– А вы считаете, что он уделяет часть своего драгоценного времени только вам?

Ив поперхнулся от такой наглости. Как, наверное, поперхнулся сам Творец, когда он орал на него и требовал сбросить свое бренное тело на поверхность Первого Мира.

– Хорошо. Пусть так. Но почему вы считаете, что эти расы никогда не смогут понять и принять друг друга?

– Потому, что ваше понимание свободы, свободы учиться на собственных ошибках, для них всего лишь отсутствие контроля, что потенциально влечет за собой ваше самоуничтожение, а такой исход совершенно неприемлем для них, для их миссии, ниспосланной им Творцом. Ведь вы для них никогда не были и не будете врагами, вы «дикие», которые нуждаются в их покровительстве и защите. И всегда останетесь только «дикими». Просто благими намерениями, их благими намерениями, выстлана дорога в совершенно другом направлении, нежели та, по которой идет Творец. Потому что они, как и все мы, всего лишь его творения и склонны делать неверные выводы из любой последовательности окружающих нас событий, вечно путая собственную правду с непостижимой порой истиной.

– Значит, вы бежали потому, что вас тоже не устроило то определение свободы, которое предложили вам Могущественные?

– Мы не бежали, мы ушли, когда поняли, что они не смогут нас больше ничему научить. К тому же вероятность того, что они сочтут нас неприемлемым вариантом, когда убедятся в наших возможностях, была слишком велика. Понимаю, звучит слишком пафосно, трагически и вообще скорее отдает детским максимализмом, но боюсь, что это именно так. А если нет, ну что же, в конце концов, мы ведь еще просто дети.

Ив не видел мимики ее лица, как не слышал изменений тембра ее голоса, и не мог судить о том, издевается она над ним или говорит искренне. Но почему-то ему было не по себе от этих «детских» рассуждений.

– Мы не хотим быть ничьим механизмом. У нас своя судьба, у вас своя. Решайте свои проблемы без нас.

– Нельзя самоустраниться от той реальности, которая вас окружает, или вы меняете ее, или она вас.

– А мы не претендуем ни на эту реальность, ни на ту, которую вы, наверное, имеете в виду. У нас, извините, есть собственные задачи и нет никакого желания вмешиваться в ваши.

– Так почему же вы до сих пор тогда мечетесь между людьми и Могущественными?

– Ну, на этот вопрос ответить гораздо проще, чем на предыдущий…

– Стоило махать железом перед носом Могущественного? Не проще ли было воспользоваться более мощным оружием?

Сигма бросила на Эроя удивленный взгляд.

– А ты разве не знал, что этот зал встроен в силовую решетку и любая пальба приведет к смерти не только цели, но и стрелка? Нас могло просто засыпать обломками гранита.

Освобожденный от магнитных оков т’арнеерен, немного недовольно разминая затекшие конечности, поднялся с каменного трона, подобрал лежащую рядом с поверженным телом дагу и, не торопясь, отсек от головы Могущественного его прекрасные, сплетенные словно величественная корона рога. Затем подошел к обессиленному майору, протянул ему «добычу», которую он бережно завернул в оторванную им же часть полотнища своей длиннополой рубахи.

– Сможешь идти?

Эли помогла Хоаххину подняться на ноги.

– Смогу.

Он пристегнул завернутые рога к поясу полевого бронежилета и убрал протянутый ему меч и дагу, очищенные от черной крови, в заплечные ножны.

– Тогда пошли. Они ждут нас в соседнем зале. Все. Всё гнездо.

Трое Детей Чести, бросив последний взгляд на бездыханное тело Алого, двинулись к дальнему концу огромного подземного каменного грота.

Бойцы змееподов, выстроенные в каре, грохнули алебардами о каменный пол и, не дожидаясь команды офицера, выставили вперед стволы игольников, готовые остановить троих незваных гостей, вышедших оттуда, откуда не выходил еще ни один гуманоид.

– Ишеар Ееххх!

Преатор королевской семьи, выхватив из ножен длинную, тонкую ритуальную шпагу, высоко поднял ее над своей головой. Но, разглядев в одном из вошедших Омегу, чуть качнулся в сторону и задержал свою руку в поднятом положении.

