И вдруг у югославов появился разудалый молодец, которому, казалось, до мяча нет никакого дела. Он раздавал удары направо и налево — в грудь, в живот, по голове. Да так, что вскоре отправил Валентина Прокопова в глубокий нокдаун. Только тогда Ивкович вспомнил, наконец, о мяче, захватил его, направил партнеру, который и забил второй уже гол в наши ворота. Однако представитель европейского комитета ФИНА остановил игру и гол не засчитали. Вскоре Куренной нанес сильнейший удар по югославским воротам и счет стал равным. На том и закончился этот странный матч, который тем не менее вывел нашу команду в победительницы турнира.

Вечером состоялся прием, на котором Петру Мшвениерадзе было вручено два приза. Первый — командный, «Трофее Италия», за победу сборной СССР. Второй — личный, как лучшему и самому результативному игроку турнира. Позже этой почетнейшей награде суждено было занять место более достойное, по мнению Петра, нежели в его семейной коллекции. Он подарил эту хрустальную вазу одному из самых дорогих для себя людей — Николаю Николаевичу Кецховели.

На традиционной конференции, посвященной итогам турнира, Бориса Гойхмана спросили: «Какая команда окажется самой сильной: та, в которой будут играть шесть Мшвениерадзе, или шесть Куренных, или шесть Бреусов?» На что Гойхман ответил: «Самая сильная — та команда, в которой один Мшвениерадзе, один Куренной, один Бреус, один Семенов, один Карташов и один Прокопов».

— Молодец, Боря, лучше ответить было нельзя, — шепнул капитан своему товарищу, который, несмотря на свои тридцать восемь лет, великолепно отыграл турнир и был признан лучшим вратарем.

Великий рыцарь спорта Борис Гойхман. Он стал известным ватерполистом еще задолго до войны. Теперь же он был уверен, что этот турнир — последний для него. Гойхман собирался уйти и раньше, и впоследствии тоже. Но каждый раз, когда труба трубила сбор, оказывалось, что без Гойхмана нельзя, не получается. Потому что он был последней надеждой команды, и если она не сбывалась, то неудача постигала весь коллектив. Великолепный техник, игрок с прекрасной реакцией и острым чувством позиции, он, так же как и Мшвениерадзе, пользовался абсолютным авторитетом и в своем армейском клубе, и в сборной. «Все ж время вышло и звонок мой прозвенел», — сказал ветеран себе и товарищам. Сказал тогда, в пятьдесят седьмом, в Загребе.

Но год спустя его уговорили вновь занять место в воротах. Предстоял чемпионат Европы в Будапеште, где венграм победить, казалось, сам бог велел, что они и сделали, водворив нашу команду на третье место.

Гойхман после этого не играл даже за свой клуб ЦСКА. Тренировал мальчишек. Но о нем вспомнили опять. Уговорили, уломали. Все то же настоятельное «надо» вернуло его в ворота. На сей раз — в ворота сборной Москвы для участия во II Спартакиаде народов СССР. Победили они в том турнире. И он, и Мшвениерадзе играли прекрасно. Правда, бомбардиру в тот год лишь тридцать стукнуло и на него по-прежнему смотрели как на основную ударную силу команды. Он упорно готовился к третьей своей олимпиаде.

Ну, а Гойхман, который был на десять лет старше своего боевого товарища, все эти три предолимпийских года жил уже иным укладом, иными ритмами. Что побудило старшего тренера сборной Виталия Ушакова в очередной раз попросить Гойхмана вернуться и зачислить его в олимпийскую команду? Богатый опыт вратаря. Его воля и хладнокровие, столько раз вселявшее уверенность в своих игроков и панику в соперников. И все же преградой оставался возраст. Да не оставался, а неумолимо рос, тогда как требования к специальной подготовке и тренированности отнюдь не уменьшались.

