Не заботясь о смене иглы, целитель закрыл ее колпачком и подал мне. Впрочем, я тоже не собиралась протирать место укола спиртом.

Второй раз Мартын схватился за руку, когда мы уже ступили на стёжку. Знак снова вспыхнул оранжевым и сгорел, темные хлопья осели на кожу.

– Ботар отбегался, – прохрипел держась за дрожащее запястье парень. – Времени почти не осталось, скоро он будет в городе.

До дома номер «23» мы добежали за минуту. Прежде чем нырнуть в переход, я отправила явиди сообщение.

«Мы на месте»

Чем бы они там, в компании ведьмы ни занимались, пришла пора выяснить чей след возьмет ветер следующим.

Дом, остатки, забора, рыжая грязь, тишина и пустота комнат. Туман перехода, мысли о бегстве, желательно на другой континент и безмолвие. Мы слишком торопились, чтобы оглядываться, мы не могли позволить себе сомнения и остановки. Мы бежали.

На потрескавшееся асфальтовое покрытие, я не ступила, а вывалилась. Мартын успел схватить меня за руку и не дать кувырнуться носом вперед. Голова кружилась, кровь отлила от лица, а холод безвременья стал подниматься от кончиков пальцев в ладони. Парень был всего лишь бледен. Второй переход за сутки для него, третий для меня. Это при общей разнице в выносливости. Минута мне потребовалась, чтобы отдышаться, целая минута, но я выпрямилась, потому что бывало и хуже. Я помнила, насколько все может быть хуже.

Целитель вложил мне в руку подобранный неизвестно где осколок кирпича, бесформенный и красноватый.

– Дай мне метку, – попросил парень.

Со шприцем в одной руке и битым куском обожженной глины в другой я дошла до брошеной коробки с пиццей. За прошедшие сутки картон пропитался маслом и сыром, крышка выгнулась и пошла волнами. Угол коробки присыпан песком. Подозреваю, большая пицца с колбасой была на месте. В нашем мире над ней уже роился бы десяток другой насекомых.

Я обернулась к оставшемуся у перехода целителю. Мартын кивнул и сделал шаг назад, скрываясь в тумане безвременья. Шесть человеческих шагов и трещины разошлись, как лед на реке, погружаясь в песчаную глубину. Ноги ушли в песок до середины голени. Я знала чего ждать, но потребовалось собрать в кулак самообладание, чтобы остаться на месте. Когда земля уходит из-под ног, логика берет выходной.

Спустя двадцать секунд из перехода вернулся целитель, асфальт собрался, срастаясь неровными крошащимися краями. Твердая дорога поднялась из песка, и я оставила короткую отсечку, бурая кирпичная полоса легла поверх присыпанного песком асфальта. Мартын пошел по стежке скупым торопливым шагом, время поджимало, но это не делало короткий путь более приятным.

Парень не дошел, очередная руна алой птицей взлетела с его кожи, заставляя согнуться пополам в паре метров от отметки.

– Ведьма, – прохрипел Мартын, скрюченные пальцы правой руки дрожали.

Ветер был быстр, охота закончилась для еще одной дичи. Пикнул телефон, явидь пожелала нам удачи.

Как прыгает охотник, мы так и не выяснили, не сложилось. Целитель поставил на дороге вторую отметку, раньше первой и закинул кусок кирпича в заросли крапивы. Черта которую Ветер пересечь не должен. Расстояние, которое парень посчитал для себя безопасным. Я сжала шприц и сошла с дороги на песочную обочину под сень гигантских напоминающих лопухи крапивных листьев.

– На тот случай, если он все-таки допрыгнет до клетки, – повинуясь порыву, я вытащила из-под ремня атам и протянула Мартыну.

Он не стал отказываться, но едва чужая ладонь сомкнулась на малахитовой рукояти, как по ней побежали серебристые искры, впиваясь в кожу и оставляя на ней красные точки укусов. Парень затряс кистью и очень непечатно высказался по поводу моих предков. Жало Раады, издав глухой звук, упало на асфальт. Камень о камень.

– Управляемый артефакт, – глаза позеленели, он несколько раз сжал и разжал кулак, красные точки исчезли, – Смерти моей хочешь? Так подожди чуть-чуть.

