– На то воля великого князя.

– Худородная я! Не гожусь для княгини, вот князь от меня и бегает.

– Успокойся, княгиня-матушка, такова воля Божья!

– Кто? Княгиня-матушка? Я пленница в этом тереме никому не нужная! А ну вели мне повозку снарядить! Едем к князю! И что это ты в моем присутствии села? Встань немедленно!

– Слушаюсь, княгиня-матушка!

Ксению поразило, что эта старая женщина, которая учила её всяким особенностям управления и тому, как быть женой князя, сразу встала и послушалась её.

Ксения села в повозку и потребовала, чтобы её отвезли к палатам князя. Девушка приметила, что с ней едет с десяток ратников в виде сопровождения, а когда её видят люди, то снимают шапки и кланяются. Подъехав к терему князя, она увидела, что у крыльца стоят двое ратников.

– К князю пускать никого не велено.

– А ну на колени! Перед тобой княгиня, или ты не видишь?

Ксения не отдавала себе отчёта в том, что делает. За дни, которые она провела в тереме, она сильно поменялась. Сначала она пришла туда, словно она не княгиня, а племянница дальняя, и вела себя очень скромно. Днями она ждала князя, но тот не приходил. Сначала она не понимала почему. Ведь князь был с ней приветливым, а теперь даже не заходит. Потом она испугалась. Всё чаще и чаще она думала, что князю она обуза и он никогда к ней не придёт. Постепенно этот страх съел её, и она перестала бояться. Сегодня великий князь уедет во Владимир. Если уж ей судьба прожить всю свою жизнь одной, то стоит ли сейчас быть кроткой и скромной?

Ратники тут же опустились на колено. Ксения вошла в терем. Там она увидела своих отца и дядю, которые, увидев её, склонили головы. Княгиня сначала хотела с ними всё обсудить, но в голове звучали слова наставницы: «Не обсуждай дел своих ни с кем, кроме супруга, и помни, что отныне вокруг тебя не родственники, а волки лютые. Доверишься им, и разорвут тебя на части». Даже не обратив на родственников внимания, она пошла в другую комнату, где, как она знала, должен был находиться великий князь.

Ксения вошла в комнату и увидела Ярослава, который склонился над бумагами.

– Ксюша!

– Ярослав!

Вся уверенность княгини куда-то девалась, наверное, из-за того, что теперь перед ней был тот самый великий князь, которого она так долго ждала.

– Ты не приходил ко мне!

– Нет, я ждал тебя. Я уже почти не верил, что ты станешь княгиней. Если бы ты так и осталась в тереме, то прожила бы весь век там. Мы договорились, что ты будешь учиться. Ты научилась. Тебе стоило всего только приказать, и тебя никто не смог бы удерживать там.

Ксения не знала, как быть. Её нервы сдали, и она заплакала, обняв Ярослава.

– Я так боялась, что всю жизнь проживу одна в этом прекрасном тереме. Ты возьмёшь меня во Владимир?

– Конечно, Ксюша. Ты княгиня моя и быстро все схватываешь. К тому же твои советы оказались очень кстати. Нам с тобой предстоит ещё Русь объединить, поэтому мы нужны друг другу.

– А из меня княгиня получается? – Ксения понимала, что вопрос глупый, но задала его.

– Получается! – с улыбкой сказал Ярослав. – Только пока очень маленькая.

– Обещай, что больше не будет таких испытаний. Я думала, что сойду с ума в этих палатах. Обещай, что не будешь отдалять меня!

– Обещаю, Ксюша.

Трое скоморохов прибыло в славный город Псков. В городе их всех знали. Завидев их, псковичи приветливо улыбались.

– Как ваши странствия? – спрашивали у них прохожие. – Когда будете люд честной веселить?

Первым был некий Михей-медопей, мужичок лет пятидесяти. Шрамы на его теле могли намекать на некое военное прошлое. Михей-медопей услужливо всем кланялся и гримасничал. Вместе с ним шёл Аркаша-распиваша, мужик лет тридцати, и Забава-усатая, уже взрослая женщина лет двадцати пяти.

Скоморохов приметили у терема боярина Пересвета и позвали вовнутрь. Боярин Пересвет сидел за обильным столом и пировал. Правда, для толстого боярина это уже был давно не пир, а скорее просто трапеза, за которой он решил посмотреть на людей потешных.

