— Разве ты не знаешь, что мы потерялись? Фиделио подтвердил, что его народ никогда не бывал здесь. Мы можем метаться от Т-машины к Т-машине… За тысячу лет послав в ничто миллиарды зондов, бетанцы научились перемещаться к паре дюжин звезд… а здесь нет Иных, помочь нам некому… Кейтлин, с нами покончено.

Она покачала головой, все еще улыбаясь за облачком волос, сквозь которые просвечивали звезды, и отвечала спокойно, почти весело:

— Я поверю в свою смерть, только когда мне на веки наложат медяки, а может быть, и тогда не поверю. Но предположим го, о чем ты говоришь, дорогой Мартти, и есть самое худшее Он резко вздрогнул.

— Ох, — выдохнула Кейтлин — Я вижу, что ты в плохой форме. Если ты хочешь помочь мне, разреши сперва помочь тебе Не двигайся.

Ловким движением она оставила стол, оказавшись чуть позади Лейно, взяла его левую руку своей левой рукой и зажала ноги между коленями. Он охнул от удивления.

— Не волнуйся, дорогой, не волнуйся, — отвечала она. — Я должна опираться обо что-нибудь, чтобы хорошенько, как надо, размять тебе спину. — Правая рука прикоснулась к нему. — О, да тут у тебя целое крысиное гнездо чарлиных коньков, так сказал бы мой отец, будь он побольше ирландцем и в меньшей степени достопочтенным Расстегнись-ка до пояса.

Мартти вздрогнул и повиновался.

— Расслабься, — сказала она. — Будем плавать в свободном полете, но в конце концов нас прижмет к перегородке. А я тем временем разомну тебе этот несчастный Latissimus Dorsi.

Наклоняясь, она усмехнулась:

— Мое изобретение: секс в невесомости навел меня на мысль о массаже, у Дэна так часто случаются спазмы. Расслабься, говорю тебе, расслабься.

Оглянувшись, Кейтлин приступила к работе.

— Предположим, мы действительно затеряемся на несколько лет, пока не кончится пища, а там каждому придется выбирать себе смерть. Я не говорю о том, что с нами обязательно так случится, но представь себе, какая великая участь!

— Ха! — воскликнул Мартти. — Ты не умеешь быть серьезной!

— О нет, я серьезна. Конечно, трудно будет отказаться от гор и морей, от солнца, пробившегося сквозь тучи после дождя, от вечернего очага. Но подумай, Мартти, дорогой. Перед нами открывается великолепие, и мы можем познать его. Столько солнц, столько миров, столько красоты и чудес… быть может, мы даже отыщем наконец для себя новую Деметру. Впрочем, даже если нас ждут лишь несколько лет во вселенной, они принесут нам больше, чем земные столетия. — Хватка ее отвердела, рука усердней приступила к делу. — Радуйся своей участи!

Предназначенный для исследования неизвестного, «Чинук» нес великолепный набор научных приборов. Однако за исключением двух компьютерщиков, на борту не было ни одного специалиста, способного их использовать. Впрочем, путешественники обладали достаточными техническими познаниями, в частности знали, что искать, и под водительством Вейзенберга надеялись выяснить кое-что о пространстве, в котором очутились. Однако этого могло оказаться очень мало.

Тогда Джоэль объявила капитану и инженерам:

— Фиделио обладает необходимым умением. Его раса исследовала много планетных систем, среди них не было и двух похожих. У бетанцев среди профессиональных космопроходцев были специалисты, способные интерпретировать огромный диапазон наблюдений на случай возвращения очередного робота, нашедшего дорогу назад. Фиделио числился среди них. Еще он был офицером-ксенологом, представлявшим корабль в общении с инопланетянами. Такая комбинация квалификаций привела его на «Эмиссар». Естественно, все осуществляется с помощью голотевтики, — предупредила она. — Нам придется модифицировать для него оборудование. Способ уже был разработан на Бете, и вместе мы вполне отчетливо можем вспомнить все необходимое. Кстати, наше оборудование примитивно по их меркам.

— Но сумеем ли мы изготовить все необходимое ему? — спросил Вейзенберг.

