Серые глаза отдали мертвенной зеленью.

- Стоять! - командирским голосом рявкнула Лида.

И случилось чудо. Лич замер.

Видно было, что в алых глазах мертвой твари появилось искреннее изумление пополам с узнаванием, а потом он начал рваться из невидимых пут.

- Долго не продержится, - хрипло сказал Лешка за спиной.

Лида кивнул.

«Долго» ей и не надо было. Перезаряжать обрез было некогда, поэтому она просто его заставила исчезнуть и призвала снова. Уже заряженным.

Лич, стронувшийся с места с диким криком, получил очередной выстрел в грудь. Сила выстрела была такова, что тварь отшвырнуло прочь, давая девушке еще несколько мгновений на то, чтобы успокоить дыхание.

Четвертый выстрел стал контрольным и добивающим.

На землю упали уже разрозненные куски мяса.

Левая рука Лешки поднялась вверх, закрывая Лиде глаза.

- Не надо на это смотреть, Скворцова, - шепнул он, потом повернул Лиду по направлению к парковке. - Пойдем, нам нечего здесь больше делать. Ты со всем справилась сама. Умница, Скворцова… Умница.

Лида кивнула.

До джипа отключившегося Лешку она тащила практически на себе.

Сгрузила его на заднее сидение и, набирая по дороге домашний номер, помчалась по пустой трассе.

Лиде даже объяснять ничего не пришлось.

Когда прошло соединение, зазвучал тихий и сейчас самый родной голос Мельника:

- Тшшш, барышня. Все хорошо, мы знаем. Уже твоя бабушка зелье варит.

Слезы подкатили к глазам.

Горло сдавило, но Лида с собой справилась. Только аварии не хватало устроить на трассе!

- Миш, кто это был?

- Некромантические каракатицы, подвид кислотно-ядовитых.

- А что, есть подвиды другого типа?

- Сколько угодно, барышня. Некроманты эти порождения особливо любят.

- С чего бы это?

- Послушные, удобные, можно создать какого угодно размера. Чем больше размер - тем больше яда с собой каракатица несет.

- Миш, а почему каракатица? Если я правильно помню, это моллюск, в океане живет, в море. А то, что я увидела, больше напоминало сколопендру!

В голосе Мельника зазвучал смех:

- Видимо, некромант боится многоножек, поэтому классическую сколопендру использовать и не стал. А если серьезно, название такое из-за внутреннего строения. Каракатицы несут с собой чернила, хранятся они в чернильном мешке. Кислоту те твари, которых ты видела, также хранят в особом мешке, очень схожем на чернильный. Поэтому и назвали так. Барышня…

Лида кивнула.

- Я… я… Да. Я внимательно смотрю на дорогу. Только не бросай со мной разговаривать.

- Не брошу.

- Потому что ты хороший?

- И это тоже, барышня. Хотя, скорее, я серый страшный волк.

- Ты принц-медведь! - возразила Лида сердито. - Вакантное место волка занято.

- Да-да, занято, так занято. Ну-с, барышня, о чем еще тебе поведать?

- О чем угодно!

- Ну, хорошо. Пусть будет… - Мельник задумался всего на мгновение, потом кивнул и начал: - Что же собой представляет граница? На последнем консилиуме, бабок ежек с кащеями было вынесено общее решение…

Речь Михаила текла плавно, содержание рассказа Лиду интересовало сейчас меньше всего, она цеплялась за интонацию, за мягкость слов, за неспешность ритма. Цеплялась изо всех сил, держалась, потому что надо было доехать. Лешке нужна была помощь, а ей…

Ей самой…

Чего хотела сама девушка?

Кажется, этого она - не знала. И вряд ли хотела узнать…

…Джип мягко остановился у крыльца.

Вышедший на крыльцо Степан Викторович с двумя ребятами из отряда Гусара, вытащили Лешку из машины и потащили в дом.

Лида, оставив ключи в зажигании, вышла из машины, сделала по инерции пару шагов и пошатнулась. Тело отказывалось вспоминать, что оно не гуттаперчевое и норовило согнуться в три погибели.

- Внучка.

Окно кухни приоткрылось всего на мгновение. Девушка подняла голову, разглядывая выглянувшую бабушку.

- Да, бабуль?

- Лешкой я сама займусь. Негоже юной девице такими вещами заниматься. Да и… сама понимаешь.

