– О-о-о… – простонал Михаил. – Конечно, прямо на первой полосе! Давайте еще поместим заметку о том, что к нам в редакцию подкинули коробку с новорожденными котятами и мы ищем для них заботливых хозяев.

Каганов навис над испуганным Иваном Лукичом.

– Вы у нас кем работаете? Наборщиком? Вот и набирайте текст, без самодеятельности и ненужных советов.

– Ну, так что теперь будем делать? – спросила Лена, с сочувствием глядя на вернувшегося к своей работе обиженного Ивана Лукича.

– Кто-нибудь из нашей редакции еще ходил на праздник?

– Я ходил на рыбалку, – робко подал голос Иван Лукич. – Этот праздник для меня слишком бурный. В наше время такого не позволяли…

– У меня жена болеет, вы же знаете, – пожал плечами Фома, – так что я был дома.

– А я была в парке и участвовала в торжественном параде, – откликнулась Лена.

– Отлично! Тогда садись за свободную машинку и пиши. Как закончишь, принесешь мне, я доведу ее до приличного состояния, – приказал Михаил. – Черт побери, одно из центральных событий в вашем сонном царстве, а статью о нем пишет не ведущий репортер, а секретарша.

На столе громко зазвонил телефон.

– Может, это Вера? – произнесла с надеждой Лена, поднимая трубку. – «Вечерний Прахов». Доброе утро! – Лицо ее внезапно озарила улыбка. – Верочка, мы тебя потеряли! Куда ты пропала?

– Что говорит? Когда она соизволит прийти в редакцию и сдать материалы? – нетерпеливо потребовал ответа Михаил.

Лена состроила шефу раздраженную гримасу, которая быстро уступила место удивлению:

– Да… конечно-конечно… ты главное не волнуйся… сейчас мы за тобой кого-нибудь отправим.

– Ну? – раздраженно фыркнул Михаил.

– Верочку задержали и засунули в обезьянник. Она сейчас в центральном отделении милиции, – ответила Лена и посмотрела на него с явным укором.

Перепрыгивая через ступеньку, Михаил поднялся на крыльцо центрального отделения милиции и замер перед массивной металлической дверью. Его чуткое обоняние тут же уловило терпкий неприятный запах перегара, а из-за закрытых дверей он услышал шум и гомон десятков голосов.

Шум, доносящийся из переполненных людьми камер предварительного задержания, являлся закономерным последствием вчерашнего празднества. По пути в милицию Каганов поразился подозрительной тишине, несвойственной даже такому сонному провинциальному городу, как Прахов. Но удивляться не стоило: основных гуляк и заводил вчерашних беспорядков переловили и доставили в это и другие отделения. Кроме распоясавшихся студентов, в обезьянниках томились бездомные, хулиганы и пьяницы, которых милиционерам довелось арестовать на улицах накануне.

Михаил с усилием распахнул тяжелую дверь и вошел внутрь, где запах сделался еще более отвратительным. Представшая перед ним картина действительно напоминала вольер в зверинце московского зоопарка, куда Каганова в детстве водили родители.

Некоторые задержанные расположились как у себя дома, азартно резались в дурака засаленными картами или горланили, пытаясь привлечь внимание девушек легкого поведения, запертых в отдельной камере. Михаил ожидал увидеть Веру среди представительниц самой древней профессии, но, к его удивлению, девушки там не было.

Сержант Дмитрий Дальнов оторвался от заполнения протокола и устало посмотрел на вошедшего. Судя по количеству лежащих перед ним бланков, работы у него было еще много.

– Добрый день! Каганов, из «Вечернего Прахова», – Михаил протянул сержанту свое журналистское удостоверение. – Я звонил вам по поводу неправомерного задержания Веры Караваевой, сотрудницы нашей редакции…

– Здравствуйте, гражданин Каганов, – наконец снизошел до ответа сержант. – Я же по телефону вам сказал, что мы во всем разберемся. Невиновных отпустим, виноватых накажем.

– И сколько вы прикажете ждать? – огрызнулся Михаил. – Своими действиями вы не только срываете выход городской газеты, но и нарушаете конституционные права…

Но сержант Дальнов не стал его слушать и демонстративно вернулся к заполнению бланков. Каганов умолк, понимая, что простым напором и наглостью он этого ленивого милиционера не проймет.

