Себастьян вскинул брови.
— Контрактом? Впервые слышу.
— Тебе напомнить условия нашей сделки?
— Нет, спасибо, на память я еще не жаловался. Но мне уже начинает казаться, что ты требуешь невозможного.
Почему-то эта реплика разозлила Смерть. Вскочив с кресла, Айлин стал надвигаться на него, хмуря брови.
— Синдарилл, ты меня раздражаешь в последнее время. Даже у меня больше человечности, чем у тебя. Я, по крайней мере, проявляю хоть какой-то интерес, а ты же холоден, как северные льды!
Себастьян уже не в первый раз слышал подобное сравнение, но почему-то сейчас оно его жутко задело.
— Так почему бы тебе не стать человеком?! — прошипел он. — Ну давай же, раз тебе так нравится за нами наблюдать! Наверняка есть способ!
Айлин неожиданно застыл как вкопанный, глядя на него расширенными синими глазами.
— Значит, есть, — ухмыльнулся Себастьян. — Ну же, поведай мне, о мудрая Смерть. Что же это за такой изощренный способ? Я попал по больному месту, не так ли?
Он обошел блондина по кругу, разглядывая так, словно видел в первый раз. На губах капитана играла очаровательная, насмешливая улыбка.
— Ты же хочешь этого, верно, Айлин? — почти с наслаждением произнес он, смакуя каждое слово. — Иначе почему бы этот нездоровый интерес… это болезненное любопытство, эта почти жадность? Думаешь, я не замечаю, как ты смотришь? Думаешь, я не вижу алчности в твоих глазах? Ты хочешь. Ты просто хочешь стать обычным человеком.
Себастьян остановился перед ним, поднял руку и почти нежно провел кончиками пальцев вдоль его щеки. Айлин прикрыл глаза, поджав губы, но не двинулся с места и не попытался остановить его.
— Условия твоей сделки с самого начала вызвали во мне подозрения. Я не могу понять, зачем тебе нужно, чтобы я полюбил. А ты просто хочешь упиваться чужим счастьем. Я слишком похож на вас, да, Айлин? И ты подумал… — Синлдарилл сделал нарочито задумчивое лицо, не переставая, однако, смотреть на Смерть с легкой насмешкой во взгляде, — что если я полюблю, значит, и ты сможешь? Или же…
Айлин уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же поджал губы, мрачно глядя на своего мучителя.
— Я же говорил, что ты какой-то неправильный Жнец, — рассмеялся Себастьян. — Мои слова задевают тебя? Тебе неприятно? Ты хочешь, чтобы я замолчал? О да, Айлин, ты прав, в тебе гораздо больше человечности… чем ты хочешь показать. Ты прячешь ее, скрываешь, и, надо сказать, тебе это прекрасно удается, но это не может продолжаться вечно. Слушай… У тебя там… — Син неопределенно махнул рукой, указывая вверх, — проблем с начальством нет? А? Может быть, тебе и от них все скрывать приходится? Уж не знаю, есть ли божественные судьи, или кому ты там выслуживаешься, но наличие тебя в моей жизни многое подтверждает. Каково тебе? Ты же хочешь любить, верно? Хочешь почувствовать чужие прикосновения… Я помню то любопытство, что скользило в твоем взгляде тем утром, когда ты заставил меня ласкать самого себя. Хочешь почувствовать? Хочешь знать, каково это? Но боишься попробовать, да? Я же прав.
Рука Себастьяна взметнулась выше, тонкие аристократические пальцы вплелись в золотые волосы, легко лаская голову, играясь с прядками и заставляя Айлина вздрогнуть.
— Чувствуешь мои прикосновения? — Уголок его губ приподнялся в усмешке. — Не такой уж ты и бесплотный, каким хочешь казаться. Или же это только я могу к тебе притрагиваться?
— Я ничего не чувствую, — процедил Айлин, сжимая челюсти так, что желваки на скулах заходили.
Впервые Себастьян видел его таким. Выведенным из себя, не способным совладать со своими эмоциями… Не Жнецом.
— Ой ли? — насмешливо протянул Син. — Знаешь, есть отличный способ проверить, правду ли ты говоришь или же лжешь.
— Смерть никогда не лжет. Она правдива.
Себастьян рассмеялся.
