— Только, пожалуйста, не вздумайте снова с криками убегать из моей комнаты в притворном ужасе! — воскликнул Кэллахен. — Не дай бог, ваш верный страж Любина подумает, что я пытался соблазнить вас. Тогда мне несдобровать.

— Позвольте мне кое-что уточнить, Кэллахен. — Когда Джози повернулась к нему, ее глаза метали молнии. — Во-первых, падшие женщины редко становятся такими по собственной воле, во-вторых, я вовсе не собиралась кричать, и в-третьих, я ни одному мужчине не позволю себя соблазнить, вам это понятно?

Кэллахен поднял руки кверху:

— Все, сдаюсь. И все же я уверен, что обязательно найдется достойный мужчина, который доберется до вашей накрахмаленной нижней юбки.

— К вашему сведению, я не крахмалю свои юбки, — невозмутимо ответила Джози, решив, что на этот раз ему не удастся заставить ее потерять самообладание. — И к тому же когда-то давно я поклялась себе, что скорее съем жабу, чем позволю мужчине дотронуться до себя.

— Да, жабами питаться мне еще не приходилось, но могу вас заверить, что в моей жизни были моменты, когда я бы с радостью проглотил парочку просто потому, что ничего больше не было.

После некоторого молчания, когда они обдумывали слова друг друга, Кэллахен сказал:

— Мне очень нравится спать на вашей кровати. Я постоянно чувствую ваш запах.

Джози удивленно посмотрела на него.

— От вас пахнет цветами и солнечным светом, — добавил он, улыбаясь.

— Это всего лишь запах мыла, — смутившись, ответила Джози.

— Ни одно мыло не может так восхитительно пахнуть, — возразил Кэллахен. И уже серьезно добавил: — Что бы ни случилось, Джози, знайте, что я очень признателен вам за все, что вы для меня делаете. В жизни мне встречалось не так много людей, которые бы обо мне заботились, и я очень ценю вашу помощь.

Что-то подсказало Джози, что именно сейчас она видит перед собой настоящего Кэллахена, мягкого и искреннего. Его признательность тронула ее до глубины души, и, немного смущаясь, она тихо ответила:

— Это всего лишь моя работа.

— Нет, это ваша душа, — возразил Симc.

Джози видела, как он внимательно смотрит на нее, ощутила возникающее между ними притяжение. И все же она хотела, чтобы между ними сохранились чисто деловые отношения, ничего личного.

Чтобы разрушить интимность момента, Джози отвернулась от Кэллахена и отошла к окну. Пока она смотрела на далекие холмы, ей вдруг в голову пришла мысль, что уже скоро настанет день, когда у Симса будет достаточно сил, чтобы покинуть ее дом, и, скорее всего, больше они не встретятся. Отогнав грустные мысли, Джози обратилась к своему пациенту:

— Кэллахен, вам нравится моя комната?

Он внимательно оглядел ее светлую опрятную спальню с небольшим побеленным камином в углу и индейскими циновками на полу.

— У вас вообще очень необычный дом. В Вайоминге почти нет домов из глины и песчаника, тут народ предпочитает строить из дерева. А такие дома, как ваш, я видел в Нью-Мексико.

— У нас в долине с трудом найдешь деревья для постройки дома. Большую часть их вырубили, когда проводили Тихоокеанскую железную дорогу, а то, что осталось, растащили окрестные фермеры. Зато песчаника и глины здесь предостаточно, и поэтому мой отец построил дом буквально из того, что валялось под ногами.

Кэллахен задумчиво смотрел на нее.

— Кстати, ваша комната меня тоже удивила, мисс Миллер. Она подходит скорее мужчине, такая строгая, без всяких излишеств и дурацких безделушек.

— Мне нравится эта простота, тут я чувствую себя уверенно и свободно. Поэтому-то я и люблю эти места, вообще Вайоминг, его простую, строгую красоту. Здесь, как нигде, я могу ощущать себя свободной.

— Мне самому, очень нравится Вайоминг. И я думаю, вы любите здешние края, потому что с вашей прямотой и откровенностью вы чувствуете себя тут своей.

Девушка поразилась, как хорошо ее понимает этот человек, с которым она познакомилась совсем недавно.

