Поняв, что ему предстоит сделать, Торренс задохнулся и поднял взгляд, всматриваясь в лица богинь: в их глазах светились азарт и желание быть первой среди равных, получив главенство над сестрами.

- Вырезать сердце? Но я же… - Торренс почувствовал, как внутри все замирает от ужаса.

- Не бойся, ты не почувствуешь боль, зато обретешь посмертие в нашем храме. Оглянись: они все были до тебя и теперь служат нам, сохранив свои молодость и красоту навечно.

Торренс обернулся и увидел, что позади него стоят люди, излучающие свет. Он буквально лился из них, словно источник этого света находился внутри, там, где раньше билось живое сердце. Но не это пугало, а то, что лица у всех этих людей были пусты и безжизненны, хотя грудь вздымалась, показывая, что они дышат, живут, но…

- Они не чувствуют, - шепот мага пронесся по залу, отражаясь множественным эхом.

- Конечно, нет. Зачем им тут чувства? Тут царит благость и вечный покой. А теперь действуй, мы устали ждать. Выбери одну из нас.

Торренс дрожащими пальцами расстегнул рубашку, вынул кинжал из ларца, приставил к груди, обхватив его обеими ладонями, и замер, думая, выбирая и… не решаясь сделать последний шаг к бесчувственному посмертию. Холодный пот выступил на лбу, а холодок страха пополз по спине, охватывая все тело.

- Ты можешь, конечно, отказаться, но тогда наше недовольство обрушится на твою землю. Ты готов отступить?

- Нет, - тяжело вздохнув, Торренс посмотрел на богинь, выбирая. – Я готов. Я…

- Нет! – яростный крик заставил руку мага дрогнуть, и капелька крови выступила там, где все еще билось живое сердце, и медленно заскользила по коже, пока не упала на камни с хрустальным звоном.

Голос показался Торренсу знакомым, и он оглянулся: позади стоял Грин. Обнаженный, он тяжело дышал, не отводя взгляд от избранного в жертву друга.

- Как интересно, - четыре голоса слились в один и закружили, загрохотали по залу. – Ты нарушил наше условие и явился в храм не один. За это тебе грозит наказание.

- Он не виноват, - Грин шагнул вперед, останавливаясь рядом с Торренсом и точно так же становясь на колени, – я сам за ним пошел в образе боевого кота. Сам! Он не знал. Так что накажите только меня, но прежде… - Грин взглянул на друга, а когда их взгляды встретились, то разорвать возникшую между ними связь не смог ни один. – Прежде я хочу вам сказать, что вы, по чьей прихоти живое существо должно отказаться от себя и всего, чем дорожило в этом мире… вы недостойны зваться богинями этого мира.

- Что?!

Богини разгневанными фуриями вскочили на ноги, и их сущности вспыхнули крыльями, грозя уничтожить дерзких и непочтительных, но Грин не боялся. Он смотрел не отрываясь в глаза друга, и страха не было в его сердце, потому что если он отступит, то никогда больше не увидит свет в этих глазах и улыбку, от которой замирало его собственное сердце в груди.

- Вы, кто должен заботиться о жизни в созданном вашим отцом мире, отбираете ее ради своей прихоти. Просто потому, что хотите поиграть. Просто потому, что не дорожите тем, что поручено вашей заботе.

Огненная богиня разъяренно вскрикнула, и к двум неподвижным фигурам у изножья тронов устремились потоки все сжигающего пламени, но тут очнулся Торренс. Он рванулся к другу, накрывая его собой, защищая его ценой собственной жизни, хотя и понимал, что это бесполезно: от гнева Фирены не было спасения. Торренс уже готов был почувствовать боль от пожирающего его тело огня, но… ее не было. Зато где-то рядом раздались хлопки, очень уж напоминающие аплодисменты.

Маг поднял голову, все еще прижимая Грина к полу, и увидел над собой купол из голубых и золотых молний. Их защита тотчас же рассеялась, и оба возмутителя спокойствия высших сил смогли увидеть новое действующее лицо: в храме, немного в стороне от склонивших голову богинь, парил в воздухе молодой человек с волосами из солнечного света и мерцающими звездными крыльями за спиной. Именно он хлопал в ладоши, глядя на скрючившихся на полу парней.

