К счастью для состояния их духа, м-р Чок с друзьями, возвращавшиеся домой на судне "Серебряная Звезда", не имели понятия о том, что тайна их сделалась общественным достоянием. Мисс Дрюит с оттенком презрения говорила об искателях клада и очень подчеркивала то обстоятельство, что дядя ее не возьмет ни гроша из этих денег: он не похож "на других".

— Отец мой и Стобелль поддались уговорам Чока, жаждавшего приключений, — сказал Тредгольд однажды, гуляя с нею по саду.

— А вы будете от этого в выгоде.

М-р Тредгольд выпрямился с достоинством, противоречившим лукавому выражению его глаз.

— Я не возьму ни пенни из этих денег, — я стараюсь во всем походить на капитана.

— Результатов этого старания до сих пор не заметно.

— Вы мне льстите! — скромно улыбнулся м-р Тредгольд.

— Льщу вам? — возмутилась девушка.

— По поводу моего уменья скрывать свои чувства. Я таюсь до тех пор, покуда не сделаюсь на него похожим, как две капли воды, — вы, прямо, не отличите нас друг от друга. Я часто завидовал ему в том, что у него такая племянница. Когда сходство сделается полным, тогда…

— Что тогда? — прервала нетерпеливо мисс Дрюит.

— У вас будет… двое дядей вместо одного.

— Долго ли вы будете говорить такие бессмысленные вещи? — спросила она, останавливаясь на середине аллеи.

— Я предпочел бы говорить вещи, имеющие смысл.

— Попробуйте.

— Только это очень трудно, — проговорил Эдуард задумчиво, — трудно — с вами.

Мисс Дрюит снова остановилась.

— Для меня, — поспешил он добавить.

— Я тоже так думала, но для всего нужна практика.

— Уверяю вас, у меня — масса здравого смысла, но я не имею возможности проявить его. Прежде всего, раз уже речь зашла о дядях, позвольте мне сказать, что я за все сокровища мира не согласился бы сделаться вашим дядей… Куда же вы?

— В дом.

— Одну секунду… Вы видите, я только-что начал здраво рассуждать.

— Я подожду, покуда вы напрактикуетесь.

— Вы не даете мне возможности для этого, — сказал Эдуард, следуя за ней, — я хотел бы сказать вам нечто по секрету, вам одной. Неужели вам не любопытно?

— Нет, — ответила она, глядя прямо перед собою.

— Что-ж? Я могу сказать это и в доме, — прошептал он, покоряясь своей участи.

— Там у вас будет больше слушателей: дядя — дома, — сказала девушка, вздохнув свободнее, когда они поднялись на крыльцо.

Она так быстро вошла в гостиную, что читавший у окна книгу капитан взглянул на нее с удивлением. От него не ускользнуло выражение мрачной решимости на лице м-ра Тредгольда.

— М-р Тредгольд пришел сюда для того, чтобы говорить о вещах, имеющих смысл, — скромно сказала девушка.

— Как так? — изумился капитан.

— Он сам так выразился, — отвечала мисс Дрюит, садясь на низенький стул возле капитана и с чувством полнейшей безопасности взирая на пришельца; — я сказала ему, что вам будет интересно его выслушать…

Она отвернулась, чтобы скрыть улыбку, а м-р Тредгольд и капитан обменялись многозначительными взглядами. Когда она обернулась, лица их были по-прежнему непроницаемы, но все-же она инстинктивно придвинулась ближе в капитану и положила руку, на его колено.

— Надеюсь, что речь пойдет не обо мне? — заметил капитан после неловкой паузы.

— М-р Тредгольд говорил именно о дядях, — лукаво сказала Пруденс.

— Но он не говорил ничего дурного, надеюсь? — спросил капитан с притворной тревогой.

— Я просто заявил мисс Дрюит, что она счастлива, имея такого дядю, и собирался сказать ей о том, как я был счастлив, если бы он был и моим дядею, как вдруг она неожиданно повернула домой. Вероятно, она желала, чтобы вы это слышали?

Мисс Дрюит вспыхнула от такой недостойной вылазки.

— Я сам хотел бы этого, мой милый, — сказал капитан, глядя на него с восхищением.

