— Помолчите минуточку, — попросил распорядитель, не переставая подобострастно потирать руки, — помолчите, пожалуйста, прошу вас, — добавил он.
Разговор в зале сделался тише, хотя напряжение не ослабевало. Кто-то еще кашлял, кто-то ерзал на стуле…
Распорядитель сошел с возвышения, поклонившись присутствующим в зале главе города и комиссии музыкальных критиков. Его согнутое в поклоне тело отбросило на минуту изломанную тень на противоположную стену. Наступила пауза. Глава города неуверенно огляделся и встал…
— Уважаемые гости, — так начал он, но когда он расправил плечи и испытал гипнотическую силу устремленных на него взглядов, когда осмыслил эту силу, то оттаял. — Дорогие гости, — повторил он теплее, — приветствую вас на конкурсе. Позвольте мне приветствовать сидящих здесь музыкальных критиков, которые вместе со мной составят жюри конкурса. — Он наклонился за стаканом и сделал глоток воды. — Наша задача состоит в том, чтобы выбрать четырех музыкантов, которые станут ядром нашего городского народного музыкального ансамбля, — он откашлялся, — значение которого объяснять нет нужды. Поэтому ограничусь лишь следующим: народный ансамбль будет играть для вас через два дня, а именно в день семисотой годовщины нашего вольного королевского города Гибы…
Не успел он договорить, как его прервали восторженные овации собравшихся. Радостный свист, аплодисменты и крики долго не стихали, так что главе города пришлось утихомирить их мановением руки. Но он улыбался, а критики рядом с ним, посмеиваясь и, очевидно, расчувствовавшись, подталкивали друг друга локтями…
— В заключение скажу, — продолжал глава города, — скажу, что в нашу задачу входит отобрать одного первого скрипача, одного второго, одного альтиста и одного контрабасиста… Так, что ли, я выразился? — повернулся он к музыкальным критикам.
Почти все одобрительно закивали…
— Итак, я просил бы, — продолжал глава города, — чтобы на сцену вышел тот, кто решится стать первым скрипачом…
Только теперь в зале наступила настоящая тишина. В словах главы города был не только призыв, но и приказ… Долго никто не трогался с места, долго весь зал ерзал на стульях и старался не дышать. Наконец… Некто из задних рядов направился к сцене. Глава города и музыкальные критики провожали его строгими взглядами, пока он не очутился лицом к лицу с ними. Это был человек среднего роста, худой и с гладкой кожей. Его лицо излучало отрешенность от всего обыденного… Держа скрипку и смычок под мышкой левой руки, он стоял по стойке «смирно»…
— Имя? — спросил глава города.
— Фридрих, — отвечал мужчина высоким голосом.
— Фамилия?
— Это мой артистический псевдоним. Просто Фридрих.
Глава города посмотрел на музыкальных критиков, которые строчили в своих блокнотах. Один из них сделал знак продолжать вопросы…
— Национальность? — прочитал глава города следующий вопрос из своего списка.
— Немецко-польская, — ответил Фридрих. — В моих жилах течет аристократическая кровь, мой род происходит из польской шляхты, хотя сам я родился в Германии, точнее, в Тюрингии… Кстати, там сохранилось много гуситских традиций, а если вы посмотрите на мои выступающие скулы, вы признаете, что корни мои славянские…
— Ясно, — пробормотал глава города. — А скажите, почему вы играете на скрипке?
— Потому что музыка — это наиболее совершенное проявление исконного духа!
— Великолепно! — воскликнул один из музыкальных критиков.
— Досточтимый пан, — продолжал Фридрих, обращаясь к главе города, — еще более виртуозно, чем на скрипке, я играю на фортепиано и импровизирую, в особенности перед грозой… Как-то в такую минуту я сочинил военный марш…
— Нам, однако, требуется хороший скрипач, — прервал его глава города.
— К вашим услугам, — поклонился Фридрих, положил подбородок на скрипку и поднял смычок.
— А знаете ли вы словацкие народные песни? — спросил глава города.
— Мелодии я знаю почти все, а слова позабыл. — Лицо скрипача выразило восторг. — Какую вам сыграть?..
— «Эх, убили, убили…» — начал глава города сиплым голосом.
