Оба детектива, очнувшись от транса, двинулись было вперед, и в глазах Нассена Саймон увидел мстительный блеск. Святой улыбнулся и откинул полу плаща, открыв руку с пистолетом.

– Спокойно, Подснежник, – сказал он, и оба сыщика остановились. – У меня свидание, а вы и так надолго меня задержали. Я полагаю, мы еще свидимся позже.

Святой вновь взглянул на лорда Айвелдона, лицо которого страх превратил в маску бессильной злобы, и опять слегка улыбнулся.

– Я надеюсь получить двести тысяч фунтов стерлингов к полуночи в субботу, – сказал он. – У меня нет ни тени сомнения в том, что за это время вы попытаетесь меня убить, но я в равной степени уверен и в том, что вам это не удастся. Думаю, вы свою долю заплатите...

Сон Саймона Темплера нельзя было назвать ни чутким, ни мертвым. Просто он спал, как кошка, полностью расслабленным, но в то же время сохранявшим способность мгновенно проснуться от малейшего подозрительного звука. Обычно его и громом было не разбудить, но сейчас он сразу и окончательно проснулся от скрипа осторожно выдвинутого ящика стола.

Когда Саймон проснулся, его тело осталось неподвижным, лишь чуть дрогнули веки – этому фокусу, который не единожды спасал ему жизнь, он научился много лет назад. Даже стоящий рядом с кроватью человек не смог бы заметить изменения ритма дыхания. Саймон лежал, глядя в темноту и прислушиваясь, стараясь вновь расслышать разбудивший его слабый шум и определить его источник.

Несколько секунд спустя он опять услышал звук, но на этот раз это было похоже на шарканье резиновой подошвы по ковру гостиной. Звук был не громче мышиной возни, но он заставил Саймона одним абсолютно бесшумным движением выскользнуть из постели.

А потом Святой, как призрак, канул в темноту спальни. Он босиком беззвучно пересек комнату и взялся за ручку двери так уверенно, как если бы горел свет. Он повернул ручку и вышел в холл, не произведя при этом никакого шума.

Дверь в гостиную была приоткрыта, и через проем был виден беспорядочно перемещающийся тусклый свет. Саймон тихо подошел и заглянул в гостиную.

Приглушенный луч электрического фонарика высвечивал силуэт человека, бесшумно и методично рывшегося в письменном столе. Святой оскалил зубы в мгновенной улыбке, проскользнул в комнату и беззвучно прикрыл дверь. Нащупав выключатель, он произнес:

– Доброе утро, Элджернон, – и тут же включил свет.

Когда человек начал поворачиваться, Саймон увидел в его руке пистолет и поблагодарил своих ангелов-хранителей за то, что еще не успел убрать руку с выключателя. Он мгновенно снова выключил свет, и комната вновь наполнилась темнотой, еще более густой после ослепительной вспышки. Из этой темноты и раздался голос Святого:

– А, так у тебя пушка, Элджернон? Но разве ты не знаешь, что в этом благословенном городе оружие носить запрещено? Вижу, мне придется тебя как следует отчитать...

Луч фонаря опять вспыхнул и белым кругом лег на дверь, но Святого не поймал. Саймон совершенно не опасался, что его хладнокровно застрелят в его же собственной квартире – шансы спастись у стрелявшего были слишком невелики, но Саймон очень хорошо знал, что застигнутый врасплох грабитель (будь то любитель или профессионал) в панике может натворить дел. Да и лицо проникшего в квартиру человека в маске, которое успел увидеть Святой, мягкостью или сентиментальностью не отличалось.

Саймон слышал тяжелое дыхание этого человека. Луч фонаря двинулся вправо-влево от двери, а потом заплясал по всей комнате. Смертельная игра в прятки продолжалась с полминуты: казалось, что путь через дверь безопасен, но что-то подсказывало грабителю, что он попадет в ловушку, если попытается спастись этим путем. В конце концов нервы его не выдержали, и он кинулся к единственному, как он думал, видимому и безопасному выходу, но тут же понял, что его подозрения полностью оправдались.

