— Конечно, нет, — категорически подтвердил Кетлитц. — Вы поступали правильно. Каждый из нас поступил бы так. Иногда кайра дороже всего снаряжения.
Вспыхивали огоньки трубок. Джексон, Армитедж, Фишер и Бломквист одобрительно кивали.
— Пришлось порядочно повозиться, пока каяки, нарты и тюлень были вытащены на лед. Когда все было на льду, я стал свежевать тюленя, — закончил Нансен. — Иогансен принялся раскладывать палатку. — Ух, и наелись же мы в тот день тюленьего супа и жареной тюленины!
— Это был для меня самый счастливый день после ухода с „Фрама“, — согласился Иогансен.
Крайние северные острова архипелага Нансен и Иогансен увидели только в конце июля.
„На юге стала видна белая линия, — делает в своем дневнике в этот день запись Нансен. — В течение тысяч тысячелетий вздымалась тут земля посреди неизвестного полярного моря. Она была похожа на гряду облаков. Льды покрывали ее. Но и такая она была для нас желанной“.
На следующий день Нансен увидел в бинокль на западе новую землю.[10] Покрытая вся льдами, она имела правильную выгнутую форму. Торосы, полыньи, наполненные битым льдом, заставляли путешественников делать большие обходы. Лед опять начал дрейфовать на юго-восток от земли. Но 7 августа, с неимоверными трудностями переплыв на каяках огромную полынью, Нансен и Иогансен достигли глетчера неизвестной земли. Вдоль глетчера они поплыли на каяках на запад. Полынья все расширялась и расширялась.
Обогнув на другой день глетчер, они увидели свободное ото льда море. Землю, берегов которой они достигли, скрывал туман, и определить, на земле ли Петермана, или на какой другой были они, — им не удавалось. Когда туман спал, Нансен и Иогансен взобрались на ближайший мыс. С вершины его они увидели, что находятся на небольшом скалистом островке. По соседству с ним виднелись ледяные вершины еще трех скалистых островков. Исследователи были на неизвестном архипелаге. Белая земля — назвал его за льды Нансен. Отдельные острова он наименовал островами Мира, Евы, Аделаиды и Лив.
Переночевав на островке, путешественники поплыли на каяках по морю искать настоящую землю. Через несколько дней плавания в море показались берега какого-то острова. За ним на юго-востоке виднелась целая группа других островов. Их разделяли заполненные льдом проливы. Вершины островов покрывал большей частью лед. Только кое-где чернели скалы и утесы. 15 августа Нансен с Иогансеном вступили на берег островка, на котором меньше, чем на других, было льда.
„Невозможно передать, — описывает Нансен, — что чувствовали я и Иогансен, перепрыгивая с одной гранитной глыбы на другую. Когда же между скалами мы увидели зеленый мох и какие-то жалкие цветы, нас объял восторг. У красивого отвесного берега островка синела открытая вода. В воздухе перекликались снежные воробьи, чистики и голубые чайки. В заливе плавали бородатые тюлени, виднелись прозрачные тельца медуз. У подводных камней качались листья водорослей. Мы вернулись к жизни…“.
■
Еще несколько дней плыли Нансен и Иогансен среди островов. Но вскоре путь им преградили шедшие навстречу в море Виктории льды. Начавшаяся буря заставила их высадиться на ближайший островок. Их встретили грозным ревом моржи. Из-за валунов шел с рычанием белый медведь. Две пули пробили ему сердце.
В небольшом ущельи в скалах Нансен и Иогансен сложили подобие хижины. Ночью Нансен проснулся от странных звуков. Точно кто-то стонал невдалеке. Нансен выглянул из хижины.
Около туши медведя стояла медведица с медвежонком. Они точно оплакивали труп убитого, помощь была нужна им для жизни на этой холодной земле.
И на другой день льды шли непрерывной массой на север. Нансен простился с мыслью добраться до зимовки Ли-Смита на острове Белле. Взяв ружье, он пошел на отмель с Иогансеном стрелять моржей. Моржовые шкуры требовались для крыши зимней хижины. На отмели был еще более грозен шум плывших в море Виктории льдов. Путь на юг был отрезан. Нансен поднял винчестер и выстрелил в пасть ползшего к нему с угрожающим ревом вожака стада моржей.
