Машина была оставлена на парковке почти в квартале от ресторана. Но можно было и сократить путь, пройти по довольно безлюдному парку Звездный. В такое время прохожих уже не было, мягкий свет «шаров»-фонарей разгонял сумерки с тротуара, заметал листья, качал ветви и вниз сыпался золотой листопад.

Платье девушки мягко шуршало по сухим листьям. Каблучки едва слышно цоколи. День выдался все же довольно насыщенным, и Лида, опираясь на локоть Лешки, почти дремала.

Шум ветра, шелест ткани, запах его одеколона, ночной недосып - все сложилось воедино, став камнем на шее утопленника.

Когда ветви зашуршали слишком сильно, девушка не успела среагировать, и если бы не Лешка - то она пала бы жертвой первой же образины, выпрыгнувшей из-за низких парковых кустов.

Это было…

Ну, по крайней мере, Лида могла себя поздравить с тем, что ее иллюстрированный «словарик» полуночного мира только что пополнился еще на одно слово и на один образ, потому что то нечто, что выпрыгнуло на дорожку, ей знакомо не было.

И даже в фэнтези книгах ничего подобного она не встречала.

У этого нечто было много ножек. Четыре, восемь, двенадцать… на шестнадцати Лида сбилась, а начать считать заново уже не успела, потому что, развернувшись от Лешки, четыре шустрые многолапые с усиками и очень впечатляющими клыками, помчались дружно к ней.

- Осторожно!

Возглас запоздал, мощными жвалами ближайшая тварь вцепилась в серую плотную ткань платья и выдрала кусок. На асфальт, разъедая его, падала зеленая кислота.

- Очень весело! - Лида дернулась прочь, остро жалея, что на этих каблуках и в этой юбке легко с асфальта ей не вскочить. Нужно была хоть какая-то опора, а до нее было ползти метров пять, не меньше.

- Ложись! - крикнул Лешка.

Девушка выполнила приказ, и огромная многолапка - размерами куда больше, чем те, что напали на нее снизу, мелькнула в прыжке у нее над головой.

Жахнул выстрел, от громкого звука заложило уши, и словно в замедленной съемке девушка увидела, как медленно-медленно падает та крупная тварь, что до нее не добралась. А Лешка заплатил за то, что вместо того, чтобы отступать, потратил драгоценные секунды на то, чтобы вытащить табельный пистолет. Еще две многоножки, притаившихся в засаде, прыгнули одновременно уже на него.

От одной мужчина увернулся, но от второй не успел. Ядовитые жвала вцепились ему в плечо.

Лида, наконец-то добравшись до скамейки, с ее помощью смогла подняться. Предусмотрительно держась подальше от радиуса досягаемости жвал незнакомых тварей, начала двигаться к Лешке.

А спокойствие ночного парка снова было нарушено. Второй выстрел, третий… пятый.

Когда закончилась обойма, на асфальте остались только трупы.

- Леш! - участковая, пожалев, что к платью не подходила кобура с табельным револьвером, подскочила к мужчине. - Там что, яд?!

- Помимо кислоты? Да.

- Надо срочно перебинтовать!

- Не поможет. Надо домой. За молоком.

- За чем?! - изумилась Лида, отрывая наспех от окончательно испорченного платья еще длинный кусок и все же завязывая мужчине руку.

- Молоко, родная. Молоко. Помнишь, как в сказках? Искупался в кипящем молоке, потом в ключевой ледяной воде - вышел писаным красавцем. Так и здесь, молоко многие проклятья и неприятности после полуночников снимает.

- Надеюсь, тебе в нем купаться не придется? - спросила девушка тихо, потом обернулась. На аллее, вдалеке, показалась темная тень. - Леш…

- Вижу.

- А кто сказать можешь?

- Обижаешь, милая, я же Гусар! Легенда. К нам идет лич.

Сердце стукнуло где-то в горле, а потом страх охватил его ледяной удавкой. Затряслись руки. Ноги ослабли, и если бы не спохватившийся Лешка, Лида просто бы упала.

- Скворцова?! Мать твою! Скворцова, возьми себя в руки!

Лешка, болезненно поморщившись, попробовал схватить девушку на руки, но его правая рука висела плетью, и на попытки заставить ее работать отзываться не пожелала.

- Скворцова… Ну, Лида же! Лида!