Конечно, надо было предвидеть, что большой мастер даже и не в лучшей своей форме способен собраться и «выстрелить», совершить невозможное, но сделать это он может раз или два. Вряд ли больше. Для большего нужна совершенно иная тренированность. И еще: если ошибку полевого игрока могут исправить товарищи, то вратарскую — уже никто. Потому так значительна роль вратаря в команде.

А ведь был в сборной 22-летний Лери Гоголадзе из тбилисского «Динамо», вратарь, доказавший, что ему можно доверять в любых матчах. Он убедительно подтвердил это на той же Олимпиаде. К сожалению, подтвердил тогда, когда было уже поздно.

В Рим наши ватерполисты ехали с твердой и обоснованной верой в наивысший успех. И игроки, и тренеры считали, что на этот раз собралась лучшая за все времена национальная команда, сильнее даже той, загребской. В расцвете сил был Вячеслав Куренной, универсальный игрок, далеко не новичок в сборной, к тому же самый в ней быстрый, проплывший незадолго до Игр сто метров вольным стилем за 57 секунд. Блестящий техник, изобретатель, выдумщик, импровизатор. И вместе с тем в высшей степени боец.

Окрепли и набрали уже немало опыта, хорошо вписались в команду молодые Юрий Григоровский и Гиви Чикваная. Четвертый год играл в сборной Анатолий Карташов, тонко понимавший партнеров игрок, к тому же с острейшим чувством голевой позиции. Утвердились в команде нападающий Владимир Семенов и защитник Виктор Агеев. Таков был олимпийский коллектив, который, как и ранее, возглавлял Петр Мшвениерадзе. Все улучшалась сыгранность, функциональные тесты говорили о том, что физическое состояние спортсменов очень хорошее.

Это же подтверждали и контрольные игры. С итальянцами встречались трижды и каждый раз завершали встречи победами с разницей в 6–7 мячей. Причем ясно было — если потребуется больше, забьют и больше. Казалось, завязать нашим игрокам глаза — все равно будут играть здорово. Так чувствовали и друг друга, и себя.

Но червь благодушия и на этот раз вполз в окрыленные души. Скольких несомненных, безусловных фаворитов низверг он нелепыми, казалось, падениями на трассах и дистанциях, внезапной судорогой мышцы, «случайным» голом от слабейшего. Сколько неведомых миру имен взрывом, молнией возносилось из глубин своей неизвестности на Олимп только потому, что их не приняли в расчет и пыл тратили на соперников второстепенных, открывая тем самым путь к вершине другим.

Старая, как мир, спортивная притча!

Словно забыли наши ватерполисты, что итальянцев из почтенного квартета никто не исключал, что играть с ними теперь предстояло перед неистовыми «тиффози», от крика и трещоток которых накалялся воздух и, чтобы перекинуться словом или советом, нужно было подплыть и крикнуть в ухо. Что это — Олимпиада, ломающая представления о пределах человеческих возможностей. И игроков, и зрителей.

И все же, конечно, не зрители сыграли решающую роль в олимпийской встрече сборных команд СССР и Италии, а благодушная вера в свое превосходство.

До полуфинала дошли сравнительно легко. Выиграли у объединенной германской команды (5:4), у Аргентины (7:4), у Бразилии — с разницей в шесть мячей. Первый полуфинальный матч нашей команде предстоял со сборной Румынии. Это уже гораздо более серьезный соперник. К тому же и матч — четвертый за семь дней, нагрузка немалая. Но на Олимпиаде все в одинаковом положении.

Начало провели очень скованно. Румыны отошли назад и подолгу держали мяч, даже не делая попыток приблизиться к нашим воротам. План, стало быть, простой — расчет на случай. Цена же победы высокая — выигравший выходит в финальную четверку.

Эта нудная игра в одни, но крепко запертые ворота продолжалась весь первый тайм и лишь в конце его Мшвениерадзе прорвался вперед, мастерски обыграл своего сторожа Бадице и открыл счет. Все. Взрыв в игре произошел, а после перерыва наши ватерполисты продолжали успешно ломать оборону румын и победили. Путь к медалям для них был открыт.