на него уж очень болезненно, то ли затянувшееся похмелье пробудило интерес, который в течение очередной пьяной бурной ночи перерос в идею, идея - в сценарий, сценарий - в фильм, хотя до этого еще было далеко. Пока был только писатель, режиссер и бутылка мерзкой теплой минеральной воды между ними. Он смотрел то на нее, то на писателя, то на задницу официантки, и было не понятно, от чего ему становилось хуже. Нутром почуяв всю тяжесть его состояния, писатель забеспокоился, что стал невольным виновником такого обстоятельства. Потому, как только услышал из уст режиссера несколько фраз, лишь своей интонацией близких к воображаемым вопросам, не раздумывая, со всем согласился. Даже не дав открыть рот неприятному типу из редакции, дыбы своим неприятным голосом напомнить о своем присутствии. Конечно, и кто его за это осудит... Не так часто таким, как он выпадает шанс согласиться на экранизацию своего великого произведения, поучаствовать в создании сценария, может даже, сыграть в нем какую-либо роль и не проследовать за подобные фантазии в известном направлении.