- Создатель, - потрясенно выдохнул Торренс, испытывая благоговейный трепет, одновременно веря и не веря своим глазам. Даже когда входил в храм, до конца не верил, что богинь увидит воочию, а уж Создателя… Создателя! Того, кого никто из разумных никогда в глаза-то не видел!

- Браво! – произнес Создатель, и голос его журчал подобно воде, звенел тысячами серебряных колокольчиков, шелестел ветром, запутавшимся в ветвях деревьев, и гудел пламенем. – Я давно ждал тех, кто сможет противостоять неуемной фантазии моих девочек. Кроме богинь у мира должны быть хранители, потому что дочери мои еще так малы: по человеческим меркам они сущие младенцы и не всегда понимают, когда творят несправедливость или зло. Они еще играют, и игры их кто-то должен контролировать, когда меня нет рядом.

- Играют? – выдохнул Торренс, крепче прижимая к себе замершего в испуге Грина, и перевел взгляд с Создателя на его дочерей. Сейчас они совсем не выглядели всемогущими и грозными, скорее пристыженными и виноватыми, как заигравшиеся дети, пойманные родителем за чем-то неподобающим.

- Да, играют. И на плечи хранителей ляжет тяжкое бремя следить, чтобы эти игры не погубили мое творение и моих дочерей, ведь чем старше становится ребенок, тем сложнее и опаснее у него игрушки.

- А мы…

- А вы, не побоявшись нарушить их приказ, показали, что дружба ваша не пустой звук. Помогая в пути чужим для вас существам, проявили свои лучшие качества, то, что называют человечностью и о чем нередко забывают все: и люди, и боги. Вы достойны звания хранителей. Согласны?

Торренс и Грин переглянулись.

- Это самая тяжелая профессия в мире, - пробормотал Торренс немеющими губами.

- Но, если ты хочешь… я с тобой, только… - Грин неуверенно взглянул на Создателя. – Мое племя. Вы разрешили нам прийти к вам из нашего гибнущего мира, дали нам земли, чтобы мы могли жить, но мы так и не стали здесь своими. Мы чужаки.

- Уже нет, - прозвучал голос ветра. Богиня Виос улыбнулась, глядя на полуорка. – Я беру вас под свое покровительство. Кочевой народ, такой же свободный, как ветер, – что может быть лучше? Я подарю вам свою силу. – Воздушные крылья взметнулись, взъерошив волосы Торренса и Грина, и ветер унесся вверх, растворяясь под куполом храма.

- Ну вот, твое желание выполнено, Грин. А как быть с моим предложением?

- Предложением? Не приказом? – осторожно уточнил Торренс. После демонстрации ярости богинь вызвать недовольство еще и Создателя совсем не хотелось.

- Нет. Нельзя приказать стать хранителем - только предложить. Так что, наделять вас силой?

- Мы… согласны? – шепнул Торренс на ухо Грину.

- Я как ты, - нервно засмеялся тот, обнимая и утыкаясь лбом в плечо самого дорого существа в мире.

- Значит, согласны. Но ты должен закончить академию, а уж потом…

- Одно другому не мешает, - усмехнулся Создатель, и Звездный храм вдруг растаял.

Они всемером оказались стоящими над миром, раскинувшимся под ними словно на ладони. Грин в испуге впился пальцами в плечи Торренса. Высоты он не боялся, но тут… Когда ощущаешь под ногами твердую, но невидимую опору, а внизу лишь пустота, у кого хочешь голова закружится. Да и Торренс выглядел не особо уверенно, хоть и старался сдержать свои чувства.

- Никогда не думал, что смогу увидеть мир с высоты птичьего полета, - выдохнул Грин, отважившись посмотреть вниз.

– Отныне вы услышите, если миру будет угрожать опасность, и сможете прийти ему на помощь. Вы будете подчиняться власти моих дочерей, но и они будут вынуждены прислушиваться к вам, а если нет… Я дарую вам право взывать ко мне, и я услышу, где бы ни находился.

- Мы постараемся не злоупотреблять вашей силой, - склонился перед Создателем Торренс, и Грин повторил его слова и движение, но руку друга не отпустил, все еще с опаской поглядывая то вниз, то на стоявших рядом богинь. Как-то не верилось ему, что все так просто может закончиться.

- Не сомневаюсь, мальчики. А сейчас… прощайте. Удачи!