Я переписала все записи с Эдвардом себе, и отдала в архив только то, что касалось непосредственно гибели судна. И часто потом ночами я смотрела на образ мужчины из прошлого, воскрешая в своей памяти те несколько часов с ним. Он казался почти живым, объемным, реальным, и я каждый раз, забывшись, протягивала руку, чтобы наткнуться на пустоту. Я пыталась найти упоминание о нем, но ни в списках погибших, ни в списках выживших Эдвард Каллен не значился. Не было такого солдата среди освобожденных пленных северян, и он, получается, сказал мне правду: он был не тем, за кого себя выдавал.

Я лишь пыталась надеяться, что он выжил, но точно так же он мог и погибнуть после того, как я покинула его. От переохлаждения, или от потери крови. А то, что нигде в истории не упоминалось о неизвестном спасательном средстве, говорило о том, что Эдвард с моим спасательным жилетом так и не был найден.

Было проведено небольшое разбирательство, но никаких нарушений с моей стороны выявлено не было, стоимость утерянного (как я указала) спасательного жилета вычли из моей стипендии, и я продолжала обучение на своем факультете. Но сама я изменилась. Теперь я считала, что я обязана спасти кого-нибудь в том моменте прошлого, куда меня пошлют, иначе я не смогла бы считать себя человеком. Время – лишь физическая величина, и оно не может быть главнее человеческой жизни. Тем более такой короткой.

Но на следующие практики меня отправляли в более спокойные районы пространства-времени, и свое решение воплотить в жизнь мне так и не удавалось. Я пыталась выбить себе командировку в ближайшие к тысяча восемьсот шестьдесят пятому году районы, надеясь попробовать найти Эдварда в его времени, но мне это не удалось.

Тогда от отчаяния я познакомилась с Джейкобом Блэком, студентом факультета физики времени. Я слышала, что среди ребят-физиков практиковались несанкционированные «путешествия во времени». Студенты конструировали портативные машины и могли перемещаться по потоку времени самостоятельно, без поддержки службы института. Я спросила у Джейкоба, могу ли я попросить кого-нибудь отправить меня в нужный момент прошлого или арендовать чью-нибудь машину времени. Парень только сочувствующе улыбнулся и сказал, что я точно не справлюсь. Даже не все физики могли рискнуть сделать такое.

Тогда я спросила, можно ли с их помощью вытащить человека из прошлого в наше время? Джейкоб нахмурился, но пообещал, что изучит этот вопрос. Итогом был его вердикт: нельзя. Можно было только отправляться в прошлое и возвращаться в свое время. Перемещения в будущее время не удавались, и для человека из прошлого двадцать второй век не мог быть доступен. Джейкоб долго рассуждал, сыпал формулами, которые мне ни о чем не говорили, но главное я поняла: Эдварду никогда не добраться до меня. Оставался один выход: отправиться в прошлое и попытаться найти его там. И остаться с ним, если он, конечно, захочет. Но ведь он мог и не захотеть. Или его вообще уже не было в живых. Да и вряд ли кто-то захочет мне помочь попасть в прошлое.

И вдруг мне пришла в голову одна мысль:

– Джейк, – спросила я, – а почему ты что-то так долго изучал? Нас еще в школе учат, что перемещения в будущее недоступны. А ты как будто считал, что есть… возможность?

Джейк помялся, но все же нехотя ответил:

– Есть. Только об этом не говорят. Наши парни пробивались на пару дней вперед, даже видели себя в будущем. Тех, кто этим занимался, забрали из института. Официально их отчислили, но я думаю, просто засекретили их работу.

Пара дней. Даже если ребята-физики смогут пробиваться в будущее на пару лет, мне это не поможет. Я не смогу вытащить Эдварда на три столетия вперед. Впрочем, может, он еще и не захотел бы этого.

– Сюда бы Эда, – вдруг вздохнул Джейк, – вот он бы смог разобраться. Он просто чертов гений! Только теперь его не сыщешь, где-то затерялся в ткани пространства-времени, уже года три от него не было известий. Вполне возможно, что погиб. Говорят, частые перемещения тяжело сказываются на психике, а еще нарушаются внутренние биологические часы, и время в твоем организме начинает течь неправильно.

– Кого? – холодея от предчувствия спросила я.

– Что «кого»? – не понял Джейкоб.

– Про кого ты говоришь?

– Про Эда. Эдварда Каллена. Он был аспирантом на пространственно-временной кафедре. Профессора пять лет назад зарезали его работу, где он доказывал, что «эффекта бабочки» не существует. Тогда он заявил, что снабдит свою теорию фактами. Сконструировал портативную машину времени и начал прыгать по ткани времени. Три года назад появлялся. Тайком, конечно, чтоб не перехватили. Оставил голографические видео, вычисления и опять исчез. Его данные произвели панику в рядах профессоров, поэтому их сразу же засекретили…

Джейкоб продолжал еще что-то говорить, а я сидела, оглушенная, и только повторяла мысленно: «Он обещал меня найти! Он обещал, что мы встретимся! Он просил верить!» Руки и ноги дрожали от надежды и от страха. Три года не появлялся. Я его видела около полугода назад, но ведь у него время течет иначе. Может быть, его уже несколько лет нет в живых. Но он просил меня верить. И мне ничего не оставалось. Я верила.

***

Прошло два года. Близилась моя дипломная работа. С тех пор мой руководитель не предлагал мне работы в катастрофах, но я решила, что моей дипломной работой будет взрыв башен-близнецов. И я уже знала, что сделаю все возможное, чтобы спасти как можно больше людей из прошлого. Именно в этом я видела свое предназначение, а отнюдь не в фиксировании событий прошлого. Я помнила, как Эдвард вытаскивал человека из огня, я воспроизводила в памяти его слова, и я, наконец, поняла, что он пытался мне сказать тогда, на палубе «Султаны». Каждый день он шел спасать людей. В каждой катастрофе, куда он перемещался с помощью своего временно́го устройства, он рисковал жизнью. Он не знал, имеет ли это смысл, потому что спасти он мог не многих. Но он делал это, как каждодневную работу, снова и снова. Он боялся, что его усилия не стоят выеденного яйца, и не понимал, должен ли продолжать. Именно это пытался он у меня спросить. И я ответила: «Если есть причина…» И теперь я знала, что эта причина есть и будет существовать всегда. Всегда, пока существует человечество. Это причина – жизнь человека.

Я уже не надеялась, что когда-нибудь встречу Эдварда. Слишком много времени прошло и в моем, а особенно в его времени. И я решила, что моя дипломная работа будет маленьким вкладом в его теорию отсутствия «эффекта бабочки».

Я вытащила из горящего здания всего лишь двоих, женщину и мальчика. На большее у меня не хватило ни сил, ни времени. Я не стала вырезать из голографического видео ни одного фрагмента, который явно указывал на мои нарушения основного закона невмешательства.