Баренцово море — это мировое хранилище витаминов.[42] Баренцово море одно может прокормить страну рыбой.

Нордкапское теплое течение Гольфштрема оказывает влияние на климат Европы. Еще большее влияние оказывают на климат льды, замораживающие Север моря. Арктика — властелин погоды. Рождающиеся в ее ледяных просторах циклоны влияют на урожаи всего европейско-азиатского материка.

„Погода делается в Арктике“, — сказал лучший знаток климата полярных стран, профессор Визе.

Узнать законы образования в Арктике холодных воздушных течений — вот задача, стоящая перед советской метеорологией.[43]

Советское правительство обращает на этот вопрос большое внимание. На берегах Ледовитого океана и полярных островах за последние годы построен целый ряд новых метеорологических радиостанций. С них на материк в Метеорологический институт в Ленинграде ежедневно передаются по радио разносторонние метеорологические сводки. В 1929 году советская экспедиция, плававшая на ледоколе „Седов“, построила метеорологическую станцию на Земле Франца-Иосифа. Это — самая ближайшая к полюсу станция.

Недалек уже тот час, когда метеорология окончательно разгадает все тайны полярной кухни климата.

Чем больше будет метеорологических радио-станций на угрюмых островах Баренцова моря, — тем богаче будет наша страна. Зная виды на погоду, можно заранее принять необходимые меры, чтобы получить хороший урожай. Метеорология сохранит миллиарды рублей. Если предстоит засушливое лето, — можно будет сеять сорта хлеба, легко переносящие жару. Если холодное, дождливое, — другие сорта.

Из-за льдов северная часть моря малодоступна. О лежащей за ледяными барьерами громадной земле Франца-Иосифа, состоящей из 97 островов, люди узнали поэтому всего только 57 лет назад.

…В Баренцевом море прозрачность в сорок метров исключительна. Прозрачные моря — мертвые моря. Прозрачность воды зависит от планктона. Полярные моря обладают колоссальным количеством планктонов. Широко распространено мнение, что в полярных морях жизнь беднее, чем в теплых. В действительности же — наоборот.

Тропические моря имеют более разнообразную по форме фауну, но по количеству особей полярные моря неизмеримо богаче. Величайшие рыбные и звериные промыслы находятся в полярных странах.

Самые крупные киты, наиболее крупные рыбы — обитатели холодных морей. Обилие рыб вызывает исключительное разнообразие в полярных странах морских птиц. Богаче в полярных морях и подводная флора.

Маленький червячек — фабриция в Средиземном море едва достигает двух миллиметров. А в Баренцовом море фабриция достигает четырех миллиметров.

Такова мировая кладовая витаминов, море Баренца — море жизни.

76—76,5 параллель.

А льдов все нет.

„Седов“ ушел на сотню миль от мыса Желании в глубину Арктики, а кругом попрежнему темнозеленая малахитовая кипень взъяренного моря. Норд-вест попрежнему бросает пену валов на палубу ледокола.

77 градусов.

Льдов нет.

На крыше штурманской рубки у морского бинокля, прозванного за треножник „осьминогом“, вечная очередь.

— Точно у дверей церабкоопа там — на материке, — басит Борис Громов, спецкор „Известий“.

Да, мы теперь уже не жители материка. Земля стала чем-то нереальным, условным… Шестые сутки — кругом море Баренца.

Шестые сутки „Седов“ в океане. Компас штурманской рубки держит неуклонный курс на норд. Шестые сутки — хаос зеленых живых гор.

— Курс — норд.

Курс — норд, — записывают в судовой журнал, сменяясь и вставая на вахту штурманы.

— Пыр! — Пыр!

Тимоша погоняет во сне собак. Во время шторма я сплю рядом с ним в каюте зверобоев. Тимоша наверное уже гонит свою упряжку по снегам Гуккера. За стеной в квиндеке катаются бочки. Со ржавым, ранящим нервы скрипом стучит круглые сутки железная дверца машины. С палубы доносится жалобный вой собак. Десятки их лежат на решетках вокруг трубы. Самые сильные завоевали места под лодками. Шторм выгнал собак из сделанной для них на полуюте клетки. Валы заливают ее. Корма зачерпывается.

