В маленьком помещении сидело несколько человек.

— Когда следующий поезд на восток? — спросил Анатолий у дежурного.

— Через три часа.

— А товарный?

— Будет через двадцать пять минут. Но он здесь не остановится.

Рубахин вышел на деревянный перрон. На небе зажглись звезды.

Погромыхивая на стыках, подходил товарный поезд. Вот он вынырнул из-за поворота и ослепил Рубахина светом прожектора. Состав шел с небольшой скоростью.

Видимо, машинист затормозил его бег для взятия жезла. Вот показалась тормозная площадка. Схватившись за поручни, Рубахин вскочил на подножку. Тотчас же за ним метнулась тень.

— Помоги! — хрипло крикнул кто-то снизу.

Рубахин нагнулся, схватил человека за руку, втащил на площадку.

— Спасибо, — поблагодарил тот. — Чуть под вагон не угодил. Тороплюсь в город, вот и рискнул.

Голос Анатолию показался знакомым. И вдруг молнией мелькнуло в голове: «Да это же адвокат!» Повозившись на площадке, Перфильев вдруг спросил:

— А вы-то что прыгали?

— Я из города, сюда ездил к матери. Завтра на работу.

— Где мать-то живет?

— В Соколовке.

— А-а-а…

В темноте адвокат вряд ли мог узнать Рубахина. Анатолий вынул портсигар, закурил.

— Приедем, ни одного извозчика не найдем, — сказал адвокат. — Они прибывают на станцию только к пассажирским поездам.

— Далеко идти?

— Версты три. Я в центре живу, рядом с прокуратурой и милицией. А вам куда?

— В том же направлении. Я комнату снимаю на улице Третьего Интернационала.

— Не будете возражать, если я вздремну немного? — спросил адвокат. — Понимаете, в последнее время урывками сплю.

«Понятное дело», — подумал Рубахин, а вслух сказал:

— Пожалуйста, ехать еще два часа.

Перфильев присел на корточки, завернулся в плащ. По-уральски быстро холодало. Анатолий облокотился о край тормозной площадки, задумался. Надо ли брать адвоката? Арест его может вспугнуть остальных. Но и упускать человека, который близко связан с Волкодавом, нельзя. Незаметно Рубахин, как и его спутник, погрузился в дрему.

Ему снилась река. Вот он сидит на берегу с удочкой. От воды веяло прохладой, но Анатолий не ощущал ее. Все его внимание было сосредоточено на красном поплавке, который начал помаленьку дергаться…

— Рубахин! — крикнул кто-то сзади.

Анатолий оглянулся и от сильного толчка тут же полетел с обрыва.

…Очнулся он под насыпью. Сильно болела спина, на глаза струйками стекала кровь. «Сбросили меня или я сам упал? — думал он, пытаясь встать на ноги. — Неужели адвокатишка узнал меня?» Все тело ныло, но идти было можно. Выломав в защитной полосе палку, Рубахин медленно побрел вдоль насыпи на восток. Через четверть часа он увидел будку путевого обходчика. Дверь ему открыл старик.

— Не бойся, отец, — сказал Анатолий. — Я из милиции. У тебя телефона здесь нет?

— Нет, сыночек, нету. Вот на двести втором разъезде, там есть.

— Далеко до него?

— Километров пять.

— Не успею, — махнул рукой Рубахин. — Давно прошел товарняк?

— Да с полчаса как.

«Значит, через час он будет в городе, — мелькнуло в голове. — Упустил сукина сына, упустил. Задаст мне теперь жару Трегубов».

— А что — шибко надо? — спросил обходчик.

— Преступник может уйти, понимаешь?

— Пойдем, сбоку сарая стоит дрезина, ее путевые рабочие здесь оставляют. Если сможешь поставить ее на рельсы, валяй.

— Спасибо.

Это была небольшая дрезина-качалка. Однако у Рубахина едва хватило сил, чтобы поставить ее на место. — Со мной не сможешь, отец, поехать?

— Пост нельзя мне, сынок, бросать.

Дрезина с трудом набрала скорость. Через несколько минут у Анатолия взмокла рубашка. Однако за поворотом дорога пошла под уклон. Вскоре дрезину пришлось притормаживать. Рубахин взглянул на часы: было без пяти десять. «Только бы успеть позвонить, только бы успеть», — лихорадочно думал он, с нетерпением всматриваясь в чернильную тьму. Наконец вдали мелькнул огонек, другой. Приближался разъезд. Резко затормозив у служебного здания, Рубахин соскочил с дрезины. И тотчас же со стоном упал на землю. К нему подскочили люди.