Кто-то по-кошачьи сильный и гибкий прыгнул ему на спину; на запястье руки, державшей пистолет, сомкнулись стальные пальцы, а горло было зажато такой же крепкой хваткой. Грабитель был сбит с ног, последовала короткая молчаливая борьба, и Саймон, завладев так и не выстрелившим пистолетом, ловко как акробат ускользнул от противника. Поднявшись, он нащупал выключатель и вновь включил свет.

Грабитель, с трудом дыша, смотрел на него с пола. Саймон направил ствол отобранного пистолета прямо ему в грудь.

– Неважный у тебя видок, Элджернон, – любезно заметил он. – Ты что, рассчитывал повеселиться в одиночку? А теперь, парень, стаскивай с башки свой старый чулок, поглядим на твою личность.

Грабитель промолчал и не повиновался, поэтому Саймон шагнул вперед, ловко сорвал с него маску и буквально застыл на месте от удивления, после чего начал тихо и безудержно хохотать.

– Разрази меня гром, – простонал он, – если это не старина Попрыгунчик Униац!

– Провалиться мне на этом месте, – разинул рот Униац, – если это не Святой!

– Не забыл еще, как прыгал через окно в забегаловке Руди на Мотт-стрит? Или память совсем плохая стала?

– А вы в тот вечер подстрелили Энджи Палетту и Руди Ковари на Амстердам-авеню!

– А тебя треснули по башке стулом и заперли на чердаке, помнишь?

Униац осторожно притронулся к шее, как будто воспоминания об этом пробудили боль.

– Послушайте, – извиняющимся тоном запротестовал он, – вы правда думаете, что память у меня совсем уж дырявая? – Он снова улыбнулся, но тут его добродушное лицо омрачилось тревожной тенью. – А я-то чуть вас не ухлопал! – в ужасе вымолвил он.

Святой тоже улыбнулся.

– Если бы я знал, что это ты, я бы не считал, что пистолет в твоих руках просто игрушка, – признался он. – Так-так, Попрыгунчик, от Нью-Йорка до Лондона вроде далековато. И что тебя сюда привело?

Униац поднялся на ноги и почесал затылок.

– Так ведь, босс, – ответил он, – после того, как отменили сухой закон, там все перевернулось. Поболтался я немного, но деньжат так и не заколотил. Потом я услышал, что для ребят вроде меня Лондон – самое место, вот и прикатил сюда. Но, черт меня побери, босс, эти англичашки уж вовсе ничего не соображают, ей-богу. Надыбал я тут одну банду и спросил у них, как бы это достать пару пишущих машинок, а они подумали, что я с катушек слетел. – Униац нахмурился, вспомнив неспособность английских преступников оценить преимущества использования пулеметов. – Но я так смекаю, что меня надули.

Саймон сочувственно кивнул и подошел к столу за сигаретой. Он познакомился с Попрыгунчиком много лет назад, когда тот был самым заурядным гангстером из Бауэрн, и с тех пор относился к нему с симпатией, чего нельзя сказать о его отношении к другим таким же бандитам, которых он презирал. Добродушие Попрыгунчика могло сравниться разве что с толщиной его черепа, который не однажды спасал его мозг от смертельных травм. Но толстые кости оставили настолько мало места для развития серого вещества, что Попрыгунчик изначально был обречен оставаться в самых низах даже своей далеко не интеллектуальной профессии. Однако это же придавало его характеру потрясающую простоту, которую Святой находил неотразимой. Саймон прекрасно понимал, что Попрыгунчика можно было без труда завлечь через океан преувеличенными слухами о разгуле вооруженного бандитизма в Лондоне. Но это было совсем не то, что было нужно ему.

– Мне искренне жаль тебя, Попрыгунчик, – ответил он, – но с чего ты взял, что у меня есть чем поживиться?

– Тут, босс, вот какое дело, – извиняющимся топом объяснил Униац. – Познакомили это меня с человеком, который знает другого человека, которого шантажируют. Тот нанимает меня, чтобы я вернул то, чем его шантажируют, а заодно, может, и прихлопнул бы шантажиста. Мне сказали снять квартиру в этом доме, вот я и снял соседнюю с вами – классная, между прочим, квартирка: ванная и все такое прочее. Это затем, чтобы меня не останавливал привратник и не спрашивал, к кому я пришел.

Святой задумчиво курил: о такой возможности он как-то не подумал.