– Я же говорю, – продолжил Пересвет, – надо присмотреться. Может, он нам и не подойдёт. В гости я его к себе позову. Знаю, что вы не сможете его принять, но не обессудьте, бояре, все расходы поделим поровну. Князя, как-никак, содержать накладно. К тому же с ним литовская его дружина прибыть должна. Там люди именитые, а к ним особый подход нужен.

Когда разговор зашёл о содержании и расходах, бояре Владимир и Давыд немного скривились. Было видно, что в их неглупых головах сейчас шёл процесс подсчёта убытков и возможности наживы. Первым прервал молчание Давыд:

– Добро. Зови Довмонта к себе.

Вернувшись из Новгорода, великий князь Ярослав Ярославович и княгиня Ксения посетили святые места земли Владимирской.

Владимир встречал князя и княгиню радостно. Простой люд высыпал на улицы и радовался возвращению князя.

– Ярослав, – сказала Ксения, – у вас тут во Владимире не так, как у нас в Новгороде. Здесь князя любят, и народ его боится. Новгородцы к князьям по-другому относятся.

– Не обманывайся, Ксения. Народ любит не князя, а любит спокойствие, которое князь может дать им. Особенно если он великий. Познакомишься сегодня с некоторыми из моих племянников.

В это время перед княжеской процессией выскочил скоморох.

– Люди добрые, дай погляжу на княгиню-купчиху!

– Я не купеческого рода, – сказала Ксения Ярославу, – я роду боярского. Промыслового. А торговля – это лишь часть прибыли рода моего, причём не главная.

– Не бери близко к сердцу, Ксюша, для владимирцев все новгородцы купцы.

– Ого, люди добрые, да княгиня-то по размеру с медведя, никак не меньше! – закричал скоморох. – На Руси таких толстых княгинь сроду не видели! Ох, объест она город Владимир! Увидите, объест!

– Ярослав, я разве такая толстая?! Я такая же, как и владимирские женщины! Не толще их! Вот мерзавец! Его бы плетьми!

– Отхлещешь его, и все подумают, что он прав. Ты слушай скоморохов, это наши уши! Они говорят, что мы делаем и как народ на это реагирует! Людям неважно, сколько ты весишь, а куда важней, какие налоги будут. В тебе они видят новгородскую купчиху и боятся, что ты ради наживы налоги новые ввести меня убедишь.

Процессия подъехала к палатам княжеским и остановилась. Князь слез с коня и подошёл к княгине. В это время встречающие собрались перед палатами и внимательно смотрели. Глазел и люд на новую княгиню.

Ярослав взял её за руку и помог выбраться из повозки. Вдвоём они пошли к встречающим.

Первым, кто их встретил, был митрополит Кирилл Киевский и Всея Руси. Митрополит благословил князя, а затем и княгиню. Митрополит часто приезжал пожить во Владимир. Шли разговоры, что скоро он перенесёт туда свою кафедру. После этого Владимир должен был стать не только политической, но и духовной столицей Руси.

Дальше возникло некое замешательство. Князь Переславльский Дмитрий Александрович подошёл к великому князю и поцеловал ему руку, а князь обнял его. Ксения поняла, что Дмитрий не испытывает к её супругу никаких тёплых чувств. После прилюдного обнимания и лобызания князь Дмитрий повернулся спиной к княгине и пошёл на своё место.

– Сын Александра купчиху не признал, – послышался голос из толпы.

– Ну и княгиню нам князь привёз, её даже другие князья сторонятся.

Так же повёл себя и ещё один князь. Сын Ярослава Ярославовича, Святослав Псковский, пошёл дальше.

– Не думал я, отец, что ты мачехой мне купчиху сделаешь!

Ксения чуть не плакала. Ярослав стоял спокойно, но она уже стала понимать, что её супруг вот-вот готов сорваться. Следующим подошёл Андрей Городецкий. Отрок, поздоровавшись с великим князем, подошёл к княгине и, как положено, поцеловал ей руку.

– С прибытием, матушка-княгиня!

То же сделал и юный Даниил. Мальчуган поцеловал ей руку и признал матушкой-княгиней. Затем все проследовали в палаты. Там поприветствовал её и Михаил Андреевич, наместник Суздаля. Его родной брат Юрий остался наместником в Новгороде.