В голове промелькнула картина – воспоминание: Кирилл вынимающий этот клинок из тела бессмертника и по его руке бегают точно такие же искры; и Майя, в мыслях так и оставшаяся маленькой служанкой, говорившая о нехороших мыслях и жжении. Демону защитой послужила чешуя, Майе тряпка, Мартын схватился голыми руками.

– Управляемый артефакт? – я подняла лезвие, посмотрела на зеленоватый камень и убрала за пояс.

– Служащий только одной руке.

– Прости.

– Низшие, – он прикрыл глаза, восстанавливая спокойствие, – Ты как взрослый ребенок.

Время для выяснений и оправданий было явно неподходящим. Мы все еще стояли на стежке, чувствовали живую вибрацию глубоко внутри. И когда охотник пришел тоже почувствовали. Из перехода вынырнул гибкий мальчишка, чуть старше моей дочери. Не друг, не враг. Исполнитель.

Целитель выпрямился. Я отступила, упираясь спиной в шуршание об одежду стебли. Ловушка взведена, кто окажется в ее утробе, а кто умрет, решит следующая минута.

Мешковатые джинсы, толстовка с капюшоном, кеды, желтая кепка с белой надписью по-английски, в ушах таблетки наушников. Таких пацанов на каждом перекрестке каждого города с десяток. Прекрасная маскировка, яркие цвета одежды отвлекают внимание от лица. Да и разве обращают внимание взрослые на каждого бродящего без дела оболтуса.

Никто не произнес ни слова, не для разговоров мы здесь собрались. Для крови и для смерти.

Гибкий подросток скользнул вперед легким стремительным шагом. Окинул взглядом стёжку – крапиву, коробку из-под пиццы, потрескавшийся асфальт, клетку на цепях, меня, целителя, втянул воздух и сделал еще один скользящий шаг.

Мартын чуть не сорвался в буквальном смысле, но сорвался в магическом. Он знал, что это бесполезно, но это знание ничего не меняло. Я видела, как напряглось тело, как сжались кулаки и зажглись глаза. Он бил наугад просто разливая силу по округе, потому что вряд ли чувствовал нутро охотника.

Охотник мотнул головой, так отгоняют надоедливую мошку. И все. То, что кому другому остановило бы сердце, вызвало у молодого ветра лишь небрежный жест. Охотник скользнул к цели в абсолютной тишине.

Мартын прыгнул чуть раньше, чем подросток достиг оставленной парнем отметки. Сюрреалистическая картина, молодой мужчина, выше, старше и шире в плечах убегающий от тонкого невысокого мальчишки. Ветер не остановился и даже не замедлился. Дорога треснула, ноги провалились в песок.

Целитель допрыгнул. Влетел в клетку с такой силой, что конструкция закачалась, звякая цепями. Охотник тоже попытался оттолкнуться от ставшей предательски рыхлой дороги, его пальцы ветра разминулись со стальными прутьями всего на несколько сантиметров. Будь охотник чуть старше, а его руки и ноги длиннее, Мартын оказался бы в ловушке один на один со смертью. Но клетка качнулась, и подросток пролетел под ней, желтая кепка слетела с пегих волос, в воздух поднялось облако рыжей пыли.

Я побежала, едва их ноги оттолкнулись от исчезающего асфальта. Медленно, неловко, как по сугробам, погружая ноги в песок. С ладоней мальчишки сыпался песок, а в застывших глазах равнодушных глазах стоял ужас. Единственное честное мгновение. Единственное проявление чувств, которое он не успел обуздать.

Замахиваясь шприцем, я чуть не упала. Игла соприкоснулась со светлой кожей. И сломалась с сухим щелчком. Жидкость выплеснулась на землю. Я заглянула в лицо, еще не утратившее детские черты, узкая ладонь нарочито медленно поднялась, словно время вдруг остановилось. И я поняла, почему сломалась игла. И поняла, что случится дальше.

Тонкие пальцы вцепились в бедро, и Ветер дернул меня вниз. Я упала на бок, одна рука и плечо погрузились в песок.

Мы ошиблись. Я ошиблась. Фатально.

Мартын что-то кричал, но я не разбирала слов. Горячая детская рука легла на шею. Неуловимое движение когтем, перечеркивающее шею от уха до уха, и алая кровь веером легла на застывшее, словно принадлежащее статуе лицо. И тут же исчезла, впитавшись в кожу Ветра без следа.

Его способность впитывать.