— Это была бы счастливейшая минута в моей жизни! — уверенно проговорил Эдуард.

— И в моей тоже, — храбро поддержал его капитан.

— Благодарю вас.

Мисс Дрюит беспомощно присутствовала при этом обмене любезностей, спрашивая себя, скоро ли они кончат.

— Вы… вы, кажется, обещали показать мне фотографию вашего первого корабля, — сказал после некоторого молчании м-р Тредгольд, — но если она наверху, пожалуйста не трудитесь.

— Это совсем нетрудно, — поспешил ответить капитан, поднимаясь с места, причем лежавшая на его колене рука Пруденс беспомощно опустилась. Она повернулась в м-ру Тредгольду с серьезным, бледным лицом, при виде которого мужество его поколебалось и он не находил слов. От отчаяния он заметил, что часы тикают сегодня необычайно громко.

— Нет, кажется, так же, как и всегда.

Часы продолжали тикать среди полной тишины. Наверху капитан благородным образом исполнял свою роль. Он с шумом выдвигал и задвигал ящики, хлопал дверцами шкафов и крышками сундуков. Комизм положения становился нестерпимым, и, несмотря на свое негодование по поводу обращения с нею, мисс Дрюит чувствовала сильное желание рассмеяться. Она отвернулась к окну, и в ту же минуту Тредгольд подошел и занял место капитана.

— Позвать его? — спросил он тихим голосом.

— Позвать? — повторила она холодно, но все еще не поворачивая головы: — да, если вы…

Громкий треск прервал ее слова. В усердии своем капитан слишком сильно потянул на себя тяжело нагруженный ящик и, очевидно, не только опрокинул его, но полетел вместе с ним. Слышно было, как он начал чиститься щеткою, и мисс Дрюит с величайшим трудом сохраняла свою серьезность. Ободренный этим обстоятельством, молодой человек взял ее руку.

— М-р Тредгольд!

Несмотря на постигшее его бедствие, неутомимый капитан снова принялся за свое, и, в виду шума наверху, Пруденс Дрюит не решалась произнести ни слова. Она сидела, по-прежнему отвернувшись, но Эдуард находил некоторое утешение в том факте, что она забыла отнять у него свою руку.

— Господь с ним! — воскликнул он несколько позднее, когда на лестнице послышалось топанье капитана: — не думает ли он, что мы оглохли?

К удивлению друзей, не ожидавших их ранее ноября или декабря, искатели клада прислали в конце сентября телеграмму с извещением, что они высадились и прибудут с первым поездом. М-сс Чок решила, что, найдя клад, они спешат вернуться домой по железной дороге, но капитан Бауэрс был другого мнения. Он отправился на станцию, желая видеть, как будут держать себя путешественники; он рассчитывал занять наблюдательный пост где-нибудь в углу платформы, но, к изумлению его, она оказалась запруженною народом. Весть о возвращении распространилась в Винчестере подобно огню, и половина города явилось на вокзал — встретить сограждан и поздравить их со сказочно приобретенным богатством.

Поезд с грохотом подкатил к станции; вагон с нашими путешественниками остановился напротив того места, где стоял капитан, и их смущение и неудовольствие — при виде собравшейся толпы народа — было слишком очевидно. Они имели здоровый, загорелый вид и, после кратких приветствий по адресу м-сс Чок и м-сс Стобелль, поспешили к выходу. Толпа хлынула вслед за ними, и расспросы о кладе и приблизительной ценности его мучительно отдавались в голове осатаневшего Стобелля. Он самым бесцеремонным образом растолкал осаждавших его многолетних приятелей и предоставил м-ру Чоку сообщить любопытствующим о постигшем их кораблекрушении.

Капитан Бауэрс узнал его подробности на следующий день. Теперь роли переменились, и м-р Чок, внимавший здесь когда-то рассказам капитана, преисполнился гордостью, заметив, с каким глубоким интересом слушает его, в свою очередь, капитан. Рассказ о самом кораблекрушении был, в сущности, пустяком. Он передал в нескольких словах о том, как в середине ночи "Красавица Эмилия" наткнулась на риф, как им удалось втроем спастись в лодке, как во тьме слышались какие-то крики, а минуту спустя — шхуна со всей командой пошла ко дну.