Дни, дни, дни, ночи, ночи, ночи, припасы, припасы, припасы, дожди, дожди, дожди... Время Моё истекало, и я это чувствовал. Наконец, последняя песчинка упала на дно. Я больше не был для них Богом. И меня теперь всегда сопровождали солдаты. Что ты за Бог, если не можешь даровать жратву?! Увы, жратва и Бог для них - одно и то же. Они уже забыли про моё слово даровать им жизнь. Жизнь без жратвы им не улыбалась. Я буквально чувствовал, как они, получив своё утром, подсчитывают, прежде чем лечь спать, на ночь, сколько жратвы ещё осталось, и сколько перепадёт им, а сколько - соседу; у соседа на один рот больше, но этот рот - ребёнок, и ему можно дать меньше, а то, что останется благодаря этому меньше, съесть самим. И я возрадовался, что я не Бог - я не мог любить их, хотя совсем недавно, когда они казались мне слабыми и беспомощными, я их любил. Как-то так получилось, что мы ушли друг от друга, и стали одновременно с этим (что было вперёд, неизвестно) друг друга лучше понимать. Теперь - когда они подсчитывали кусок во рту другого - я понял, что они не слабы и не беспомощны, что слабость и беспомощность - вопрос выгоды. Хм, выгоды, как и вообще всё. Выгода движет всем, и вопрос святости того или иного выбора, той или иной выгоды заключается в том, сзади нас эта выгода или впереди. По пути разбросаны куски, они указывают нам дорогу, и вопрос лишь в том, берём мы один кусок и идём дальше, к следующему, или стараемся сожрать всё, что на этом месте есть. И тот, кто довольствуется одним куском, презирает того, кто хочет два, а этот - того, кто хочет три, и так далее. Голод всегда остаётся, и съедается всегда то, что должно насытить, и какая разница, в принципе, хочу я довольствоваться одним куском и получить другой дальше, или всё подобрать тут? Откуда же наше презрение? Оттуда. Из нас. Мы созданы для него, для презрения. Иначе, не презирая другого, как мы будем подниматься в себе? А мы хотим подниматься. И какая разница, поднимемся ли мы в себе, творя беззаконие от своей безнаказанности, или боясь обидеть даже последнюю тварь? Ведь ведущая нас к этому - и к тому, и к тому - сила есть сила и власть презирать то, что не наше, презирать, чтобы быть выше. Богач презирает мусорщика и мусорщик презирает богача. И оба презирают того, кто не презирает, как он. Кто из нас чувствует себя ущербным? - никто! Идущие к Богу (если Он есть) ничуть не выше идущих к золоту и наоборот. А это значит, что Бог не выше забытой в разрушенном доме глиняной чаши с отколотым краем. А это значит, что Бог равен нам, каждому из нас, и не только нам, но и простому ножу на нашем столе. И так же, как мы, как каждый из нас, преходящ. Однажды Он прейдёт, и это будет час торжества тех, кто был презираем вдали от Него, и час расплаты тех, кто именем Его творил то, что считал справедливостью. Всё перевернётся, и снова места вселенной будут ждать того, кто первым займёт их, оставляя другим серединные или окраинные дома, лишь правила игры будут прежними, твердыни и рабочие волы, и бывший Бог будет рядовым игроком, и вряд ли самым талантливым, ведь тогда, когда другие играли, Он был всего лишь судьёй. Да, он будет помнить все выверты и тонкости, но характер его будет утерян, ибо не он боялся и надеялся, обретал силу в потерях и слабел от находок не он. Ростовщик, Бог, царь, мусорщик...мы все ещё посчитаемся. Чем всё закончится в новой игре? Спросите тех, кто был бит в прежней, они вам ответят, кто вы будете, укажут вам место и определят паёк. Так что не презирайте их сейчас, и тогда вам будет честь возле них и часть со стола их. Это и пытается внушить сейчас, в этой игре, как и в любой другой, что была или будет, текущий Бог - не оттолкни, не презирай, не подставляй подножку, терпи, люби. Он старается не для Себя, а для нас, старается, хотя знает, что Скоро Ему быть внизу, в глубине, куда не достаёт свет. На глубине моря сияет алмаз...
