– Вот скоты, – тихо произнес Каганов, – Я с ними еще разберусь. А пока расскажи, хотя бы в общих чертах, что тебе удалось узнать?

Цыганка, сидевшая в камере, мимо которой они в этот момент проходили, попыталась ухватить Каганова за руку.

– Постой, дорогой, я тебе погадаю.

– Отстань, – Каганов брезгливо одернул руку и поспешил дальше, вслед за взъерошенной подчиненной.

Наконец Вера смогла собраться с мыслями и ответила:

– Поначалу я намеревалась собрать материал прямо в парке аттракционов: сфотографировать ночных бабочек за работой, а если получится, взять интервью. Вот у них, кстати. Снежанна и Роза, – девушка кивнула в сторону двух хоть и молодых, но имевших весьма потасканный вид женщин, – но в самый разгар нашей беседы нас всех и накрыли.

– Родная милиция нас бережет. Сначала посадит, потом стережет, – вполголоса продекламировал Каганов.

– Так что мне пришлось несколько часов провести в общей камере. Потом дежурный милиционер, осматривавший наши вещи, нашел мои корочки. Тогда они решили закрыть меня в отдельной камере. Как они выразились, на всякий пожарный.

– Ладно, обсудим это позже, – произнес Михаил. – Сержант, все вопросы с вашим начальством улажены.

Милиционер вернулся на свое рабочее место, открыл ящик стола и достал вещи Караваевой: сумку, большой блокнот для записей, журналистское удостоверение и фотоаппарат. Вместе с вещами он протянул вере от руки заполненный бланк.

– Значит, так, – сказал милиционер. – Получите и распишитесь.

– Что это? – насторожилась девушка и внимательно вчиталась в корявый подчерк сержанта.

– Здесь сказано, что вы не имеете претензий к сотрудникам нашего отдела.

Девушка состроила презрительную гримасу на своем красивом лице, оставила витиеватую роспись на протянутом бланке и сгребла свои вещи в охапку.

– Пойдемте, Михаил. Я хочу успеть сдать статью в сегодняшний номер.

В салоне новенькой «Волги», припаркованной неподалеку от крыльца отделения милиции, сидела Виолетта Каганова, эффектная рыжеволосая красавица, откровенно скучающая в ожидании возвращения супруга. Но вокруг было на что посмотреть, если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что картинка эта была не из приятных: из подъехавшего к крыльцу милицейского автомобиля стражи порядка выгружали новую порцию помятых хулиганов, сыплющих на ходу оскорбления как в адрес друг друга, так и в адрес милиционеров. Навстречу этой толпе из здания выходили тихие и робкие люди, приходящие в себя после ночи за решеткой. Это напомнило Виолетте типичную очередь на заводской проходной. Ночная смена устало разбредалась по домам, а дневная спешила отдать все силы на благо отчизны.

В открытое окно на первом этаже, просунув руку между прутьев решетки, курила женщина с двойным подбородком. В пепельнице рядом с ней виднелась целая гора окурков. Сделав пару жадных затяжек, женщина торопливо затушила почти целую сигарету и скрылась в недрах своего кабинета.

«Как-то все тут нервно и суматошно», – подумала Каганова. – Но в то же время на решение элементарных задач и вопросов они тратят по полдня».

Виолетта печально покачала головой. А еще, подумалось ей, отчаянная девушка Вера умудрилась попасть в загон со всеми этими отбросами и хулиганами. И ради чего? Неужели все это ради какой-то статьи! Или таким образом юная журналистка пытается примазаться к шефу?

Но мысли о ревности не успели завладеть ее сознанием, так как в этот момент упомянутые Вера и Михаил вышли на крыльцо. Каганова открыла дверцу и вышла к ним навстречу.

– Как все прошло?

– Слава богу, отпустили, – ответил Михаил, – хотя это стоило мне немалых нервов.

Виолетта притянула его к себе.

– Но ведь все затраты окупятся, да, дорогой?