…Выбрав ровное место у подножия выступавшей из ледника скалы, Нансен и Иогансен отмерили шесть футов в ширину, десять в длину и принялись таскать каменные глыбы с утесов. Заготовив валуны, стали рыть вечно мерзлую землю. Моржовые клыки, привязанные к перекладинам от нарт, служили кирками, лопатки моржей, привязанные к лыжным шестам, — лопатами. Сложенные из валунов стены сверху завалили мхом, снегом и осколками льда. Поперек стен был положен найденный Нансеном на берегу ствол сосны. На сосну положили мерзлые шкуры моржей. В углу хижины вырыли очаг, отапливавшийся моржовым жиром. В этой хижине Нансен и Иогансен провели вдвоем полярную ночь.
Огонь ночь и день горел, как в первобытные времена, в очаге. Прекратить его было нельзя, — стены сразу покрывались ледяной корой. Нансен и Иогансен поочередно спали у очага, бережно поддерживая огонь. Выходили наружу только для научных наблюдений, за медвежьим мясом и салом моржей в погреб в снежном сугробе. Жалкая изорвавшаяся одежда не давала возможности проводить больше времени на воздухе. Поев, Нансен и Иогансен залезали под медвежьи шкуры. На моржовой крыше топотали, визжали и грызлись песцы. Просыпаясь, чтобы подлить ворвани в жировую лампу, Нансен или Иогансен стучали палкой в потолок. Но песцы продолжали возню, поднимая в ответ на стук протестующий вой.
…Когда-нибудь моржи острова Джексона встретят недовольным ревом новых пришельцев. У одной из скал кто-нибудь найдет сложенные из валунов стены убогой хижины. Поперек них сверху будет лежать выброшенная морем вся исцарапанная льдинами, как когтями, сосна. Странный металлический предмет, подвязанный к стволу медной проволокой, привлечет внимание пришельца. Отцепив в недоумении проволоку, пришедший возьмет медную позеленевшую трубку. Расширенный конец ее заткнут куском дерева. В трубке что-то зашуршит. Когда деревянная пробка будет выкрошена ножом на ладонь, из трубки выпадет пожелтевший сверток покрытых пятнами моржового жира бумажек.
…Развернув выпавшие из медной трубки бумаги, нашедший их с изумлением прочтет:
„Я, Нансен, и мой спутник Яльмар Иогансен в 1896 году зимовали в полярную ночь в этой хижине. Выйдя с „Фрама“ на собаках весной 1895 года, мы достигли 86°13′ северной широты. Непроходимый лед не пустил нас к полюсу. Возвращаясь на юг, на 80 градусе мы открыли архипелаг из четырех небольших островков. Они названы Белой Землей. Предполагаю, что сейчас мы находимся на одном из западных островов Земли Франца-Иосифа.
Научные результаты дрейфа „Фрама“ от берегов полярной Сибири к полюсу:
1. Подтверждается существование обширного полярного бассейна к северу от Новосибирских островов. Теперь есть все основания быть уверенным, что по эту сторону северного полюса расположено покрытое льдами море.
2. У северо-западных берегов Сибири открыт целый ряд новых островов. Подтвердилось мое предположение о постоянном движении льдов через полярное море от Берингова пролива к Шпицбергену и Гренландии. Гипотеза о мощной ледяной неподвижной коре около полюса таким образом опровергается.
По метеорологии: опровергнута гипотеза о жестоких, не переносимых человеком холодах и ветрах у полюса.
По биологии: удостоверено существование животных и растений даже в самых северных широтах; во всяком случае — за 84 параллелью.
Сегодня уходим с Иогансеном по льдам на юг. Будем стараться достичь зимовья Ли-Смита на острове Белле или Шпицбергене.
1896 год, 19 мая. Нашедшего прошу передать записку норвежскому правительству. Фритьоф Нансен“.
■
…Моржи острова Джексона уже встречали недовольным ревом людей. Эту записку читал высаживавшийся на остров Джексон американец Болдуин. Записку из медной трубочки от примуса он не передал однако норвежскому правительству. В этом не было нужды.
