На берегу уже поняли, что если пловцы пересекли середину озера, то, значит, и вернуться они намерены тем же способом.

Вот и берег. Они вышли из воды. Обернулись, заставив себя улыбнуться. И тогда увидели, что с того берега к ним мчится катер.

Нугзар сиял:

— Я же говорил, что наш папа самый сильный и смелый.

Но Нателлу беспокоило другое.

— Како, дорогой, только об одном прошу тебя: не нужно обратно вплавь. Садись в лодку, ты уже все доказал Нугзару, ведь правда, сынок?

Нугзар, прижавшись было к отцу, тут же отпрянул — так он обжегся о его тело…

В Москве же все оставалось, как и прежде. Петр Яковлевич, хотя и не давил, хотя и водил Нугзара в бассейн только когда чувствовал его явное к тому расположение, однако все больше и больше беспокоился: ведь нельзя, чтобы такое безразличие длилось бесконечно. Нателле однажды сказал: «Ничего, ведь и Паганини в детстве испытывал неприязнь к скрипке».

А время шло, нужно было определяться. Но какой тренер возьмет ученика, который является на занятия в зависимости от своего настроения или по настоянию папы? Так и приходилось папе пока что самому возиться с Нугзаром. Уже давно он приобщал сына к мячу и к десяти-одиннадцати годам научил его многому. Но парню нужна была организованная команда.

Что касается динамовской ребятни, то вся она держала дядю Петю за своего. Наверное, не все эти мальчишки знали, что он — известная миру личность, гроза всех ватерпольных вратарей мира. Просто этот добродушный дядька все время был с ними.

Часто он сам становился в ворота, и ребята бомбили, а он оценивал, объяснял, сам показывал приемы. Главный бомбардир страны был еще и безмерно терпелив. Может быть, этому он научил себя в игре?

С мальчиками в «Динамо» работал в то время Харебов. Нугзар с отцом постоянно находились здесь же.

Однажды, стоя вместе с ребятами на бортике бассейна и наблюдая за плывущим Нугзаром, дядя Петя сказал:

— Вот сейчас мы с вами видим, как не нужно плавать. Однако можно расценивать действия Нугзара и как демонстрацию нового способа плавания. Видите, какой он молодец — ногами выполняет движения как при брассе, а руками плывет как бы кролем. Думаю, что такая задача не всякому с руки и с ноги. А теперь я попрошу Сережу Карузского показать, как нужно плыть кролем и брассом. Но отдельно, а не сразу. Давай, Сережа.

Ах, Петр Яковлевич! Ну можно ли так не щадить самолюбие сына, в жилах которого течет та же, что и у вас, кавказская кровь!

Вскоре, однако, отец предоставил Нугзару возможность смыть с себя «пятно позора». Есть у ватерполистов выполняемое без мяча упражнение, именуемое «оттиранием», при котором двое плывущих рядом игроков должны постараться оттеснить друг друга с заданного курса. В пару к Нугзару отец как бы невзначай определил того же Сережу Карузского. Тут-то наследник за себя и постоял, тем более что силой природа его, как и папу, не обидела. Затем Нугзар посостязался в том же упражнении с другими ребятами и вновь вышел победителем. Гордость переполняла его.

— Молодец, — смеялся Петр Яковлевич, — без мяча ты играешь уже неплохо. Остался пустяк: научиться играть с мячом.

Но Нугзар шутку понимать не захотел, вспыхнул:

— Я буду играть, хорошо буду играть!

— Верю пока на слово. Завтра снова пойдем в бассейн, если не передумаешь. Договорились?

— Договорились.

Принятие Нугзара в команду не было документально засвидетельствовано. Как и некогда в «лягушатнике», теперь тоже все произошло само собой. Нугзар все более втягивался в организованный тренировочный процесс.

Обладая крупным телосложением, силой и техникой владения мячом, он тем не менее долго не выделялся среди товарищей своей игрой. И причин тому было немало.

Во-первых, в годы индивидуальных занятий отец преднамеренно мало занимался с Нугзаром скоростным плаванием и развитием специальной выносливости, оставляя это на будущее. Гораздо больше внимания уделял упражнениям с мячом.

