До назначенной временной точки оставалось около получаса. Я лихорадочно носилась почти бегом по палубам парохода, стремясь запечатлеть людей незадолго до их гибели. Многие уже спали, некоторые с удивлением поглядывали на меня. Это уже не имело значения, так как последующие события должны были стереть из памяти выживших людей такую мелочь, как быстро ходившая по пароходу одинокая женщина. Я установила несколько скрытых камер в разных точках судна, где должны были произойти взрывы и обрушения. Камеры были запрограммированы так, чтобы буквально за миллионную долю секунды до того, как огонь доберется до них, они будут перенесены в будущее. Конечно, в расчетах могла крыться ошибка, и некоторые из них наверняка будут утеряны, но большинство смогут запечатлеть катастрофу. За десять минут до взрыва я заняла указанную позицию. Моя камера продолжала снимать в автоматическом режиме, а я думала об Эдварде. Он все так же сидит в позе эмбриона, словно закрывшись от всех? О чем он думает? Думает ли он обо мне? Я ничего не знала о нем, не понимала его, но меня каким-то непостижимым образом волновала его судьба и он сам.

Грохот трех последовательных взрывов оглушил меня. Трубы пароходы рухнули на переднюю палубу, взметнулся огонь, сразу же начавший пожирать сухое дерево корпуса корабля. Вопль ужаса прокатился по толпе. Уцелевшие и раненые ринулись к борту, толкаясь и давя друг друга. Но в ледяной воде Миссисипи у них не было шанса выжить и доплыть до берега, до которого было несколько миль. А у меня был спасательный жилет и прочее оборудование, которое могло помочь мне продержаться некоторое время до момента переноса в будущее.

И тут, глядя на раскиданные обугленные по палубе тела, я приняла решение. Человечество не может быть важнее одной человеческой жизни. Что же это за человечество, если позволяет погибнуть даже одному своему члену, ничего не предпринимая для его спасения? И я рванула на среднюю палубу, где вовсю ревел огонь.

Эдварда не было на том месте, где я его видела последний раз. Как безумная я стала метаться по пароходу, выкрикивая его имя. И вдруг черный от сажи обгоревший янки, тащивший на себе безвольно повисшего товарища, обернулся ко мне, и я узнала Эдварда.

– Ты что… – начал он, но прогоревшая палуба под его ногами провалилась, и он вместе со своей ношей упал и заскользил по наклонной поверхности вниз.

Я закричала от ужаса и попыталась подобраться к нему, понимая, что и сама могу сейчас рухнуть в бушующий огонь. Эдвард каким-то неимоверным усилием зацепился за обломок доски, и пытался подтянуться. Увидев меня, пытающуюся подойти к нему, он закричал:

– Нет, Белла, не смей! Я справлюсь!

Наверное, тревога за меня придала ему сил. Он умудрился подтянуться и выползти на относительно безопасный участок. Затем кое-как поднялся на ноги, и тут как раз я и успела до него добраться. Обхватила его и сразу почувствовала, что его одежда мокрая от крови.

– Какого черта ты тут делаешь? – зарычал он.

– Я солгала тебе, – ответила я, пыхтя от своих попыток помочь ему держаться, так как он, сам не осознавая, навалился на меня. – Я не собиралась выходить в Мемфисе.

– И почему я не удивлен? – пробормотал он.

Вдруг раздался ужасный грохот, и верхняя палуба стала падать прямо на нас. Мы побежали к борту парохода или, точнее, к тому, что от него оставалось. Эдварда задело, он пошатнулся, но все же нашел в себе силы добраться до края корабля.

«Сейчас он должен был погибнуть! – отстраненно думала я, когда обломок каких-то конструкций приземлился ровно на то место, где только что стоял Эдвард. – Я нарушила естественный ход истории». Но я понимала, что случись все еще раз, я поступлю точно так же.

– Ты умеешь плавать? – прохрипел виновник моих нарушений, вглядываясь в черную бурлящую поверхность. – Боюсь, я не смогу тебя поддерживать. Нам надо найти что-то, что поможет нам держаться на воде.

И тут палуба под ногами треснула, и Эдвард толкнул меня за борт, не выпуская моей руки.

Мы глубоко погрузились в воду, но я сразу же отстегнула юбку, которая могла бы утащить своей тяжестью меня на дно, и заработала ногами, чтобы всплыть. Я чувствовала руку Эдварда, чувствовала, что он тоже из последних сил гребет, и у меня росла уверенность, что мы обязательно выживем. Мы вынырнули и принялись хвать ртом воздух, пытаясь отдышаться.

– Белла, зачем ты вернулась? – прохрипел он. – Я же просил тебя беречь себя! Я не прощу себе, если что-то с тобой случится!

– Ничего со мной не случится, – пробормотала я. И отстегнула с талии свернутый спасательный жилет. Кое-как расправив его не поверхности воды, я стала напяливать его на голову Эдварда.

– Нет, – дернулся он и не позволил мне это сделать. Наверное, не понимал, чего я от него хочу, так как таких спасательных жилетов в его время не было.

– Эдвард, со мной будет все в порядке, – пропыхтела я. – Поверь мне. Я скоро исчезну, но ты знай, что я буду жива. Не говори никому обо всех странностях, которым ты был свидетелем. А это спасательный жилет, он поможет тебе держаться на воде. Одень его, пожалуйста!

– Если бы обстановка располагала, я бы наверное, сейчас хохотал до упаду, – вдруг сказал Эдвард, криво усмехаясь и отплевываясь от попадавшей в рот воды. – Так и знал, что с тобой что-то не то! Обещаешь, что с тобой будет все в порядке?

– Да!

– Хорошо, – и он кое-как напялил на себя спасательное средство. Я нажала на клапан, и жилет надулся.

– Постарайся продержаться, – сказала я парню. – Тебе грозит переохлаждение, но ты плыви вон в том направлении, там будут шлюпки. Если тебя быстро найдут, у тебя есть шанс. Пожалуйста, обязательно выживи!

– Я выживу! – серьезно пообещал Эдвард. – И я тебя обязательно найду!

– Вряд ли, – прошептала я, вытирая мокрое то ли от соленой воды, то ли от слез лицо. – Я буду очень далеко.

– Я найду, поверь! – убежденно проговорил Эдвард. – Пусть через много лет, но мы встретимся!

«Слишком много будет между нами лет! – подумала я, уже не сдерживая струек, бегущих из глаз. – Слишком…»

– Скажи, что веришь! – снова сказал мужчина, который стал мне за последние двое суток таким невозможно близким. – Если я даю слово, я его сдержу!

Я знала, что Эдвард искренен в том, что говорил, но откуда ему было знать, как много лет будет разделять нас? Как много веков? И все же я ответила ему:

– Я верю!

И Майк выдернул меня в мое время. Я вернулась ровно в ту секунду, в которую исчезла из моего времени. Постаревшая на двое суток. Постаревшая на целую жизнь.