Учитывая создавшуюся обстановку, командующий Отдельной Приморской армией генерал И. Е. Петров приказал десантным отрядам прорвать оборону противника в районе высоты 115,5 и одновременными атаками вместе с частями 11-го гвардейского стрелкового корпуса, наступавшими с фронта, разгромить противника, а затем соединиться. Вскоре после артиллерийской подготовки последовала решительная атака. Противник не выдержал стремительного удара и стал отходить. Десантники соединились с частями 32-й гвардейской стрелковой дивизии, которая врезалась узким клином во вражескую оборону в районе высоты 164,5, выйдя на восточные склоны высот мыса Тархан.

Очевидцем этих событий был и генерал армии С. М. Штеменко, находившийся на плацдарме для оказания помощи в разработке плана освобождения Крыма. «О десанте было известно, — писал Штеменко, — что он продолжает вести бой на высотах, захватил там две вражеские зенитные батареи, много стрелкового вооружения и до 60 пленных...

Но после полудня положение усложнилось. Противник начал контратаки десанта со стороны Рыбпрома, молочной фермы и Грязевой пучины. Его авиация непрерывно бомбила боевые порядки десантников. В 19 часов на поле боя появились «фердинанды», но и они оказались бессильны: наши подразделения оставались на своих местах. Все контратаки противника были отбиты с большими для него потерями...

Длительное время не было вестей от майора Алексеенко. Наконец объявился и он. Майор сообщил, что вспомогательный десант задачу выполнил, нужная нам высота захвачена и одна из наших стрелковых дивизий соединилась с ним...

В итоге этих боев положение на правом фланге армии несколько улучшилось, но не настолько, как хотелось бы».

А вот что писал непосредственный участник боевых действий, бывший командир 16-го стрелкового корпуса генерал-полковник К. И. Провалов: «Эта операция была проведена с 10 по 16 января 1944 года силами 11-го гвардейского и 16-го стрелковых корпусов с высадкой на северном берегу Керченского полуострова, в районе мыса Тархан, двух десантных отрядов... В результате этих боев противник был выбит из ряда важнейших опорных пунктов его обороны. Полному разгрому подвергся 290-й пехотный полк 98-й немецкой пехотной дивизии. Но прорвать оборонительные позиции врага на всю их тактическую глубину все же не удалось. Тогда вступил в действие второй вариант плана — наступление 16-го стрелкового корпуса в обход Булганакского укрепленного района с юга».

История хранит немало примеров героизма, проявленного советскими воинами в боях за керченскую землю. Мужественно сражались с врагом бойцы и командиры парашютно-десантного батальона ВВС Черноморского флота. При прорыве вражеской обороны все десантники, способные идти, по сигналу бросились вперед. Шли не сгибаясь, с громовым «Ура!». Противник растерялся и открыл беспорядочный огонь только тогда, когда наступающие парашютисты были уже рядом и стали забрасывать вражеские окопы гранатами. Завязались рукопашные схватки. Фашисты не выдержали и стали отходить.

В этом бою первым поднялся в атаку и ворвался во вражескую траншею краснофлотец Григорий Чуднов, прибывший в парашютно-десантный батальон с крейсера «Молотов». Автоматной очередью он сразил набросившегося на него вражеского солдата, и смело действовал в ходе всего боя, уничтожив еще несколько фашистов. За проявленные отвагу и мужество личный состав взвода Николая Манченко был представлен к боевым наградам, сам командир был удостоен ордена Краевого Знамени. Грудь краснофлотца Чуднова украсил орден Отечественной войны I степени. В настоящее время отважный парашютист Григорий Сергеевич Чуднов живет в Москве.

На правом фланге Отдельной Приморской армии в итоге проведенной частной наступательной операция положение улучшилось. Господствующие высоты мыса Тархан были отвоеваны у противника. А это уже была победа.

Давно закончилась Великая Отечественная война, но горечь утрат по-прежнему тревожит людские сердца. Еще и сегодня люди разыскивают друг друга. Еще и сейчас есть могилы безымянных героев. Священная память о павших обращена в настоящее и будущее, но много тайн хранит и военное прошлое, новые имена добавляются на обелисках.

