– Бают, – говорил Костомаров, – что как Соломонию-государыню заперли в монастырь, а она объявилась в тягости, родила сына, а новая государыня со своими клевреты, не допустив о том вести до великого князя Василия, велела тайно извести младенца, а великий князь Василий, хоть и узнал про то, что прежняя жена родила сына, но ему сказали, что тот сын, родившись, тотчас умер, а говорят, будто тот сын жив; да это, знаешь, только так бают, а правда ли тому – Бог весть!

– Вот, кабы отыскать этого сына! – сказал Кудеяр. – Но как его нет и найти невозможно, так надобно за Владимира Андреевича браться.

Ни Кудеяр не уговорил Костомарова остаться в Московском государстве и стать за Владимира Андреевича против мучителя, ни Костомаров не уговорил Кудеяра покинуть Московское государство и уйти в Литву. Друзья расстались. Костомаров повернул ближайшею дорогою в Литву, а Кудеяр на юг, по направлению к Белеву.

Кудеяр ехал, выдавая себя за новокрещеного татарина; остановившись на постоялом дворе, он услыхал, как проезжие люди рассказывали друг другу, что царь, вновь показнивши знатных людей, уехал с опричными людьми разорять вотчины казненных, и бедному народу приходят скорбь и тесноты паче прежнего. На переправе через Угру Кудеяр разговорился с купцом, ехавшим из Москвы: тот рассказал ему, что в Москве служили по церквам молебен об избавлении царя от убийцы.

– А кто такой этот злодей? – спросил Кудеяр.

– Имя ему Кудеяр, – сказал купец, – он был в плену у татар, там принял бусурманскую веру и от Христа Бога отрекся, а хан крымский выпустил его на Русь и научил его нашего православного царя убить, только не попустил Бог.

– А мне говорили не так, – вмешался в разговор другой проезжий, – говорят, он принял бусурманскую веру и вернулся в Русь, а того никому не говорит, что он побусурманился, только уж как-то узнала про то жена его и стала его корить, а он жену повесил. Государь-царь, как уведал про то, приказал привести его пред себя, а он как бросится на царя, а тут над ним совершися несказанное чудо: внезапу явился ангел и порази его мечем огненным – он как стоял, так и провалился сквозь землю.

– Да, – сказал купец, – и мы слыхали, говорят, будто провалился под землю, только вот про жену его я не слыхал.

Кудеяр умышленно поехал глухими дорогами. Спустя сутки после переправы через Угру ему случилось ехать по лесу; лошадь его притомилась, он снял с нее вьюк и седло, развел огонь и стал варить кашу с сушеным мясом в небольшом казанке, что находился у него под седлом, вместе с другою рухлядью, которою снабдил его Ямболдуй-мурза.

В это время послышался лошадиный топот и раздался голос:

– Что тут за люди?

– А вы что за люди? – спросил Кудеяр, вскочивши на ноги.

– А мы такие люди, – сказал незнакомец, сидевший на лошади, – что нас много, а ты один. Стало быть, развязывай мошну да лошадь свою нам отдавай, потому что у нас лошадей недостача.

Кудеяр, не говоря ни слова, уцепился обеими руками за дубок, наклонил его и переломил надвое; потом, взявши в обе руки отломленную часть дерева, замахнулся ею на незнакомца.

– Черт! Леший! – закричал незнакомец, уклонившись от удара, тронул под бока свою лошадь и поскакал…

– Не черт и не леший, – кричал ему вслед Кудеяр, – а крещеный человек, такой же опальный, бесприютный, как ты! Иди лучше сюда подобру-поздорову, да поговорим.

– Коли так, то иная речь, – сказал незнакомец и поворотил к нему лошадь. За незнакомцем ехало девять человек конных.

– Вы, братцы, – говорил Кудеяр, – верно, таковы, что коли вас поймают, так повесят, да больше ничего; ну а со мной расправились бы почище! Слезайте, братцы, с лошадей, мы свои. Мне таких надо, как вы, и я вам нелишний; будете Бога славить за то, что меня встретили.

Незнакомцы сошли с лошадей.

– Я вас не стану спрашивать, кто вы такие, – сказал Кудеяр, – а сам вам про то скажу: есть меж вас крестьяне из опальных вотчин, и боярские люди, и служилые, бежавшие от службы, и посошные, ушедшие от посохи.