В палатах были накрыты столы, и все заняли свои места. Княгиня села подле великого князя и осмотрела своих новых родственников. Она сразу поняла, что её здесь не примут.

Трапеза проходила в недоброй тишине. Князья приехали во Владимир и привезли сюда дань с земель Русских для великого царя и хана, но не это портило им настроение. Настроение портила княгиня.

Когда подняли здравницу за княгиню, то князья Дмитрий Александрович и Святослав Ярославович демонстративно вылили кубки на пол.

Ярослав встал и посмотрел на сына и племянника.

– Вы, я посмотрю, за княгиню здравницу выпить не желаете, князья. Может, не люба она вам, раз вы так себя показываете? Может, смерти её хотите, раз здоровья не желаете?

– А ты, дядя, мне такое не говори! Сам знаешь, что ты свадьбой этой новгородцев купил, и выгнали меня они. Ты не смотри на меня так! Не боюсь я тебя. Если придётся нам мечи скрестить, ещё неизвестно, кого великий царь и хан поддержит! Я сын Александра!

– Ты, Дмитрий, дерзко со мной говоришь. Уж не на силу ли полков Переславля ты надеешься?

– А ты сильно уверен в полках владимирских, дядя? Смотри, а то за мной они пойдут. Противно мне трапезу с холопками делить. – Сказав это, Дмитрий Александрович встал из-за стола. – Прислуживать она должна нам, а не за одним столом с нами сидеть.

– А ты, Святослав, чего сидишь? Вон друг твой, князь Переславля, встал и ушёл. Вставай и иди тоже.

– Она позорит нас, отец! Все видят, что ты женился на ней, чтобы Новгород удержать. Может, и мне на псковской торговке жениться, чтобы дочь у тебя достойная появилась?

Ксения взглянула на Святослава. Князь Пскова смотрел на неё с презрением, как смотрят на мышь или крысу.

– А что плохого ты в торговых людях Пскова увидел, князь? – спросила Ксения. – Может, они в церковь не ходят или чем ещё непотребным занимаются? Или на поле брани выходят не с мечами, а с телегами торговыми?

– Я тебе отвечать не буду, ты ниже меня. Отец, прости меня, но позволь мне удалиться. Я в твои дела любовные не лезу, но и смотреть на это не могу без слёз.

Святослав Ярославович Псковский встал из-за стола и покинул комнату. Когда трапеза закончилась и все разошлись, Ярослав остался наедине со своей супругой.

– Вот такого крутого нрава у меня сын и племянничек! Ничего не поделаешь! Один – сын Александра Невского. Его на Руси чуть ли не великим князем видят. Другой – мой сын. Каждый ребёнок, который родится у нас с тобой, на его наследство права имеет. Ты ещё моего брата не видела, Василия Костромского. Тот и вовсе даже дань привезти отправился не сам, а людей своих послал. Он конфликта не хочет, но и, поцеловав руку тебе, унизить себя боится.

– И как, князь, землю объединить можно, если и в княжеских палатах такое творится? Вы же готовы друг на друга броситься с мечами обнажёнными. Ведь не я же всему причина?

– Не ты, Ксения. Ты – лишь предлог, на самом деле причина в порядке наследования, который давно изжил себя. Но на Руси этого не поймут. По всему миру сын наследует отцу и делится с младшими братьями, а у нас брат наследует брату. Кто знает, когда Дмитрий великим князем станет? А силы у него достаточно. И Переславль его, и владимирская рать ещё не известно, за кого встанет, тут он прав. А я лишь на Тверь положиться могу да на брата Василия Костромского, который против Дмитрия, если что, меня поддержит. Святослав, думаю, тебя примет рано или поздно, но почёта от него не жди. Он на год тебя старше.

– Не нужно мне их признание, князь. Я для них всё равно худородная, ею и останусь. Ты лучше позволь мне дань пересчитать и принять у них. И сам руки не запачкаешь, и обмануть себя не позволишь. Если они хотят во мне купчиху видеть, то пусть увидят! Я всё пересчитаю.

Проблема подсчёта дани всегда стояла перед Ярославом. Великий князь никогда к этому не прикасался, и из-за этого почти всегда кто-то сколько-то недодавал. Эту разницу обычно выплачивал великий князь, потому что татары дань пересчитывали и требовали все до последней куны.