С Пересветом трапезу разделяли ещё двое бояр – Владимир и Давыд. Все они были дородны и сыты. Судя по их лицам, голод всегда обходил их стороной.

– Доброго дня вам, обжоры ненасытные! – прямо с порога прокричал Аркаша-распиваша и пустился в пляс, звеня в бубен.

– В городе во Пскове боярин был шире коровы, – продолжил Аркаша, делая вид, что убегает от усатой женщины, которая пыталась достать его метлой.

Что говорить, а чувство юмора у всех русских людей работает одинаково. И самый искренний смех – это смех над самим собой. Михей-медопей кривлялся, изображая жирного боярина, который с важностью на челе и презрением смотрит на Аркашу и Забаву.

Псковские бояре смеялись, и казалось, от смеха у них вот-вот пупы развяжутся. Правда, приглашали скоморохов сюда далеко не только для того, чтобы увидеть, как над тобой глумятся, но и для того, чтобы дураки рассказали, что на Руси творится.

Представление скоморохов длилось минут сорок, а после боярин Пересвет приказал накормить бродяг. Когда те насытились, то боярин подозвал Аркашу-распивашу, который утверждал, что его прозвище вовсе не от слова «пить», а от слова «петь».

– Аркашка, ленивая скотина, – улыбаясь, начал Пересвет, который всегда выделял его из других скоморохов. – Скажи, а что на Руси говорят про мёд? Где его сейчас много надо, а где своего хоть отбавляй?

– В Литве мёду мало. Надо там пчёл разводить, а они всё мрут. Мрут от того, что Миндовг, король их, помер, и кровь там полилась знатная.

– Это я уже знаю, новость сия не новая. Что ещё?

– В Новгороде теперь мёд с горечью. Вече пчёл собрало, да старого медовара выкинуло.

Бояре переглянулись. Скоморох только что сказал, что в Новгороде вече князя сменило. Новость весьма интересная.

– А откуда мёд возить теперь будут?

– Сказывают, из самого Владимира. Великий мёд хотят.

– Ладно, жрите да проваливайте, как наедитесь.

Скоморохи принялись есть, и на них перестали обращать внимание. Бояре же за трапезой обсуждали свои дела.

– Сказывают, Войшелк, сын короля Миндовга, вышел из монастыря после смерти отца и начал наводить на Литве порядок. Жемайтского князя Треняту, язычника, его люди убили. Брата своего Довмонта, князя Нальшанского, он из Литвы изгнал, а с этим князем много именитых людей бежало. А направляются они прямо к нам во Псков.

Пересвет недоверчиво покосился на скоморохов, но видя, что те шумно болтают и едят, перевёл свой взгляд на собеседников.

– А зачем нам князь Святослав Ярославович? Что нам от него за толк? – вспылил боярин Давыд. – Новгородцы сына Александра Невского прогнали и под руку великого князя пошли. А мы зараз возьмём и сына Ярослава прогоним. Он тоже дитя. Пусть там в Новгороде подумают, что делать. А то перед великим князем выслуживаются, да небось ещё и привилегии новые себе выпросили. Мы ведь подчиняемся им. Они и посадников нам своих присылают.

– По мне, так Пскову нужно быть, как Новгороду, независимым городом. Долго мы ещё будем во всём новгородцев слушать? – поддержал его боярин Владимир.

– Вы, бояре, предлагаете нам Святослава Ярославовича выгнать. А кого взамен? Нужно, чтобы муж был не стар, но и не млад. Где такого найдём? – спросил Пересвет, который не переставал коситься в сторону скоморохов.

Хитрый боярин, конечно, понимал, что не простые это весельники и притворяются они, что только едят и смеются. Куда пойдёт весть об этом разговоре? В палатах какого князя их примут и кто их главный хозяин? Немного поразмыслив, Пересвет подумал, что если этот разговор покинет стены его терема, то это будет ему только на руку.

– Думаю, на ловца и зверь бежит. Князь Довмонт к нам сюда едет. Пусть у меня остановится, посмотрим на него, что он за птица, – степенно произнёс Пересвет.

– Так он латинянин. Сроду такого не было, чтобы в Пскове латинянин сидел. На Руси этого не потерпят, – высказался Давыд, наиболее пылкий из всех троих.