Лида кивнула.

Была бы она бабой ягой, то помогла бы обязательно. Но сейчас любое зелье в ее исполнение приобретало совершенно убойные качества. И слово «убойные» здесь было совсем не для красного словца.

Она не могла помочь, поэтому лучшим вариантом было сесть где-нибудь в уголке и не мешать. А еще - чтобы ее саму никто не увидел.

Потому что схваченное спазмом горло отпускать и не думало. И к глазам близко-близко прилили слезы.

Ведь снова… эта тварь была так близко. И было так страшно…

Дверь комнаты закрылась за Лидой. И возможно это было сейчас не самое надежное укрытие, из теней чудились ей оскалы грозных тварей, но все же это было куда лучше, чем ничего.

Старенький плюшевый черный кот был, по словам папы, подарком от бабушки. Лида этого не помнила, зато хорошо знала, что если обнять Котофея, уткнуться носом в его мягкую шерстку, то все тревоги уходили, словно смытые волной прилива.

Уже очень давно Лида не пользовалась этим волшебством и этой магией. Наверное, зря. Может быть, тогда не было бы так страшно?

В углу было пусто, никого и ничего, а собственная кровать казалась девушке оскалившимся монстром… Поэтому прихватив одеяло, она сжалась в уголке, накрылась с головой и уткнулась лицом в пушистый бок плюшевого кота.

«Я в домике», - так и просилось на язык. - «Я в домике, а значит, здесь меня никто и ничто не тронет!»

Но безуспешно убеждала себя Лида, что в ее комнате никого нет. Что домовой Тимофей или ее личный снежный зверь обязательно подняли бы тревогу. Страх не утихал. Страх сотрясал ее тело мелкой дрожью, ядовитыми кольцами вползал под одеяло. Это было совсем не смешно! Но зубы выбивали стаккато, и она никак не могла утихомирить их. То и дело чудилось, что рядом кто-то есть.

Сопротивляться накатывающим ощущениям не получалось, девушка еще сильнее вжалась в угол, накрылась с головой толстым одеялом и затихла.

Как мысль спасение в голову пришло, что можно позвать на помощь, что совсем не обязательно столько терпеть и мучиться. Надо просто позвать… и…

Страх прокатился по телу разрядом молнии.

А кого звать?!

Разве у нее есть человек, кто сможет ее защитить?

От чего?

Мысли путались. С мыслями происходило что-то не то, чтобы странное, но… это было ненормально.

Словно мысли были не Лидиными.

- Барышня!

Голос вырвал из забытья, Лида дернулась, рванулась прочь, не разбирая дороги, и оказалась прижата к груди Мельника.

- Миша…

- Барышня, что с тобой?

- А если бы я знала! - рассердилась девушка. - Тебя вдруг начала забывать! Главное понять ничего не могу! Видимо, я слишком испугалась… лича этого…

- Кого барышня?! - изумился Мельник, вытаскивая словно пушинку девушку из угла, и оглядываясь в комнате.

- Лича.

- Какого?! Откуда он взялся? На вас еще раз напали?

- Почему «еще раз»? Сразу же. Вначале те, сколо… недокаракатицы, а следом - лич появился.

- Как же так… Этого мы не видели… Так, - Мельник, включив свет, пересадил Лиду на кровать, закутал в одеяло, когда то начало сползать. Кинул взгляд на серую тряпку в углу, которая еще пару часов назад была прекрасным платьем, и снова взглянул на Лиду. - Барышня. По порядку, с самого начала. С того самого момента, как ваш молодой…

- Опять на «вы»? - Лида вскинула голову. - Пытаешься отстраниться опять? Не получится! Не отпущу!

- Барышня.

- В общем, - тряхнув волосами, девушка, взяв себя в руки, высвободила из-под плотной хватки одеяла ладони, завязала высокий хвост. - На «ты» и не забывай этого больше.

- Барышня.

- Да! Иначе, буду величать тебя Мельником и на «вы» и никак иначе. И даже близко не подойду! А… Шторма еще сманю, - улыбнулась Лида, сводя сказанное к шутке.

Мельник вздохнул:

- А ведь теперь у тебя, барышня, есть все шансы.

- Да? Это хорошая новость! Я взяла себя в руки, - немного покривила она душой. - Как вы меня видели?