— Помнится, кто-то говорил мне, что я обманываю сам себя, что я лицемерен… Но не кажется ли тебе, что это относится не только ко мне? Зачем ты скрываешь от себя свои истинные желания? Ты просто боишься, Айлин. Ирония, не правда ли? Смерть, которая боится собственных желаний… Ох, ох, ох. Что скажет твой папочка? Как его там… Темный, Всеотец… или во что сейчас верят люди?
— Ты ничего об этом не знаешь.
— А я и не хочу знать. Мне достаточно того, что я вижу. — Син наклонился к нему, почти касаясь его губ своими. — Как ты там говорил… — прошептал он. — Не обманывай сам себя, да, Айлин? Не надоело еще убегать от своих желаний? Ну-ка, скажи мне, что ты сейчас чувствуешь. Ты ведь ощущаешь тепло моих губ на своих? — Кончики его пальцев снова пробежались по щеке Айлина, заставляя его вздрогнуть и едва слышно выдохнуть. Себастьян прислонился лбом к его лбу, слегка потершись своими губами о его. — Чувствуешь. Ты дрожишь. Боишься, хочешь, знаешь, но не можешь… Это не любопытство, это просто жадность и желание жить. Во мне ты увидел отражение собственной темной сути. Человек, который не может полюбить, и Жнец, который отчаянно этого хочет. Какая ирония. Думаешь, я твой шанс?
========== Ложь Смерти ==========
Несколько дней Рэм просидел у кровати Лойта, не позволяя ему вставать и следя за его режимом питания. Пару раз даже приносил в палату по просьбе Лойта его котенка Биби. Рэм искренне считал, что имя Лойт дал своему питомцу очень смешное. Сидя с ним в одной комнате и общаясь целыми днями, очень скоро стеснительный мальчишка обнаружил, что в компании здоровяка он чувствует себя совсем расслабленно и спокойно. Он даже смеялся над какими-то шутками Рыжего, разговаривал с ним на разные темы, и ему было действительно интересно с ним. Один раз заглянул капитан — проверял, как идет на поправку его солдат. В комнате тут же воцарилось напряжение, и Себастьян решил по-быстрому смыться, оставив Лойта на попечение Рэма.
Через несколько дней Рыжий, несмотря ни на какие уговоры, твердо намерился встать на ноги и вновь приняться за свои обязанности. Удержать его не было никакой надежды, и юноша нехотя отступил. Нога медведя совсем зажила, но теперь хромота была обеспечена ему на всю жизнь. На следующий же день Лойт притащил в комнату Рэма бутылку вина, ближе к полночи, когда отбой уже дали. Дескать, держи, отблагодарить пришел. Они просидели до трех часов ночи, веселясь и громко подшучивая друг над другом, а потом Лойт попрощался и ушел к себе в комнату.
В ту ночь Рэм уснул впервые с улыбкой на губах и в хорошем настроении.
Себастьян физически ощутил, как Айлин затаил дыхание, услышав его последние слова. Кажется, он попал в цель. Осталось лишь закрепить свой краткий миг торжества…
Капитан медленно, глядя своей Смерти в глаза, приблизил свои губы к ее губам и осторожно коснулся их. Айлин не сопротивлялся, наоборот — прикрыл глаза, выжидающе глядя на него из-под золотистых ресниц. Себастьян не спешил целовать его, и между их губами оставались считанные миллиметры, его дыхание согревало губы юноши, и эта пугающая, но желанная близость почему-то до дрожи волновала его. Он оттягивал сладостный момент, когда сможет наконец познать на вкус тот запретный плод, когда сорвет с губ своей восхитительной Смерти первый и, возможно, последний поцелуй…
Он осторожно, словно пробуя, провел своими губами по его губам, поцеловал в уголок рта и не спеша скользнул кончиком языка по полной нижней губе Айлина. Смерть в его объятиях стояла натянутая, как струна, застыв, словно каменная статуя, с немного прикрытыми глазами, не пытаясь обнять его в ответ, но и не сопротивляясь. Себастьян ожидал, что в любую секунду Айлин оттолкнет его, может быть, даже разозлится, применит свою сверхъестественную силу, но юноша стоял неподвижно. И капитан осмелел, позволив себе больше. Язык Себастьяна скользнул внутрь его рта, неторопливо исследуя, лаская и поглаживая язык Айлина. Он не пропустил того момента, когда тело юноши начало отвечать ему, отозвавшись сладкой, волнительной дрожью. Синие глаза широко распахнулись, Смерть слегка отшатнулась, но Себастьян держал крепко. На миг лишь отпустив его губы, он горячо шепнул ему:
