В этот момент Ашмол чувствует себя обязанным сообщить нам, что изготовление золота и драгоценных камней составляет низшую из способностей философского камня. Хотя мы и рассматриваем его описание на символическом уровне. Ашмол воспринимает его буквально. Ашмол подобен ясновидцу, который описывает свой сон, находясь во сне, тогда как мы стараемся понять смысл его сна с точки зрения бодрствующего сознания.

В тексте сказано, что изготовление золота не входило в намерения древних философов. Это утверждение согласуется с широко распространенной в алхимических трактатах идеей, что "наше золото есть не обычное золото, а философское золото". Здесь приводит в замешательство то, что после этого высказывания авторы переходят к обсуждению использования печек, колб и физических процедур в лабораторных условиях. Этому можно дать только одно объяснение: у самих алхимиков отсутствовала ясность в этом вопросе. Они искали "философское" или духовное содержание в химическом процессе, и этот поиск был обречен на неудачу. И, тем не менее, несмотря на неудачу, алхимики оставили нам богатое наследство в виде символических материалов, которые описывают феноменологию процесса индивидуации.

Упоминание о древних философах затрагивает целую проблему значения термина "философский камень". Философ—это возлюбленный Софии, или Мудрости. Камень представляет одну из самых твердых форм вещества и указывает на прочность, постоянство и непреклонную реальность. Таким образом, философский камень символизирует нечто, похожее на конкретизированную или актуализированную мудрость. В частности, в "Aurors Con-surgens" мудрость, персонифицированная как Sapientia Dei, отождествляется с философским камнем. Тем не менее, философский камень означает нечто большее, чем мудрость для философов; философский камень также означает нечто большее, чем образ Христа, понимаемый в обычном, чисто духовном смысле. Здесь уместно привести замечание Юнга по поводу взаимосвязи между философским камнем и Христом, поскольку христианство заимствовало одностороннюю духовность философии Платона и стоиков: "...Несмотря на сходство с Христом, символ камня содержит элемент, который невозможно примирить с чисто духовными допущениями христианства. Само понятие "камня" указывает на специфическую природу этого символа. "Камень" составляет сущность всего прочного и земного. Он олицетворяет женскую материю, и поэтому это понятие вторгается в сферу "духа" и его символизма... Камень означал нечто большее, чем "воплощение" Христа, он олицетворял конкретизацию, "материализацию", которая достигала мрака неорганической сферы или возникала из него, т.е. из той части божества, которая противопоставила себя Творцу... Поэтому можно предположить, что в алхимии была предпринята попытка осуществить символическую интеграцию зла, поместив божественную драму спасения в самого человека". В параграфе 2 сказано следующее:

(2) Ибо они возлюбили мудрость превыше всех мирских богатств и стремились к более возвышенным действиям. Вне сомнения, тому, кому открыты законы природы, доставляет радость не способность изготовлять золото и серебро или подчинять своей власти демонов, а созерцание распахнутых небес, восхождения и нисхождения ангелов Божьих и запечатление имени своего в Книге Жизни".

(3) Далее идут растительный, волшебный и ангельский камни, которые не содержат частиц минерального камня ...ибо они изумительно ис­кусны, и каждый из них отличается от других своим воздействием и природой, так как способны производить несколько действий и выпол­нять несколько задач. Вне сомнения, Адам (с отцами до потопа и после потопа), Авраам, Моисей и Соломон, сотворившие с их помощью немало чудес, так и не поняли их высшие качества, ни одного из них, ибо это ведомо лишь одному Богу, создателю всех вещей на небе и на земле, бла­гословенному в веках.

(4) Ибо с помощью растительного (камня) можно в совершенстве пости­гать природу человека, животных, птиц, рыб, различных деревьев, расте­ний, цветов и знать, как их производить и побуждать к росту, цветению и плодоношению, как улучшать их цвет и запах когда угодно и где уго­дно в любое время года, и даже в разгар зимы...