В нижнем кочегарском кубрике в корме детскими корабликами плавают в налившейся воде самодельные деревянные туфли.

— Все норд-вест, — произносит поднявшийся на спардек Визе.

Норд-вест держится с самого горла Белого моря. Постоянство его удивляет Визе. Профессор Визе — климатолог. Климат — его стихия. Он обладает особым чувством погоды. Добрую половину жизни Визе провел в Арктике. Молодым студентом он участвовал в трагическом рейсе „Святого Фоки“. На „Малыгине“ Визе искал итальянцев. И уже много раз так же вот спокойно, как сейчас, в своей любимой шапке — финке, кожаной куртке и нерпичьих туфлях, похаживал он по спардеку плывущих в Арктике кораблей.

Перешагав палубу спардека несколько раз, Визе останавливается у борта. Взор его больших блестящих глаз устремлен в море. Так он стоит минуту, две, затем снова начинает беззвучно шагать от борта к борту.

Профессор Визе думает о норд-весте. Он не дает Визе покоя. Как постоянство северо-восточных ветров может отозваться на полярных льдах? Где мы встретим ледяные поля? Глаза Воронина уже не раз задавали Визе молчаливый вопрос:

— Льды?

Мягкое шуршание нерпичьих туфель на спардеке продолжается.

На ледоколе наступили однообразные морские дни. Когда бы ни вышел — на спардеке, в шторм, в дождь, в туман, всегда мелькает коренастая фигура капитана. Глаза Воронина всегда зорко обращены на норд.

На носу между лодками копошатся, выполняя черновую судовую работу, вахтенные матросы. Желтым привидением мелькает в своем плаще боцман. У камбуза раздается свирепый крик. Кричит Саша Малявкин, — помощник кока.[44] Схватив мокрую швабру, действуя ею, как тараном, он несется вдоль левого борта „Седова“. Впереди него, хладнокровно выдерживая безопасную дистанцию, неторопливо улепетывает стая собак. Аппетитные запахи камбуза щекочут собакам обоняние. Положив голову на вытянутые лапы, они, как волки, целыми часами лежат полукругом у камбуза.

Рев означает — к Саше Малявкину из кубриков вахтенные пришли получать обед. Бьют склянки. Одиннадцать часов. Вторая смена через час встает на вахту. Вахтенные, же не могут пробиться сквозь тела млеющей от приятных ощущений стаи. Саша Малявкин выступает на борьбу с ней. Собаки скрываются в недоступных уголках, которых так много на ледоколе. Возвратившись с торжествующим видом к камбузу, Малявкин от изумления превращается в соляной столп: стая снова лежит у камбуза. Обогнув правым бортом каюты, она вновь расположилась на прежнем месте. Метнув в собак шваброй, Саша Малявкин уходит в камбуз. Раздавая рисовый пуддинг, он зверски стучит половником.

С бока, от салона раздался визг и рычанье опять кем-то преследуемых собак.

Лицо Саши Малявкина расплывается в улыбку.

— Африкан орудует, — довольно говорит он, — энергичный старик!

…Однообразны на корабле пустые дни. Каждый во время плавания в океане старается изобрести себе какой-то воображаемый интерес. Начальник ледяного архипелага Иванов доит франц-иосифских коров.

Африкан от скуки взял под свою опеку окорока. Окорока висят над иллюминаторами салона. Около них постоянно вертятся собаки. Выждав момент, когда поблизости нет никого из людей, они прыгают на груду лежащих рядом лодок и впиваются зубами в окорока. Иногда, вцепившись в свою добычу мертвой схваткой, одновременно висят несколько собак. Шторм раскачивает окорока. Вместе с ними, как маятник, раскачиваются собаки. Наглость собак выводит Африкана из себя. Время от времени он вылезает из каюты и со сломанным веслом гоняется за собаками по всему ледоколу.