— К дежурному, — прохрипел он. — Я сотрудник милиции…

Сторож кооперативной лавки в селе Озерном Новицкий отлучился на несколько минут, чтобы сбегать домой за забытой трубкой. Когда он возвращался, то увидел мелькнувшую у крыльца лавки тень. Старик притаился. К первой тени присоединились другая, третья…

«Воры», — мелькнуло в голове у старика Он уже хотел дать предупредительный выстрел, когда услышал знакомый голос:

— Выручка-то, наверно, у Дарьи дома? Может подадимся туда?

— Не надо, — ответил ему грубый бас. — Ломай замок.

— Как бы не услышал кто, Кузьма Трифонович?

«Да это же Петруха, сын мельника, — изумился Новицкий. — Вот паршивец! С кем это он связался?»

— Ты же говоришь, сторож домой ушел. Не трясись ради бога, действуй быстрее.

Кто-то вставил в дужку трехфунтового замка ломик, нажал на него. Раздался треск сломанного металла. Новицкий кинулся к дому, где жил начальник милицейского поста Павел Кочергин.

— Паша, вставай, кооператив грабят! — застучал он в ставень.

— Что, где? — в проем рамы высунулась лохматая голова.

— Дарью Макарову обкрадывают, говорю, лавку ее.

— Значит, прибыли дорогие гости.

Натянув брюки, Кочергин выскочил через окно на улицу.

— Бежи, дед, к Ваньке Степанову и Кешке Глухому, я тех пока укараулю.

Это были добровольные помощники Кочергина из местных комсомольцев.

А тем временем воры уже проникли внутрь лавки. Кочергин вплотную подполз к оставленному на страже грабителю и, прыгнув, ударил его рукояткой нагана по голове. Хрюкнув, тот упал как подкошенный на землю. Павел осторожно прикрыл дверь, навесил пробой. Сзади послышался шорох.

— Ванька, ты? — негромко окликнул Кочергин.

— Я, Павел Иванович.

— А Кешка с тобой?

— Со мной. И Сидора Кувшинова прихватили. Где эти?

— Запер голубчиков в магазине. Надо будет подумать, как их выкурить оттуда.

В дверь постучали.

— Эй, кудлатый, — раздался грубый бас, — ты чево запер нас? Слышь, не шуткуй.

— Сейчас будем брать, — предупредил товарищей Кочергин. — Вставайте по бокам двери.

Сняв пробой, он скомандовал.

— А ну, руки кверху, шпана!

Из лавки, подняв руки, вышел Петруха. Однако другой грабитель бросился в глубь помещения.

— Куда же ты, дружок, ведь не уйдешь же? — крикнул ему Павел. — На окнах решетки.

— Не подходи, стрелять буду! — угрожающе прорычал тот.

— Что будем делать, Павел Иванович? — тронул за рукав Кочергина Кешка.

— Закроем магазин, а этих в сельсовет, — кивнул тот на грабителей. Кудлатый, которого Кочергин ударил наганом, уже очнулся.

— Ты, Ванька, останься здесь. Да смотри в оба.

— Есть смотреть в оба! — по-военному ответил Степанов.

Сельсоветовский дом стоял напротив кооператива. Послав за председателем, Кочергин начал допрос грабителей. Сын мельника не выдержал, заплакал.

— Эх, ты, — с издевкой произнес кудлатый, — раскис, как баба.

Хмурый, заросший щетиной, он злобно взглянул на Кочергина.

— Так ведь судить нас будут, — всхлипывал Петруха.

— Конечно, если ты все расскажешь легавым.

— Давай, Петруха, выкладывай, — поторопил его Павел. — Некогда нам с вами тут засиживаться.

— А к стенке не поставите?

— Это уж суд будет решать.

Кочергин с отвращением смотрел на жалкую фигуру парня. Первый деревенский франт, задира, он месяц назад, избив односельчанина-комсомольца, скрылся из Озерной.

— Ну, что ты молчишь, тварь? Говори, кто вас послал грабить кооператив?

— Клементьев.

— Кто такой?

— Н-не знаю, — вызванивал зубами Петруха. — Слыхал, что это помощник Луковина.

— Молчи, гад, задавлю! — закричал кудлатый, вскакивая со скамейки.