В следующее мгновение, едва слышно зарычав, Ладон подхватил его и разложил на толстом ковре перед камином.

— Ты просто издеваешься надо мной! — Полустон-полурык вырвался из его груди.

— Я просто хочу тебя, — кротко возразил юноша, улыбаясь и глядя на него из-под длинных ресниц.

Ладон ощутил, как длинные стройные ноги обвивают его торс, и понял, что попал в ловушку, в которую сам же себя и загнал. Его такое долгое и отчужденное показное равнодушие заставило юношу действовать. Ему надоело пробиваться сквозь броню, и он пошел напролом. И этот метод возымел эффект куда более действенный, чем предыдущий. Потому что Ладон ощутил, что его ледяное спокойствие тает, а желание любить просыпается в старой, почти уснувшей душе с новой, ошеломляющей и ужасающей силой. Ему до боли в сердце хотелось поверить каждому только что сказанному этим дивным юношей слову.

— Прикоснись ко мне, — попросил Айлад тихо.

— Как? — тем же шепотом отозвался оборотень, глядя на стройное белое тело, распростершееся под ним во всей своей красе и покорно ждущее его ласк.

— Как хочешь, — ответил Айлад. — Только прикоснись, умоляю…

И Ладон прикоснулся. Сначала несмело провел носом вдоль шеи, вызывая у юноши новую волну мурашек, а затем, высунув язык, легонько заскользил им по нежной и чувствительной коже. Айлад тихонько застонал, выгибаясь вслед этому восхитительному языку, дарившему ему столько замечательных ощущений.

— Еще, — попросил он со стоном, зарываясь пальцами в густую шерсть на его затылке. — Только не останавливайся…

Язык оборотня заскользил дальше, по груди, задевая затвердевшие соски юноши, и стоны Айлада стали громче. Искренние и жадные, они возбуждали Ладона и дарили ему силы для продолжения. Ноги юноши ни на секунду не выпускали его из своей крепкой хватки, а пальцы жестко вплелись в его шерсть, не давая убрать голову. Тихие бесконечные стоны сводили его с ума, заставляя терять голову и продолжать, продолжать эти робкие пробные ласки. А он просил еще и еще, страстно выгибаясь вслед горячему языку.

Отвращение? Притворство? Обман?

О нет, здесь этого не было и в помине. Разве мог Айлад так искренне подделать свою страсть? Ведь эти глаза, затуманенные наслаждением, эти маленькие зубки, безжалостно впивающиеся в пухлые губы, эти торопливые, лихорадочные движения пальцев в его шерсти, эта крепкая хватка длинных ног, — они не врут, не могли врать! Айлад желал отдаться ему, отдаться искренне, страстно, долго и жадно, как долгожданному любимому. И так, судя по его словам, оно и было. Ну невозможно не поверить в это, когда он так протяжно и сладко стонал, вплетая свои пальцы в его белоснежный мех, когда так судорожно сжимал своими ногами его торс, когда так лихорадочно, жадно прижимал к себе и сам изгибался, желая прильнуть к горячему телу!

Ладон случайно вильнул хвостом, нечаянно проведя кисточкой по внутренней стороне бедра юноши, и тот сдавленно выдохнул, притягивая оборотня к себе за шею и безмолвно, одним лишь только взглядом прося его сделать так еще. И Ладон, вняв его мольбам, снова провел кисточкой своего хвоста вдоль всего его бедра, но уже гораздо медленней, поддразнивая. Айлад зажал себе рот ладонью, крепче сжав его шерсть пальцами. Он заерзал под ним, стараясь сползти ниже, чтобы хвост Ладона задел его самое возбужденное место. Оборотень понял это и пробно провел своим пушистым орудием сладких пыток по возбужденному члену юноши. Айлад вскрикнул и сильнее сжал бедрами его торс.

Ладон невольно оскалился в широкой довольной ухмылке. Он любил добиваться хороших результатов.

И с этого момента пытки для Айлада начались, как только хозяин заколдованного замка понял, какой властью обладает над сладострастным, хрупким телом этого юноши. Он легко пробежался кончиками острых когтей вдоль всего его живота, заводя еще больше и заставляя стонать и извиваться сильнее. Когти кружили вокруг затвердевших сосков, распаляя и возбуждая. А потом Ладон быстро сменил их на язык и снова задел легонько когтями. От таких резких и переменчивых ласк Айлад чуть не сошел с ума, уже срываясь под ним на всхлипы, жалобные стоны и мольбы. Он бессвязно бормотал что-то, извиваясь так, что Ладону с трудом удавалось удерживать его на месте.