– Конечно. У меня по-другому и не бывает. – Михаил приобнял супругу за талию и добавил: – Я не только опубликую шикарную статью, обличающую этот безумный праздник первого Дня лета, но и добьюсь его запрета на законодательном уровне. Они же натурально спаивают молодежь и поощряют хулиганства, блуд и мелкие правонарушения. На этот праздник в Прахов со всей области съезжаются все карманники, воришки, цыгане и проститутки…

– Тише-тише, милый. Что ты так разбушевался, – Виолетта успокаивающе погладила мужа по плечу, после чего посмотрела в сторону стоявшей неподалеку Караваевой. – Как себя чувствует Вера?

– Думаю, со временем из нее выйдет отличный репортер. У нее есть все задатки, осталось только поднатаскать ее как следует.

– Она собрала нужный тебе материал?

– Даже больше, скажу я тебе.

Михаил поманил Веру.

– Ты точно успеешь сдать статью о ночных бабочках сегодня? Может, подождешь до пятницы? А то выглядишь ты неважно, краше в гроб кладут.

– Возможно, Михаил, вы правы. Но к пятнице я задумала новую статью. Скажите, хоть вы у нас и недавно, что вы думаете о полковнике Буркине?

Михаил удивился столь неожиданному повороту разговора.

– Он достаточно хитер. Берет взятки, закрывает глаза на дела братков и воров в законе. И с ним опасно связываться. А что?

Вера посмотрела на Михаила с вызовом.

– Я хочу написать большой материал, чтобы все в Прахове и области узнали, кто такой Буркин. И не только про него. За нашим мэром тоже кое-что числится. А сейчас я хочу забраться в свою ванну и смыть с себя всю эту грязь.

– Да, конечно, – быстро согласился Михаил. – Только не забудь сразу после этого написать статью о проститутках и проявить фотографии. А завтра утром приходи на работу.

Вера благодарно улыбнулась.

– Вы подбросите меня до дома? А то сил нет в автобусе трястись.

– Конечно, дорогая, – улыбнулась в ответ Виолетта и приветливо распахнула заднюю дверцу «Волги».

Взъерошенная журналистка почти уже забралась в салон автомобиля, как вдруг что-то вспомнила и подалась обратно.

– Пока я не забыла, Михаил, я хотела кое-то сказать вам о Буркине!

Не дав ему опомниться, Караваева потянула Каганова в сторону и сказала, понизив голос:

– Вчера в парке я видела полковника в компании Молодцова.

– Экстрасенса Молодцова?

– Да, его.

– Но ведь Буркин православный! Хотя в советские времена, как я слышал, он числился ярым атеистом, так что менять убеждения ему не привыкать.

– Я увидела их случайно, когда бродила по парку в поисках ночных бабочек. И в тени одной из продуктовых палаток увидела полковника и Молодцова, в компании еще троих.

– Что это была за троица? – пока что Каганов не видел в этой истории ничего особо занимательного.

– Я их не знаю. Женщина, блондинка средних лет. Какой-то толстяк. И еще девушка, брюнетка, но ее лица я не разглядела, так как она прятала его за огромными черными очками.

– В очках, ночью? Она что, слепая?

– Не думаю. Когда я решила их сфотографировать, она первая обратила на меня внимания и указала рукой в мою сторону. Что тут началось! Буркин явно испугался, толстяк и блондинка стали прятать лица, а Молодцов, так вообще потребовал немедленно убираться куда подальше.

– Странно, конечно, но пока ничего криминального в этом я не вижу.

– Михаил, выслушайте меня до конца, хорошо? Через пару минут на меня буквально сами набросились Роза и Снежанна. Не я к ним подошла, а они ко мне. Проходит еще немного времени, и тут нас вяжут милиционеры и отбирают мой фотоаппарат. И пока нас винтили, неподалеку я заметила Буркина. Он смотрел прямо на меня и не вмешивался. Хотя мы знакомы и он в курсе, что я журналист, а не проститутка!

– Ты проверила фотоаппарат? – Каганов впервые проявил интерес к ее словам.

Вера кивнула:

– Да, пленка на месте.

– Хорошо, обсудим эту историю завтра. Считай, ты получаешь новое задание.

– Правильнее будет сказать, что я сама его себе нашла.

Кагановы отвезли Веру к ней домой, после чего они несколько минут стояли во дворе в полном молчании. Наконец Виолетта посмотрела на супруга.

– Миша, я тогда побегу на работу, пешком, тут недалеко. Ты съездишь к дочке?