Век мой короток, я пережил всё, что положено было мне как Богу. Слуги приводили ко мне женщин, которые были рады скрасить мои труды. Бессонные ночи в одиночестве оказались лучшими жемчужинами в океане времени. А герои, которым я велел убивать, запомнят меня навсегда как Бога дающего. Но Город... Не в моей власти теперь его судьба, ибо не ко мне взывают его дети. Они отказались от меня, несмотря на то, что я их предупреждал: пока вы со Мной, Я - с вами. Они взяли свою судьбу из моих рук снова в свои иллюзии. Они никогда не договорятся между собой, и в Городе отныне столько Богов, сколько людей. А я...я всего лишь государь. Там, вовне, есть ещё один государь, и я теперь понимаю его, хотя и не знаю его мыслей. Когда я был Богом, я знал его мысли, но не понимал его. Такие вот парадоксы. Кто из нас может спасти Город? Никто - ни я, ни он. На ночь я велю всем слугам оставить внутренние покои и хожу, отмечая в темноте светящиеся жемчужины - мои мысли, что приходили ночью ко мне то тут, то там. Чистота их удивительна, но это не удивляет меня - ведь я тогда был Богом. Теперь я не соперник Ему, как Он не хозяин мне: мы оставили друг друга, причём Он был первым. Замечали ли вы, что в любом споре в конце концов возникает вопрос: кто первым начал? Это считается детством, но это единственный законный вопрос, ибо только он решает спор, и более - ничто. Доводы - дым, спорящие разойдутся и будет новые доводы без конца, любой спор - вечен. Вечен хотя бы потому, что струит мысль, а Мысль как все мысли образует гало. И если кому-то вдруг покажется, что он добрался до последней мысли, то окажется, что конец последней мысли - это начало самой первой, с которой всё и началось. И значит - кто начал первым? Ибо тот, кто начал первым - это и есть тот, кто презрение своё посчитал более обоснованным и предъявил его как аргумент. Вот и всё, всё просто. Потому в споре ищут не истины, а высоты, а истины, как мы уже сказали, в споре не найти. Имей своё презрение - его имеют все, - но будь мужчиной, не обосновывай его, просто скажи: да имел я тебя во все дыры, - и это будет правдой о тебе, той правдой, которую ты пытаешься скрыть за словоблудием, логикой и цепью мыслей, заключённых в кольцо. Иметь основание презирать другого не нужно - презрение существует вне оснований, и поиск оснований для него - это просто трусость. Всем нам есть за что презирать друг друга, но если мы будем постоянно тыкать этим друг другу в глаза, в лучшем случае мы зря потеряем время, в худшем - останемся без глаз. Поэтому упрёки ограничивают зрение и, как следствие, мир. Я упрекал Его, и сейчас Город сжат для меня до величины моего дворца. Время, потраченное на упрёки, могло пойти другой дорогой, и её-то я сейчас и пытаюсь найти. Упущена ли она? И кроме того, Его давно уже нет здесь, и мои слова просто сотрясают покой вокруг меня, а покой мог бы, наверное, заменить Его мне, ведь был момент, когда он создал Меня, и время, когда Я был. Мой покой был покоем Города. Чувствовали ли это там, за его стенами? Если да, то оставалось совсем немного до развязки, и моя вина, что она была упущена. Я должен был найти хотя бы слова, чтобы продолжить Своё существование, пусть эти слова были бы лживы, но движет не истина, а вера. Да, многое сейчас воспринимается по-другому. Упущено ли всё? - не знаю. Зато у меня есть возможность узнать (в последний раз), может ли владыка земной быть сильнее Владыки Небесного. И если да - то это означает, что когда Бог покидает человека, Он покидает его из Своей слабости, слабости не духовной, а реальной. Или...из веры в человека. Да, никогда не знаешь, что есть правда, когда пытаешься понять Его. А может быть, правда всё? В любом случае я себе не завидую. Ибо если правда всё, то правды нет, и значит, правда есть как правда слабого и правда сильного. Часть своей правды я упустил, свергнутый Бог, но часть правды как государь ещё несу в себе. Достаточно ли этой части? Прошлому государю оказалось недостаточно. И он устранился. Они ушли - Бог, государь и посредники. Ушли. Ушли. Ушли... Я повторяю это слово, как будто в нём моё спасение. Они ушли... Власть, неизвестная мне, провела их ночью по городу незамеченными, незамеченными выпустила за ворота и неузнанными провела через стан врага. Что это за власть? Кто её несёт? Как это узнать? Кто был в ту ночь у ворот? Ведь это люди. И если знать хотя бы одного из них, можно узнать и других, и попросить...или заставить поделиться этой властью. Кто был в ту ночь у ворот? Всё может раствориться как дым, если я ошибусь с людьми.