Уши заложило.

В глазах повисла черная пелена.

Рядом кто-то кричал, кажется, звучал знакомый голос. Но страх был куда сильнее.

Вроде бы она должна была что-то вспомнить, но не могла.

Страх был детским, застарелым, жизнеопределяющим. Слишком пограничным, чтобы можно было взять и про него забыть!

А потом прошлое качнулось навстречу.

Исчез парк и золотой листопад, снова вокруг расстелились серые коробки домов, узкий переулок и мчавшийся за ней, маленькой девочкой, лич.

Кажется, там, за спиной лича стояла фигура, какая-то, Лида тогда его не увидела. Она просто бежала, изо всех сил, надрываясь, пока сердце колотилось в горле, пока ужасно болела правая нога, на которой сомкнулись челюсти этой странной твари, которая появилась из огромного люка, когда она просто шла по тротуару.

Нога болела, из-за нее дергало все тело, слезы катились из глаз, но она сердито их смахивала и упрямо бежала дальше!

Ей нельзя было попадаться на зубы вот этому страшному, с гнилым дыханием! Один укус не страшно: молоко, мед, две части подорожника, одна часть липы и две части льняной толокнянки с границы - и все будет хорошо. Но если он вцепится, как следует, она потеряет свой дар, поэтому надо бежать, бежать еще быстрее!

Волхвы говорили, она случайно услышала, что ее дар нестабилен! И что нельзя такую девочку, как она, Мельнику отдавать. Род Мельниковых свое бережет, а ее неплохо было бы исследовать. Значения слова Лида не знала, но поняла, что ее дар - это то, что может помешать ей быть с принцем-медведем, поэтому бежала.

И как назло рядом никого не было, кого можно было бы попросить о помощи.

Только… ну, неужели тупик?!

Нет, там кто-то стоит! Кто-то… маленький?

…Щеку обожгло болью.

- Скворцова! - сердитый Лешка смотрел сверху вниз. - Ты что, таким оригинальным образом убиться решила?!

- У тебя патроны есть?

- Нету! Я, знаешь ли, любимую девушку на свидание пригласил, а не на тропу войны вышел!

- Плохо, - пробормотала Лида, - очень плохо. Леш, я про личей ничего не знаю. Куда бить надо?

- Из чего стрелять будешь, Скворцова? Я знаешь ли, сомневаюсь, что он испугается наставленного на него пальца и сказанного «бух».

- Леш, не ерничай. Я вполне пришла в себя. Куда бить?

- В левый глаз.

- Именно в левый? Правый не пойдет?

- Да. Почему именно так, а не иначе, я не выяснял. Сказали - делаю.

- Ладно… - Лида нервно облизнула губы. Скользнула пальцами по предплечью и в руку лег охотничий обрез. За спиной ругнулся Лешка, но она уже не слышала.

Смотрела на подходящего медленно лича.

«Здравствуй, мой детский кошмар», - подумала она. И мысли отдавали горечью.

Она боялась, она боялась так, что рука тряслась, а Лешка - был правшой, и даже не мог направить обрез.

Гулкий выстрел, и… мимо.

С губ девушки сорвался истерический смешок.

Что? Снова-здорово, она сейчас промажет еще пару раз, и лич снова вцепится ей в горло? Только на этот раз всемогущий Мельник может и не успеть спасти ее!

Спасти.

Мельник.

У нее же на груди висел амулет! Который лично повесил Миша.

Он еще сказал, что этот амулет позволит пережить ядерную войну.

Возможно.

Лич оказался слишком близко.

Только секунду назад эта тварь двигалась так медленно, что можно было спокойно от нее убежать, а вот уже зловонное дыхание обожгло лицо Лиды.

- Он быстрый! - ахнула она.

Обрез выстрелил вторично, и снова… мимо.

Половину носа лича разворотило, смотреть на это алое месиво было жутко, кислый комок подкатывал к горлу, но двигаться твари это не мешало.

Страх дошел до предела, а потом словно выключился.

На его смену пришла чистая, неподдельная ярость.

Внучка потомственной бабы яги, дочка кащея, бывшая невеста Мельника, сама чуть не стала бабой ягой, матушка полуночников, участковая для нечисти - по меткому определению младшего брата. А тут какой-то представитель полумертвых меньшинств на нее свою гнилую пасть раскрывает!