Что в таком случае входит в обязанности дежурного? Фиксировать и отслеживать, составлять списки и держать их в памяти. Железнодорожники как рыбаки — они знают все тайные течения, все перепады температуры, за них говорит вся их выдержка и настойчивость; время для них существует только тогда, когда они занимаются своим делом, вне его все действует по другим законам, по другой схеме. Чем дальше от железной дороги, тем меньше шансов понять друг друга, тем меньше упорядоченности и взаимосвязанности в воздухе. Дежурный подает сигналы поездам, что движутся в направлении больших городов, зажигает красные огни, собирая на них насекомых, останавливает грузовики и коровьи стада, стоя между коров и ощущая, как они тяжело дышат. Дежурный отслеживает направление ветров над собой и голос воды глубоко в земле, он изучает созвездия и воспроизводит в своих записях маршруты спутников и самолетов. Зимой он убирает снег и разглядывает птичьи следы на снеговой поверхности. Летом солнце делает бронзовой его кожу, он ждет вечерних поездов, словно хороших новостей, и, когда они прокатываются мимо него, обдавая пылью и горечью, удовлетворенно готовится к ночи, окутывающей железную дорогу.

Большую часть свободного времени дежурные проводят в молитвах и медитациях, в чтении сакральных текстов и переписывании мантр, что способны разгонять туман над полотном. Иногда им являются видения и знамения, слышатся голоса, что-то им напоминая и о чем-то предупреждая. Голоса звучат на разных языках, принадлежат они обычно женщинам и подросткам, раздаются, как правило, под вечер, так что наутро их никогда никто не помнит.

Что за всем этим стоит? Ошибки при проектировании, изношенность техники, особенности природных условий — факторы, что деформируют ткань нашего восприятия, заставляя нас внимательнее вглядываться в небо, распознавая в нем посторонние вспышки и вылавливая из него еле слышные голоса. Железная дорога построена так, что в определенных ее местах, где свет особенно насыщенный, а у тьмы есть несколько запасных выходов, происходит утечка жизни, перетекание ее в направлении ночи. Попадая в такое место, каждый раз чувствуешь, как рядом с тобой, на расстоянии одного вздоха, заканчивается воздух. Железнодорожники чувствуют это особенно остро. И семафоры им нужны для того, чтобы сигнализировать о своем отчаянии.

Из вагонного окна все это выглядит совсем иначе. Все зависит от оптики и внимательности. Находясь в дороге, ты смотришь на мир словно сквозь зеленое бутылочное стекло, теряя и улавливая бесчисленное множество деталей, узнавая или не замечая случайных прохожих, ощущая движение, его постоянство и непрерывность, его размеренность и определенность. Дорога полна огня и сумрака, застывших картинок и подвижных фигур. Иногда ты фиксируешь эти одинокие брошенные переезды, успеваешь обратить внимание на свет в окне дома, на полосатый шлагбаум, на деревья и цветы, посаженные кем-то за много лет проживания здесь, в этой точке, которую ты только что пересек и от которой теперь неумолимо отдаляешься. Я часто думаю, как это — жить на железнодорожном переезде? Как это влияет на характер? На сон, на привычки? Возможно, эта зависимость от расписания движения, от постоянной включенности в работу заведенных кем-то часов меняет отношение к миру, делает человека более спокойным, более рассудительным. Ведь ничто так не примиряет с жизнью, как распорядок дня. Каково это — просыпаться среди ночи, заранее чувствуя приближение ночного поезда, который еще совсем далеко и которого на самом деле еще совсем не слышно? И даже когда его не слышно, можно представить себе его приближение, представить так детально и четко, что он и вправду возникает посреди ночи и сквозняки после него еще долго колышут листья дикого чеснока. Каково это — встречать локомотивы, словно домашнюю скотину, провожать их в утренних лучах, слушать, как они затихают, и главное — держаться этого куска пространства, оставаться всегда на своем посту, изо всех сил хвататься за таинственную механику железной дороги, за ее цвета и запахи, за ее беспрестанную работу, которая заключается в том, чтобы давать смысл твоей жизни и жизни таких же точно железнодорожников, как и ты. Есть ли друзья у железнодорожников? Есть ли у них враги? Связано ли это как-то с их профессиональными обязанностями? Наши отношения с железной дорогой носят характер поверхностный, утилитарный. Мы воспринимаем как данность существование всех этих огромных машин, всей этой конструкции, с которой сталкиваемся однажды в своей жизни, с тем чтобы потом быстро привыкнуть к вокзальному гаму и серости постельного белья. А стоит застрять где-нибудь посреди ночных платформ, на несколько часов, в чужом городе, без всякой надежды выбраться отсюда в ближайшее время, и нас накрывает эта метафизика железной дороги, ощущение бесконечности, нависающей над каждым вокзалом, над каждой пристанционной будкой, над каждым переездом, о существовании которых мы даже не догадываемся. Главный секрет железной дороги в том, что она совершенно не нуждается в нашем присутствии, она как река, и течет по той простой причине, что не может остановиться.