(5) Кроме того, его мужскую часть, восходящую к солнечному достоин­ству и способную своим чрезмерным жаром сжигать и уничтожать лю­бое существо и растение, смягчает своим крайним холодом (при немед­ленном применении) женская, лунная часть, способная, благодаря своему лунному свойству, привести в оцепенение и заморозить любое животное, если солнце тотчас не окажет ему помощь; ибо хотя они и созданы из од­ной природной субстанции, в действии они проявляют противополож­ные качества; и все же между ними происходит естественное взаимодей­ствие, и то, что не способна сделать одна часть, способна сделать, и делает другая часть.

(6) Их внутренние достоинства не уступают внешним, ибо солнечная часть обладает ослепительным сиянием, что не всякий глаз человека спо­собен вынести его; и если в темную ночь явить во внешнем лунную часть, птицы устремятся к ней (и станут летать вокруг нее), подобно мухам, ле­тающим вокруг свечи, и их легко можно будет брать в руки...

(7) С помощью волшебного камня можно обнаружить местонахождение любого человека в любой части мира, как бы хорошо он ни схоронился в палатах, чуланах или пещерах, ибо и там он позволяет все тщательно ис­следовать. Одним словом, он представляет вашему взору весь мир, в ко­тором вы можете увидеть или услышать все, что пожелаете. Более того, он позволяет человеку понимать язык живых существ, чириканье и щебе­тание птиц, мычание животных и т. д. Он способен одухотворить образ, который, благодаря наблюдению за влияниями небесных тел, стано­вится истинным оракулом; но здесь нет ничего волшебного или дья­вольского, ибо все происходит легко, естественно и по-настоящему.

(8) И последнее: ангельский камень настолько трудноуловим, что его не­возможно ни увидеть, ни почувствовать, ни взвесить. Его можно попро­бовать только на вкус. Голос человека (который имеет некоторое сход­ство с этими трудно различимыми свойствами) не выдерживает с ним сравнения. Более того, сам воздух не так доступен для зрения, и, тем не менее (о, чудо!) камень способен вечно пребывать в огне без ущерба. Он обладает божественной, неземной, незримой силой и, что еще важ­нее, наделяет владельца божественными способностями. С помощью сновидений и откровений он дарует человеку способность видеть анге­лов и беседовать с ними; ни один злой дух не осмеливается прибли­зиться к тому месту, где он пребывает. Ибо он есть квинтэссенция, в ко­торой нет ничего тленного, элементы нетленны, и ни один дьявол не в силах поселиться там.

(9) С. Дансон называет его пищей ангелов, а другие—небесным причастием, деревом жизни; он, несомненно (второй, после Бога), способен дарить долголетие, ибо с его помощью тело человека оберегается от порчи и приобретает способность жить долгое время без пищи; кроме того, ставится под сомнение возможность смерти человека, который пользуется камнем. Что мне не нравится, так это размышлять над вопросом, почему владельцы камня, которые плотскими глазами видели проявления славы и вечности, должны желать жить вместо того, чтобы желать умереть, и на­слаждаться благами достигнутой цели, вместо того, чтобы жить, доволь­ствуясь теоретическими размышлениями.

10) Расис скажет вам, что в красном камне таится пророческий дар; ибо с его помощью (говорит он) философы предсказывали грядущие собы­тия. Петр Бонус утверждает, что они предсказывали не в общих четах, а конкретно, и предвидели воскресение и воплощение Христа, день стра­шного суда и гибель мира в огне, но делали они это не иначе, как через ин­туитивное постижение своих действий.

(11) Резюмируя, можно сказать, что правильное и многостороннее при­менение первичной материи (ибо при всем многообразии достоинств в них проявляется один дух) позволяет постигнуть совершенство гумани­тарных наук и всю мудрость природы. (И к этому я мог бы добавить, что) она таит в себе много больше удивительных вещей, ибо мы видели лишь малую толику из того, на что она способна.