— А сумеешь ли ты построить стометровый рефлектор на орбите, если тебя отбросит назад во времена Галилея? — кольнула Джоэль. — Конечно, нам по силам кое-что усовершенствовать, в особенности в части программирования. А пока нам необходимо получить все нужные данные. Провести самое очевидное: измерить массы, получить спектрограммы и так далее. Нам в любом случае придется это сделать. Когда оборудование для Фиделио будет готово, он сумеет сказать, какая именно дополнительная информация потребуется нам и какую часть ее следует подавать на нас непосредственно и непрерывно. А теперь оставь нас, чтобы мы могли проконсультироваться. Можешь заняться своими делами: я скажу тебе, что и когда делать.

Ничего не говоря, Бродерсен приподнял бровь. Джоэль узнала его старое выражение. «Боже мой, неужели эта лошадка настолько высока, что у тебя голова закружилась?! Он никогда не пользовался им в отношении меня, — холодком пронзило ее. — Он всегда слишком уважал мой интеллект. Что преобразило Дэна? Стресс… экспедиция? Или авантюристка Кейтлин?»

Вопрос этот мучил Джоэль все последующие дни. Не то чтобы он особо докучал ей: она была занята работой, как и все другие. Тем не менее недоумение возвращалось к ней снова и снова, и острее всего, когда Джоэль пыталась уснуть.

Это теперь частенько делалось с трудом: Джоэль так и не привыкла к невесомости. Для нее удовольствие от свободного полета не могло скомпенсировать скучные часы, проведенные на тренажерах, чтобы разогнать кровь и укрепить кости. Остальные разговаривали, пели, что-то смотрели… ей было неинтересно. Этически она могла бы удалиться внутрь себя, где обитала математика и память о Ноумене, как часто делала на досуге. Но скучное тупое потение слишком уж раздражало. Хуже того, когда засыпая она все чаще и чаще внезапно пробуждалась, ощущая себя падающей в бездонную яму. И тогда, чтобы успокоиться, ей приходилось плыть в темноте до конца привязи, качаясь на волнах нежеланных дум.

«Почему меня так ранит безразличие Дэна? Он ведь никогда не был для меня больше, чем животным, — смышленым, сильным и великолепным в постели самцом… но всего только животным, помогающим мне провести те часы моей жизни, когда я хотела быть самкой. Мое тело хочет, и Дэн обещал удовлетворить его желание — скорее всего не сейчас, когда положение наше чересчур неопределенно и опасно, — когда-нибудь. Или же я могу обратиться к… Руэде, наверно. Подобный человек сумеет кое-что разглядеть за моей сединой и сделает это красиво. Нечего думать о достоинстве. Секс — просто телесная необходимость, подобная дефекации.

Так ли? Эрик, Эрик!

Тихо. Подожди. Я не испытываю необходимости. Почти девять лет я обходилась без секса и лишь изредка ощущала небольшую потребность. Неужели это страх смерти заставляет меня чувствовать одиночество? Мы можем умереть здесь. Шанс найти дорогу назад… даже нельзя рассчитать. Забавно… Но если мы предпримем разумные меры, и при удаче — у нас будет примерно десять лет, пока не окончится запас пищи. Поскольку на борту нет гориатра, тело может отказать мне даже раньше, и я умру.

Только я давно научилась не страшиться смерти. Увидев собственными глазами реальность… не знаю, может ли потеря своего эго устрашить меня. Временная ассоциация митохондрий, эвкариотических клеток, кишечной флоры и тому подобного… уходящая корнями в породивший нас загнивающий мир система симбиоза, служащая лишь генетическому возобновлению организма. Если бы мне предложили личное бессмертие, я бы отказалась. Слишком ничтожен человек среди атомов, ионов и галактик.

На самом деле я должна быть рада беспримерной возможности исследовать, испытывать и учиться. Жаль только, что я не смогу сообщить о своих открытиях коллегам. Впрочем, с моей точки зрения, потеря этого тривиального удовольствия ничтожна по сравнению с тем, что ожидает меня в ближайшее десятилетие.

Тогда почему мне хочется, чтобы кто-нибудь обнял меня? Почему так долго тянется ночь и работа?»

Работа поглощала, невзирая на все потуги нулевой гравитации и закона Мерфи. Необходимо было приспособить голотевтическую систему «Чинука» для Фиделио. Начали с механических работ: нужен был шлем, подходящий для его головы, и контакты для остальных частей тела.