Во-вторых, во все мальчишеские годы Нугзар, как потом и его младший брат, тренировался и выступал в командах, где ребята были на несколько лет старше него.

Немаловажно и то, что Нугзар, как и прежде, раздваивался между спортом и биологией, что, конечно, вряд ли способствовало его скорейшему ватерпольному развитию. Причем дело даже не в затратах времени, а в горении души — фанатиком в своем отношении к тренировкам Нугзар так и не стал.

Еще об одной причине охотно бы высказался, будь он жив, тренер Нугзара Георгий Андреевич Харебов. Причем изложил бы свои доводы со свойственным ему темпераментом, не слишком учтиво тыча пальцем в многолетне преданного друга, добровольно отдавшего ему на воспитание своего сына.

И действительно, как быть тренеру, как чувствовать ему себя перед воспитанниками, если он дает установку Нугзару «делай так», а отец — «делай эдак». Вот, скажем, команда Нугзара потеряла мяч, соперники начинают контратаку, а Нугзар уже наперед знает, что Георгий Андреевич сейчас прикажет ему: «Быстро назад!», тогда как папа с трибуны крикнет: «Стой на месте!» Знает, что если ринется во весь опор к своим воротам, то устанет, и плыть снова в атаку ему будет уже тяжко. Не готов он пока к маневренной, подвижной игре.

И скорости, и выносливости не хватало, а установки тренера выполнять нужно — как же иначе?

…В финальном матче юношеского чемпионата страны встретились две столичные команды — «Юность» и «Динамо». Перед игрой Петр Яковлевич подошел к динамовскому тренеру Харебову:

— Как дела, товарищ начальник? Как состояние здоровья игроков, настроение команды?

— Орлы рвутся в бой, товарищ зритель.

— Я так и думал. Мы сегодня, конечно, должны выиграть. И вот что я тебе скажу. Нугзар уже способен взять игру на себя. И потому нужно строить всю игру на него.

— Не хватит его, Како, не готов он пока к этому.

— А я говорю, что хватит. Я лучше знаю своего сына. Зачем спорить со мной? Разве я когда-нибудь давал тебе плохие советы?

— Такого не помню, Како. Но сейчас, мне кажется, ты не прав.

— Как это я не прав? Столько лет я с ним возился, знаю все, что он может. Говорю тебе: стройте игру на него.

— Ладно, Како. Я дам такую установку.

И Петр Яковлевич пошел на трибуну.

Ребята покорно приступили к исполнению указания тренера. Все свои действия они строили так, чтобы завершающая передача была адресована Нугзару. Тот прочно обосновался у ворот «Юности» и тянул вверх руку, ожидая, требуя очередного паса. Однако защитники «Юности» надежно опекали динамовского «столба», перехватывая адресованные ему передачи, выигрывая почти все единоборства.

В первые два периода Нугзару все же удалось три раза бросить по воротам, но сильно не получилось, а однажды мяч вообще пролетел мимо.

Перед началом третьего периода Харебов издали сделал Мшвениерадзе-старшему жест: видишь, мол, как все складывается. Петр Яковлевич в свою очередь знаком ответил ему, что нет оснований для беспокойства: дальше все пойдет, как задумано. А счет уже был 2:0 в пользу «Юности».

Но Нугзар все больше и больше сникал. Было видно, что он устал, что не выдерживает такой нагрузки.

«Юность» тем временем забила еще мяч, потом еще. И Харебов заменил Нугзара.

В оставшиеся пять минут динамовцы сумели один мяч отквитать, на большее уже не хватило времени. И тогда старший тренер поднялся с места, нашел глазами своего друга, и над безмятежной водной гладью раздался грохот камнепада Дарьяльского ущелья. Не знающие грузинского языка болельщики тем не менее с сочувственным пониманием смотрели на знаменитого бомбардира, который медленно и понуро брел к выходу.

Этот эпизод, однако, не сказался на отношениях между старыми друзьями — слишком многое их связывало. Они были как родные, а значит, могли позволить себе быть откровенными друг с другом во всем и до конца. Потому неудивительно, что, когда на очередные всесоюзные юношеские соревнования, проводившиеся в Таллине, Харебов из-за болезни поехать не смог, то руководить командой он попросил Петра. Тот охотно согласился.