Ты просто стоишь возле окна, высматривая в вечерних сумерках хотя бы какой-то намек на приближение станции назначения, стоишь, считаешь мосты, и вдруг поезд замедляет ход и замирает на миг на каком-то безымянном переходе, и ты встречаешься взглядом с этим человеком, который держит в руке флажок, будто сигнализируя небесам о еще одном успешно пропущенном сквозь свою память поезде, о еще одном эпизоде своей долгой трудовой жизни, и когда он тоже ловит твой взгляд, ты вдруг понимаешь, что совершенно нет разницы, с какой стороны окна находиться и с какой стороны на все это смотреть. Никакой разницы, движешься ты в определенном направлении или стоишь на платформе. Все равно каждое движение — это движение по кругу, и куда бы ты ни убегал, как бы ни планировал свои маршруты, ты никогда ничего не догонишь, но и никогда ничего не потеряешь.

Жизнь возле железной дороги приглушает восторг и удивление от ежедневного движения поездов. Жить все время на расстоянии руки с локомотивами — то же самое, что жить все время со слонами: быстро привыкаешь к их росту и характеру. И, ежедневно наблюдая сотни лиц, тебя минующих, угадывая за ними тысячи историй и приключений, ты просто перестаешь слушать все это многоголосие. Зная тайну, перестаешь в нее верить. Освещая дорогу локомотивам, в какой-то момент можешь просто усомниться в целесообразности перемещения всех этих пассажиропотоков. Ведь зачем куда-то двигаться, если железная дорога и так все время находится рядом с тобой? Важно лишь слушать ее дыхание, изучать ее привычки, следить за ее приливами и штилями, различать ее настроение, расшифровывать ее знаки, обеспечивать ее бесперебойное функционирование.

Какие могут быть неврозы у железнодорожников? Их отвлекают птичьи стаи и лисьи тени, корабельный скрип сосновых стволов и движение подсолнухов, что поворачиваются за солнцем. Железнодорожников раздражает тишина, поскольку за ней стоит отсутствие связи, им снятся товарные вагоны, наполненные туманом и светом, во сне они пытаются остановить движение птиц, летящих навстречу локомотивам, пытаются сделать безопасным движение на своем участке, отвести угрозу, отогнать смерть, упорно стоящую за спиною. Сны железнодорожников полны паровозных гудков и информационных сообщений, в которых говорится о приближении с юга жарких летних дождей.

Случаи травматизма на железной дороге прежде всего зависят от трещин и отверстий в воздухе над путями, через которые к нам попадает так много воздуха, что мы просто задыхаемся им, теряя на миг бдительность. Поскольку большинство веток проложено над муравейниками и змеиными гнездами, над костями мертвых животных и кротовьими норами, воздух над железной дорогой насыщен кровью и травяным солодом, он заставляет забыть все то, что мы знали, но вводит в особое состояние подвешенности, оцепенения посреди сквозняков и невидимых течений. Железная дорога притягивает нас, чтобы лишить воли и сопротивления, дезориентировать и затащить в свою западню. Травматизм обусловлен тем, что мы не способны сопротивляться вещам, которых не видим, природа которых несовместима с нашим сердцебиением, с нашими представлениями о том, как нужно вдыхать и выдыхать воздух. Травмоопасна наша беззащитность перед воздушными ямами и временными впадинами, перед магнитным притяжением железа и щебня, которое особенно четко ощущаешь, проходя по залам ожидания. Железная дорога — место загадочное и не до конца нам понятное, она существует по своим законам, и мы бы охотно их придерживались, если бы кто-нибудь их нам объяснил. Сталкиваясь с действием не до конца понятного механизма, многие впадают в панику или эйфорию, теряют покой и равновесие, резко и беспричинно меняют свой маршрут, делают шаг в сторону, неумолимо приближаясь к тому месту, где свет особенно ярок, а объявления особенно угрожающи. Именно в этих местах нас давно ждут.