— Да, вы правы, простота этой земли близка мне, я и сама такая, — ответила она.

А вот тут Симc мог бы с ней поспорить, чем-чем, а уж простотой Джози Миллер точно не отличалась. Давно уже ни одна женщина не интересовала его так, как Джози. Последнее время он постоянно думал о ней и ужасно злился на себя за это. Сейчас его должна интересовать только судьба Бена, а он забивает себе голову мыслями об этой девчонке. Правда, для поисков брата ему понадобится много сил, и если мисс Миллер позволит ему показать ей, что значит быть настоящей женщиной, это наверняка ускорит его выздоровление. Примерно так рассуждал Кэллахен, но он не собирался пока делиться с ней своими мыслями.

— Вы с рождения живете здесь? — задал он следующий вопрос.

— Нет, до десяти лет я жила совсем в другом месте, к востоку отсюда.

— Я тоже. А что заставило вас переехать?

— Это долгая история. — Джози растерялась, не зная, стоит ли ему об этом рассказывать. Интересно, что он скажет, узнав, как на самом деле обстоят дела. Его всего лишь обвинили в том, что он вор, а она действительно когда-то была воровкой.

Раненый споткнулся и упал на колени. У него не было больше сил двигаться вперед. Солнце палило немилосердно, и несчастный чувствовал, как его разгоряченная голова раскалывается на части от невыносимой боли.

— Я должен идти вперед, я должен… — пробормотал раненый, но, как ни старался, не мог вспомнить ни кто он, ни как здесь очутился. Прошла, казалось, уже целая вечность с тех пор, как он очнулся и, открыв глаза, обнаружил неподалеку от себя стервятника, который с нетерпением поджидал, когда же можно будет поживиться свежей падалью. Увидев, что человек открыл глаза и пошевелился, птица улетела прочь с недовольным криком. Некоторое время мужчина лежал неподвижно, но скоро нестерпимая жажда заставила его подняться и отправиться на поиски воды. Он едва держался на ногах и не смог бы уйти далеко, но, по счастью, нашел поблизости небольшой источник и с жадностью припал к нему пересохшими, потрескавшимися губами. Он чувствовал, как с каждым глотком живительной влаги в него вливаются силы. Утолив жажду и поднявшись на ноги, раненый огляделся. Вокруг расстилалась бескрайняя прерия. Он не знал, куда ему идти, и побрел наугад. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, ноги то и дело подгибались, и бедняга падал на землю, но каждый раз какая-то неведомая сила заставляла его подниматься и продолжать свой путь. Как ни странно, он совсем не ощущал голода. Сейчас в целом мире для него существовала лишь эта испепеляющая жара да еще непреодолимое стремление двигаться вперед, чтобы выжить.

Он не знал, сколько брел так, тяжело дыша и отирая со лба пот, заливавший глаза, когда впереди показался небольшой холм, и он поплелся к нему в надежде хоть немного передохнуть, укрывшись в его тени. Приблизившись, он услышал доносящийся из-за холма женский голос:

— Черт тебя побери, ты не сможешь мне помешать, я все равно доберусь туда.

Не веря своим ушам, раненый из последних сил бросился к тому месту, откуда доносился голос. Но внезапно перед глазами у него закружились черные точки, и, споткнувшись, он упал, теряя сознание.

Вновь придя в себя, он увидел склонившуюся над ним женщину, которая, заметив, что он открыл глаза, ласково произнесла:

— Джакоб, как хорошо, что ты очнулся.

В очередной раз осмотрев Кэллахена, Джози с тревогой поняла, что его раны затягиваются слишком медленно. Покопавшись в медицинских книгах доктора Энни, девушка отыскала рецепт мази, которая должна была ему помочь. Достав немного пороха из ящика Дэна, она смешала его с уксусом, который раздобыла на кухне у Любины. В итоге у нее получилась темно-коричневая масса с отвратительным запахом. Джози ни разу не видела, чтобы ее приемная мать использовала это средство, но ничего лучше она придумать не смогла. Собрав все свои медицинские принадлежности и захватив новую мазь, Джози направилась в комнату к своему пациенту. В дверях она столкнулась с Любиной, которая выходила от него.