Эрой Нереди Омега, четко выговаривая слова, громко, на весь зал, так чтобы его услышал даже престарелый глава клана Наха Аффах Шоар Шенфи Красс, выкрикнул:

– Уважайте силу!

И кивнул Хоаххину. Тот не заставил себя ждать и бросил рога поверженного Алого Князя на плиты малого зала гнезда.

– Аххор…

Нестройный гул голосов змееподов наполнил высокие своды помещения. Ряды выстроенных в каре стрелков дрогнули, а с паланкина, укрытого за спинами придворных, откинулась широкая белая штора, и глава клана шаркающей походкой, немного закидывая широкие ступни ног назад, вышел к нежданным «гостям»:

– Т’арнеерен всегда уважал наши законы, и мы уважаем т’арнеерен. Мы преклоняем наше колено перед Силой. Пусть убийца Алого Господина примет наше почтение и преданность! Пусть Творец засвидетельствует то, что мы, дети Его, клянемся пред вездесущим ликом Его в верности своему Новому Господину!

Наха кивнул головой, и все присутствующие в зале опустились перед ним и гостями на правое колено. Наха вновь открыл рот и скрипучим, как несмазанная телега, голосом произнес:

– Или кто-то готов бросить ему вызов?

Новая волна изумленных голосов, вырвавшись из сотен глоток, словно ветер, прокатилась по рядам змееподов и утонула где-то над ними. Зал, мгновенно погрузившийся в тишину, в которой было слышно лишь пыхтение старого Наха, заползающего обратно под покрывало своего паланкина, отчетливо расслышал его негромкое бормотание под собственный нос:

– Я так точно не собираюсь с ним сражаться…

Затянувшуюся паузу опять прервал Хоаххин, он, в свою очередь, привлекая внимание членов этого змеиного гнезда, поднял вверх правую руку.

– Пусть ко мне выйдет предатель! Пусть он смоет позор со своей семьи!

Молодой принц, с длинной, торчащей из-за паланкина своего предка чешуйчатой шеей, все это время пытающийся укрыться в толпе придворных, обступивших своего правителя, неподвижно застыл, опустив голову вниз. Придворные шарахнулись от принца как от прокаженного, и он оказался один в постепенно пустеющем пространстве, тут же образовавшемся вокруг него. Под направленными на него взглядами членов семьи он упал на колени и, выхватив из-за пояса короткий кинжал с изящной, тонкой гардой, поблескивающей множеством крупных драгоценных камней, приставил его к своему горлу.

Старый Красс недовольно поморщился, рассматривая одного из множества своих потомков, и почти шепотом спросил:

– Зачем?

И, не дожидаясь ответа на этот риторический вопрос, обреченно махнул рукой:

– Пусть будет так.

Закат на Реларуме, как, наверное, и на любой из сотен тысяч планет, обладающих чистой атмосферой, был прекрасен. Тонкие прожилки облаков разрезали уходящий за горизонт диск на десятки оттенков малинового и розового. Дети готовились к ночлегу на площадке, выделенной им гнездом. Сила Силой, а любые движения на территории семьи змееподов строго с их покорнейшего соизволения. Никаких костров и прочей романтики в вечерней программе не предусматривалось, все строго по регламенту удаленного мобильного лагеря. Шатер силовой четырехстоечной палатки накрывал добрых двести квадратов и внутри был разделен непроницаемыми завесами на четыре основные функциональные зоны. Душ плюс клозет, спальня для «девочек», спальня для «мальчиков» и общий зал для совещаний и принятия пищи. Омега ушел еще до наступления сумерек, сославшись на неотложные дела. На единственный вопрос Хоаххина, чего это он сам не бросил рога Алого змееподам, он совершенно искренне ответил:

– На фига мне надо каждый год подтверждать свою Силу, сражаясь насмерть с лучшим воином правящей семьи. Ты улетишь, тебе все равно. А главным итогом того, что сегодня тебя провозгласили новым Господином, станет то, что теперь змееподы с чистым сердцем откажут в подчинении Могущественным. И у Алых не будет другого варианта это подчинение вернуть, кроме как найти и убить тебя.