– Послушайте, товарищ сержант, – вновь обратился он к Дальнову.

– Что вам, гражданин?

– Я пришел, чтобы забрать своего сотрудника.

– Я понял. Но приказа отпускать кого-либо из задержанных мне не поступало.

– Послушайте, вы! – терпение у Каганова лопнуло. – Двадцать минут назад я по телефону разговаривал с полковником Буркиным, и он лично пообещал мне, что Караваеву немедленно отпустят. Разве он тебе не звонил?

– Да тихо вы! – сержант понизил голос и практически перешел на шепот. – Никто мне не звонил.

– Сержант!

– А?

– У тебя телефонная трубка снята и рядом с аппаратом лежит, – Михаил взглядом указал на упомянутую трубку, а про себя подумал: «Да что же это за город такой? Всем на все плевать, и никого за это не наказывают!»

– Ой, точно, – удивился Дальнов.

Михаил даже успел подумать о том, что он смог бы написать шикарный материал о профессиональной непригодности сотрудников праховской милиции, но быстро отбросил эту мысль. За такие статьи и в Москве можно погибнуть в результате несчастного случая. Чего уж говорить о Прахове, где мэр или начальник УВД являли собой и власть, и царя, и бога в одном лице?

– Сержант, не тяни, позвони своему начальству.

Опершись на стойку дежурного, Каганов молча наблюдал, как Дальнов связался с начальством.

– Как, вы сказали, ваша фамилия? Каганов? – спросил Дмитрий, зажав трубку ладонью. – С кем именно вы решали вопрос?

– У вас что, есть еще один полковник милиции в Прахове?

– Соедините меня с полковником Буркиным… Антон Петрович? Здравия желаю! Это сержант Дальнов. Тут к нам в отделение пришел некий гражданин Каганов, из газеты…

Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Михаил с трудом дождался окончания разговора. Сержант положил трубку. Каганов обратил внимание, что тот снова опустил ее рядом с телефоном, и встал.

– Следуйте за мной.

Сержант обошел стойку и направился в глубь отделения. Михаил старался не отставать от него ни на шаг. Со всех сторон на них тут же посыпались крики из камер: задержанные требовали немедленно выпустить их, так как они ни в чем не виноваты. Наконец они оказались рядом с одиночной камерой.

– Вера? Караваева, вы здесь? Ответьте!

– Здесь она, здесь, – неприятно улыбнулся сержант, – в целости и сохранности.

– Михаил, это вы? – из-за двери послышался испуганный и полный отчаяния женский голос.

– С вещами на выход! – сержант наконец-то открыл замок и распахнул дверь камеры.

Вера Караваева, единственная сотрудница «Вечернего Прахова», вызывавшая у Каганова положительные профессиональные надежды как перспективный журналист и фоторепортер, сейчас была похожа на взъерошенного воробья. Обычно привлекательная молодая особа, прятавшая красоту за очками с массивной роговой оправой, дрожала от холода и страха.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да… думаю, да, можно сказать, что я в порядке, – Каганову показалось, что девушка на грани истерики, но ошибся. Переступив порог камеры, Вера, даже не взглянув на сержанта, направилась в сторону выхода. Михаил пошел рядом с ней, оставив Дальнова возиться с замками.

– Ты действительно в порядке?

– Да, Михаил, спасибо вам большое за заботу и за то, что помогли выбраться из этого гадюшника. Хотя сейчас я невероятно зла. Я могла бы собрать такой материал, но…

– Да расскажи наконец, что произошло? – Михаил чуть повысил голос.

– Сперва все шло по нашему с вами плану. В парке я быстро нашла парочку проституток и смогла с помощью заранее припасенного алкоголя вытянуть их на разговор. А потом со всех сторон зазвучали сирены и… – Вера замолчала.

– Тебя арестовали… – Михаил попытался аккуратно продолжить разговор.

– Да. Конечно, я пыталась показать миллионерам свое удостоверение, но они меня даже слушать не стали. Свинтили всех, кто под руку попался, и затолкали в свой уазик. Вопросы начали задавать только тогда, когда нас доставили в отделение.