Немало героических страниц в летопись Великой Отечественной войны вписали черноморцы и воины-приморцы в последние дни боев на Херсонесском мысу, где они стояли насмерть. 4 июля 1942 года там, в яростной рукопашной схватке погиб герой обороны Одессы Петр Ананьевич Королев. Рядом с ним сражался Михаил Макарович Негреба. Он был уже в звании старшины. Его мать Анна Григорьевна получила   печальное извещение: «Ваш сын погиб в боях за Родину». Но это сообщение оказалось ошибочным. К концу дня 5 июля защитники Севастополя спустились к воде под обрывистые скалы и продолжали сопротивление. Только 12 июля Негреба, получивший тяжелое ранение, был захвачен в плен. Трижды он совершал побег из фашистской неволи, но неудачно. Бесстрашного моряка приговорили к смертной казни. Однако привести приговор в исполнение гитлеровцы не успели. Михаил Макарович Негреба остался жив, после разгрома фашистской Германии вернулся на Родину и поселился в шахтерском городе Червоноград Львовской области.

Интересна судьба Александра Ивановича Леонтьева. После соединения с морским десантом Алексей Котиков и Роман Перепелица вернулись в лесополосу, отыскали боевого друга и привезли в медпункт десанта, откуда на санитарной машине он был отправлен в Одессу. После выздоровления старшего краснофлотца Леонтьева направили в Севастополь, в свою часть. В июньские дни в сводной группе из 150 моряков с оружием в руках он оборонял город. Будучи тяжело раненным, попал в плен, работал на рудниках Бельгии и Франции, а после возвращения на Родину избрал постоянным местом жительства Пятигорск.

Роману Перепелице после обороны Севастополя пришлось участвовать в Сталинградском сражении, где он получил тяжелую контузию, потом долгое время находился на излечении.

Об отважных парашютистах, сражавшихся под Одессой, было известно мало. Только 10 ноября 1962 года газета «Красная звезда» опубликовала очерк «Жива морская душа», в котором рассказывалось, что Михаил Негреба жив, что после участия в воздушном десанте под Одессой он защищал Севастополь. Вскоре вместе с Леонидом Соболевым Негреба выступил по Всесоюзному радио, а 12 января 1963 года в газете «Труд» была напечатана статья «Жив моряк Михаил Негреба», где Леонид Соболев рассказал о Негребе и выразил надежду, что откликнутся другие герои из «Батальона четверых». Спустя некоторое время пришло письмо ив Ленинграда от Алексея Котикова, который писал: «Участвовал в обороне Ленинграда и Сталинграда (Одессу и Севастополь — вы знаете). Оказался довольно основательно искалеченным. Только благодаря усилиям наших замечательных врачей остался жив, я даже внешне похож на человека. Ноги мне не отрезали, хоть плохонькие, но свои, хожу. В Кутаиси мне оставили хоть плохой, да свой глаз, хоть плохую, да свою барабанную перепонку. Ну и я в долгу не остался: если подсчитать, то набил фашистской сволочи хороший штабель...»

Оказывается, подорвав фашистский танк под Севастополем, старший сержант Котиков был отброшен взрывной волной далеко в сторону. После боя его подобрали санитары и доставили в эвакогоспиталь. Но мать Алексея получила похоронку, а через некоторое время ей пришла вторая похоронка, где сообщалось, что ее сын утонул в Черном море. Действительно, госпитальное судно, перевозившее раненых на Кавказ, потопили фашистские самолеты. Спастись не удалось никому. Но Котиков не погиб. По стечению обстоятельств на судне оказались только его документы, самому же Котикову не хватило места, и он был транспортирован на морском охотнике.

После госпиталя Алексей Котиков был комендантом Кутаиси, где участвовал в уничтожении вражеского десанта, пытавшегося захватить и разрушить Рионскую ГЭС. Получив в схватке с врагами тяжелое ножевое ранение, он снова оказался в госпитале. Затем в Москве передавал свои знания и опыт молодым воинам, служил в запасном полку, оттуда был направлен под Сталинград, где командовал пулеметчиками. Когда пулемет, зa которым лежал моряк, был разбит прямым попаданием фашистского снаряда, мать получила третью похоронку. А Котиков остался жив и находился уже на ленинградской Дороге жизни.