Фридрих расставил ноги пошире и тронул струны смычком. Сначала могло показаться, что он настраивает скрипку. Но он играл дальше, и то, что он играл, нисколько не напоминало знакомую мелодию — тут и глава города, и критики заерзали.
— Не так, — возмутился председатель жюри и снова напел мелодию сам.
Фридрих сразу схватил мелодию и стал повторять одну и ту же музыкальную фразу.
— Достаточно, — сказал упавшим голосом глава города и взглянул на музыкальных критиков.
Некоторые еще делали записи, но первый справа встал.
— Вас привело сюда тщеславие, уважаемый Фридрих, — произнес он тихо, но значительно. — Вы не только не знаете той словацкой народной песни, которую вас просили исполнить, не только не владеете техникой игры на скрипке, но, сдается мне, господь бог не наградил вас музыкальным слухом…
— Это грубая инсинуация! — воскликнул Фридрих, и в зале сразу неодобрительно зашумели. Фридрих, побледнев, повернулся к жюри.
— Я должен, однако, вам сказать, — продолжал он, — уважаемый господин критик, что музыка, прекрасная музыка, возникает посредством погружения в тайны мироздания… А как же тут погрузиться в тайны мироздания, когда вы вылупили на артиста свои бараньи глаза…
В зале снова стало тихо. Спор захватывал сильнее музыки.
— Вы не только не умеете играть, — проговорил второй критик, — вы не умеете вести себя… Слышали вы хоть когда-нибудь песню «Эх, убили, убили…»? Это жемчужина словацкой народной музыки…
— Вы не дали мне выразить себя! — кричал Фридрих. — То, что вы слышали, — это, возможно, была импровизация, я творил, создавал, а это важнее, чем повторять давно созданное…
— Извините, — оскорбился критик, — по ваше творение не вызвало у нас ни малейшего отклика…
— Вижу, вы все тут одна шайка… — сказал Фридрих. — Смешно, в самом деле, когда отклик, который хочет вызвать артист, таков, что дает повод к критике, хотя критику даже не снилась возможность такого исполнения. В непомерности ваших требований, уважаемые господа, проявляется не только недостаток самообладания, но бесхарактерность современной личности…
— Выбросьте его! Выбросьте его отсюда! — заревел глава города и показал на Фридриха пальцем. Двое распорядителей мгновенно оказались на сцене, схватили Фридриха под руки и, когда он стал упираться, надавали ему оплеух. Начавшийся в зале шум глава города вынужден был прекратить колокольчиком, собственно колоколом величиной с его голову…
— Это был грубиян, — сказал он, — но продолжим… Кто еще желает быть первым скрипачом?..
И хотя пауза продолжалась не менее пяти минут, никто из присутствующих даже не пошевелился. Глава города пошептался с критиками и снова выпрямился…
— Конкурс продолжается, — сказал он нервно. — Пусть подойдут все, кто желает занять место второго скрипача!
Не успел он договорить, как к сцене направился человек низкого роста, кривоногий, точно он с малых лет ездил верхом. Когда он проходил мимо меня, я обратил внимание на его острый нос и морщинистое лицо. Скрипку он нес так же, как Фридрих, только вид его, когда он остановился перед жюри, был решительнее.
— Имя? — спросил глава города с неудовольствием, чуть не отплевываясь.
— Мишель де, — ответил человек низкого роста.
— Что такое «де»? Фамилия? — нахмурился глава города.
— Нет, господа, это означает, что я дворянин, как и тот господин, — сказал Мишель де, — но можете называть меня просто Мишель…
— Похоже, что сегодня играть собираются одни дворяне. — Лицо главы города вовсе сморщилось. — Национальность?
— Я потомок французского солдата! — провозгласил Мишель.
— Хорошо, хорошо! — огорчился глава города. — Короче, можете вы сыграть какую-нибудь словацкую народную песню?
— Я сыграю ту песню, что должен был сыграть тот господин, — сказал Мишель, и скрипка очутилась у него под подбородком в мгновение ока… И зазвучала протяжная и грустная мелодия песни «Эх, убили, убили…». Первые звуки заставили главу города улыбнуться, он стал подпевать, и скоро к нему присоединились многие в зале. Музыкальные критики слушали внимательно, с неподвижными лицами, только время от времени кто-нибудь из них что-то писал… Когда Мишель доиграл, в зале стало опять тихо…
