Рука Масиро, сжимающая телефон, начала опускаться.

— Я не прошла.

Казалось, голос Масиро шёл издалека. Казалось, она говорит на другом языке.

Мозг Сораты отказывался обрабатывать услышанное.

Масиро встала со стула.

— Я пойду к себе.

Сказав лишь это, она шаткой походкой пошла в свою комнату.

— Ахх, Масирон!

Мисаки побежала за ней и оглянулась на Сорату.

— Кохай-кун!

Голос Мисаки тоже казался далеким. Парень услышал громкие, нарастающие шаги. Мисаки потянула его за руку, но он не мог двигаться. В нём начали бушевать чувства, замораживая его.

Сорате казалось, что его тело замотали толстой тканью и отрезали от внешнего мира.

Что это? Почему это происходит? Почему у него так щемит сердце?

Работу отсеяли. Масиро не прошла.

Он думал, что было бы неплохо ей пройти. Он хотел, чтобы она победила. Но теперь он не знал, что чувствовать. А тело — как реагировать.

Он ощущал, как его сердце бьётся в ритме времени. Но кроме этого он больше ничего не слышал.

Он смеялся из тени. А пока смеялся, глядел на себя. Он надрывал живот, глядя на своё виноватое лицо.

Сората больше не мог терпеть, он толкнул Мисаки в сторону и бросился бежать. Он бежал не в комнату Масиро. А в коридор. Он выбежал из общежития. Он хотел как можно быстрее убежать прочь, не медля ни секунды.

— Эй, Сората?

Он пересёкся с Дзином, который снимал ботинки. Но не мог ничего сказать в ответ.

Он мог только смотреть под ноги и бежать.

Он не хотел показывать это кому-то ещё. Не хотел, чтобы они знали.

Что он почувствовал облегчение, когда Масиро не прошла...

Когда Сората опомнился после побега из общежития, он сидел на покрышке на игровой площадке. Он склонил голову и бесцельно смотрел на линию из муравьёв, возвращавшихся домой.

Он не знал, как долго сидел там.

День уже закончился, и замерцали уличные фонари.

Сората точно болел за Масиро. Он хотел, чтобы она выиграла. Он желал, чтобы её тяжёлый труд был вознаграждён.

В это он верил.

Но тогда что это было за чувство? Парень задавался вопросом, почему он почувствовал облегчение, когда узнал, что Масиро не прошла.

Он считал себя психом, раз радовался чужой беде, и, что хуже, беде Масиро. Чувствовал себя самым ужасным человеком.

— Я худший…

Он положил руки на голову. Ему хотелось плакать, исчезнуть, да даже убить себя.

— Худший в чём?

От удивления он поднял взгляд и увидел Дзина около соседней покрышки. Сората быстро отвернулся. Он не хотел, чтобы Дзин увидел его жалкую сущность. Он не хотел, чтобы другие узнали его испорченную натуру. Если остальные узнают, он не сможет вернуться в Сакурасо.

— Я хочу побыть один.

— Не пытайся казаться крутым.

Дзин с беспечным видом сел на покрышку. Сората понял это, не глядя.

— Новое аниме Мисаки… ты видел его?

Сората не отвечал, а Дзин и не ждал иного.

— Критики в восторге. Длится видео пять минут, а уже три раза поднимался вопрос о выпуске его на DVD. Как же раздражает.

— Оставь меня одного!

— За первые три дня набралось более миллиона просмотров. Работа Мисаки всех потрясла.

— Говорю же, сэмпай!!!

Когда Сората поднял взгляд, Дзин смотрел прямо перед собой, кусая губы.

— Я-я думал, что оно провалится. Вот чего я желал.

Кулаки Дзина затряслись.

— Я и правда хотел, чтобы на этот раз она провалилась.

— Сэмпай...

Обычно спокойное лицо Дзина сейчас исказилось от боли. Теперь Сората знал, что Дзин до сих пор подавлял свои чувства.

— Я не понимаю людей, которые радуются чужому успеху.

Сказав это, Дзин посмотрел вверх и натянуто улыбнулся.

— Прости. Я лишь хотел сказать, что понимаю тебя.