Кисточка пушистого белого хвоста уже безжалостно кружила над входом в его тело. Айлад посекундно всхлипывал и просил взять его. Он судорожно сжался, почувствовав мягкое прикосновение меха там. Это было просто неописуемое ощущение, которое вызвало взрыв в его голове. В глазах просто помутилось. О да, он желал именно этого… Оказаться под сильным поджарым телом, покрытым густым мягким мехом, льнуть к нему, чувствовать его своей обнаженной кожей, быть пригвожденным им к полу, ощущать каждый мускул своим телом и стонать, всхлипывать и извиваться под ним от удовольствия.

Язык Ладона не переставал его мучить ни на секунду. Ни один из его «инструментов для пыток» не останавливался. Острые когти мягко щекотали кожу в самых чувствительных местах, горячий язык бросал в жар и озноб попеременно, а хвост просто сводил с ума, лаская его в том самом запретном месте. Ноги его дрожали, отпустив торс Ладона, и широко раздвинулись в стороны. Кусая губы и раз за разом облизывая их, Айлад стискивал шею своего любимого мучителя что было сил и просил не останавливаться, умоляя дать больше. Да, он хотел всего этого, но не ожидал, что Ладон сумеет подарить такое ослепительное наслаждение одними лишь прикосновениями. А может быть, он просто слишком долго ждал их?

Горячий и влажный язык оборотня меж тем переместился на его живот, проникая в маленькую ямку пупка, покружил над пахом и провел вдоль всего члена. Айлад вскрикнул и обмяк. Одного прикосновения оказалось достаточно, чтобы на живот ему расплескалась вязкая серебристая жидкость, которую Ладон тут же не замедлил опробовать на вкус. Оставшись удовлетворенным ее вкусовыми качествами, он вылизал живот юноши и вновь вернулся к своим мучительно-сладким пыткам. Его язык закружил над судорожно сжимающейся влажной дырочкой, возбуждая полубессознательного юношу снова с удивительной быстротой.

Он глубоко проник им внутрь него, исторгая из самых глубин Айлада громкий и протяжный стон. Снова и снова он мучил его своим волшебным языком, доводя до экстаза.

— Хвати-и-ит! — простонал юноша, вконец изможденный. — Пожалуйста, не тяни же больше!

Ладон на этот раз послушался и, подтянувшись вверх, навис над ним. Дрожащими ногами юноша вновь обхватил его талию, не переставая всхлипывать от наслаждения, сам нашел его член и направил в себя. Ладон инстинктивно сделал один-единственный толчок, вырвав у юноши стон боли, смешанной с наслаждением. Он замер, понимая, что нужно остановиться, но Айлад стискивал его шерсть пальцами и сквозь зубы шептал:

— Ну что же ты? Продолжай, не останавливайся!

И Ладон молча продвигался вперед, медленно, но упорно преодолевая тесноту плотно сжимающих его бархатных стенок, едва сдерживая тихое вибрирующее рычание, свидетельствующее об его удовольствии.

И вот он уже вошел до упора, заставив Айлада вскрикнуть, когда коснулся какой-то заветной точки глубоко внутри него. Вцепившись в него, как утопающий в спасительный круг, юноша стонал сквозь зубы от наслаждения, крепко обвивая его торс своими ногами и не давая отстраниться ни на мгновение. Ладон задвигался в нем мощными, частыми, отрывистыми толчками, и через несколько минут обоих затопила яркая волна экстаза. Вскрикнув, когда почувствовал глубоко внутри себя обжигающее семя оборотня, юноша без чувств обмяк под ним, испачкав свой живот снова.

========== Глава 7 ==========

Когда за окнами солнце уже совсем поднялось над лесом, Айлад сумел приподнять тяжелые веки. Нижняя часть его тела налилась приятной свинцовой тяжестью, напоминая о недавнем происшествии. По губам невольно заскользила удовлетворенная улыбка. Он все же сумел заставить Ладона сделать это, несмотря на все его предрассудки. Он приподнялся на локте и улыбнулся еще шире, увидев, что его мохнатый любовник никуда не делся, а лежит рядом и мирно спит. Юноша прильнул к его теплому боку, закинув ногу ему на живот и перекинув через широкую мохнатую грудь свою изящную руку. Он бы хотел видеть, как это выглядит со стороны. Наверняка ослепительно возбуждающе… Он такой хрупкий и изящный, ужасно маленький по сравнению с оборотнем, стройный, как тополь, и красивый, и Ладон — огромный, могучий, покрытый белоснежной шерстью, мягкий, прекрасный в своей звериной красоте и грации… Ах, боги, это было великолепно. Нужно будет как-нибудь уговорить его заняться любовью в той самой комнате, что покрыта вдоль стен, потолка и пола зеркалами.