– Прямо уделил! – сказал один из незнакомцев.

– Вы, – продолжал Кудеяр, шатаетесь по лесам, слоняетесь по дорогам, в чужие мошны заглядываете… а много вас?

– Человек… человек более сотни будет, – сказали ему.

– Врете, – сказал Кудеяр, – прибавили; вас не так много, вас, может быть, немного больше как полсотни!

– Отгадал, – сказал один из незнакомцев, – нас теперь шестьдесят девять человек… да ты что, ведун, что ли?

– Да, ведун, – сказал Кудеяр, – и ведаю про вас то, чего вы не ведаете; ведаю я то, что коли вы будете жить в лесу в таком малом числе, то, проведавши про ваши разбойные дела, пошлют на вас многих воинских людей, и станы ваши найдут и разорят, и вас самих заберут и перевешают. Почему вы к другим на сход не идете, чтоб у вас и у других сила была?

– Другие сами по себе, – сказал один из удалых, – и нам надобно куска, и другим тоже.

– Всяк в своем месте промышляй, а другому не мешай, – сказал другой.

– У тех свои атаманы, у нас свои, – сказал третий.

– А вы знаете, дурни, – сказал Кудеяр, – мучитель, что живет в Александровской слободе, опять пошел жечь и разорять крестьян казненных от него бояр, а своих опричников выправляет выкоренять по лесам удалых. А вы в разных местах малыми ватагами стоите, вот вас и заберут… Вам-то, дурням, всех опаснее: вы недалеко от города стоите. А подумать вам, чтобы стать вместе большою силою.

– И впрямь так, братцы, – сказал один из удалых, – вон, говорят, Муравья, что стоял промеж Серпухова и Тулы, разбили и самого взяли и повесили в Серпухове.

– Нам коли петли бояться, так и в лес не ходить, – произнес другой.

– И с голода умирать, – заметил третий, – здесь наша пожива.

– Славная, думаю, пожива у вас! – сказал Кудеяр. – Оружьишко-то у вас дрянь! Разве что на дороге бедняка оберете, алтын возьмете, да у крестьянишки какого-нибудь из клети сермяжку вытянете! Не такова была бы у вас пожива, коли б вас было поболе да все хорошо изоружены были: тогда бы какой богатый монастырь обобрали или город взяли.

– Оно правда, – сказали удалые, – поживы-то нам немного бывает… да и нечасто…

– Чем вам-то по лесам скитаться невеликими ватагами, идите ко мне на службу, – сказал Кудеяр.

– Как «к тебе на службу», – спрашивали изумленные разбойники, – да ты кто таков? Разве ты нам платить станешь? Ништо у тебя денег много?

– Достанет на жалованье не одним вам, даром что теперь в кармане очень мало, – сказал Кудеяр. – Найду откуда заплатить, а моя плата вернее царской. Идите воевать, я вас поведу.

– На кого воевать?

– На мучителя, что сидит в Александровской слободе.

– На царя? – сказали разбойники. – Он, видно, не в своем уме! Что вы с ним раздобариваете? Он шальной!

– Вам то в башку не приходило! Кто вам ворог, кто разорил вас и заставил шататься без приюта? Через кого жить нам стало горько? Все через него. Против него воевать пойдем.

– Да ништо это можно? Это все равно что со всею землею воевать.

– Вот и не то! Земля-то будет за нас.

– Без Бога свет не стоит, и без царя земля не правится, – заметил один разбойник, – где царь, там земля за него.

– Будет, – сказал Кудеяр, – царь иной: князь Владимир Андреевич! Земля его хочет. Мы, братцы, мучителя стащим с престола и посадим Владимира Андреевича. И за такое дело новый царь вас пожалует.

– Нашим ли рылом такие дела вершить, – сказали разбойники. – Нам ли, мужикам, царей садить? То дело боярское.

– Бояре за нас, – сказал Кудеяр, – есть бояре опричные, те за мучителя, а бояре есть земские – настоящие-то бояре: они за нас.

– Так что же, стало быть, ты от бояр нам платить станешь? – спрашивали разбойники.

– Было бы за что платить, – сказал Кудеяр. – Вы будете на службе князя Владимира Андреевича, а я от него буду вам жалованье давать.