— Я…

— Не беспокойся об этом. Масиро или Мисаки всё равно не догадаются.

— Прости...

— За что?

Дзин громко рассмеялся и принялся трепать Сорате волосы.

— Как насчёт рамена по дороге домой? Я угощаю.

— Это… Сиина в порядке?

Дзин попытался уйти с детской площадки, ничего не ответив.

— Возможно, глупо сейчас беспокоиться об этом.

Это правда, что он хотел бы увидеть счастливое лицо Масиро, если бы она выиграла. Он думал, что она сможет посмеяться хотя бы про себя. Сората хотел бы увидеть это.

— Короче, забей. Пускай они противоположные, но это твои истинные чувства. Не так-то оно просто... разобраться в них.

Сората не мог полностью согласиться, но благодаря Дзину он почувствовал себя намного лучше.

Масиро в итоге так и не вышла в ту ночь из комнаты. Она заперлась и не издавала ни малейшего звука. Даже когда в последний день семестра Сората пошёл к ней, чтобы разбудить, она ничего ему не ответила.

У него не осталось иного выбора, кроме как оставить её и выйти из Сакурасо.

Первый раз с тех пор, как появилась Масиро, он шёл в школу один, поэтому ему казалось, что он забыл нечто важное.

После церемонии окончания семестра одноклассники Сораты потащили его в караоке. Вот только настроения у него не было, так что он ушёл через полчаса. Он решил подольше побродить, потому пошёл до Сакурасо окольными путями.

Когда вернулся, было чуть больше трёх часов, так что солнце всё ещё сильно палило.

Пока он снимал обувь и вытирал пот, к нему подбежала Мисаки, одетая в мини-юбку и кофточку.

— Эй, эй, Масирон так и не вышла из своей комнаты.

— Хоть ты и говоришь такое, я…

— Но Кохай-кун в ответе за Масирон!

Если бы он мог что-то сделать, то это что-то уже бы сделал.

Вот только сделать он ничего не мог, потому не пытался.

— Если она запрётся и не будет есть, то может умереть! Масиро слишком худая и слабая!

— Ладно, — ответил Сората и поднялся по лестнице, не переодеваясь.

Мисаки решила проявить тактичность и не последовала за ним.

Дверь Масиро казалась Сорате неприветливой.

Рука, которая почти постучала, остановилась.

Рот, который почти открылся, замер.

Что он должен сказать? Как он должен сказать? Даже напрягая весь мозг, Сората не смог придумать никаких дельных слов. Нечего было говорить. Он не мог ничего придумать.

Масиро молчала, узнав результаты.

Но она точно расстроилась. Он жертвовала ради этого сном. Наверняка она уверилась в победе. Во время танабаты она сказала, что может сделать это своими силами.

А, точно. Вот почему она расстроилась. Точно расстроилась.

Чем больше работаешь над чем-то, тем больнее, когда терпишь неудачу. Потраченное время, старания и высокие ожидания разом уйдут в никуда, если работа провалится.

Состязаться имеют право только те, кто готов пойти на большой риск. Тот, кто думает прежде всего о провале и боится обжечься, кто боится правды, кто отказывается узнать пределы своих сил, кто думает об этом, как о пустой трате времени, не сможет стоять в одних рядах с Масиро.

Если выполнил работу наспех, то можно этим себя оправдать. Сиина Масиро отказалась от такого спасительного пути, потому винить могла лишь себя. Она знала, что есть шанс неудачи, но всё равно боролась за приз.

Если выкладываешься на полную, это не гарантирует награду. В то же время, чем больше людей, которые стараются изо всех сил, тем больше появляется достойных конкурентов для Масиро.

Таким вот был мир.

Люди не могли победить, взявшись за руки.

Номер один мог быть только один.

Сторонний наблюдатель вроде Сораты ничего не мог сказать. А что может сказать зритель? Он не мог натянуть понимающее лицо и посочувствовать, с его стороны вышло бы глупо. «Безобразный» — такое слово идеально подошло бы для его описания, сделай он так.

Ничего не поделаешь, раз она старалась изо всех сил.

Можешь попробовать ещё раз.

Всё в порядке, всегда есть следующий раз.

Не может такого быть, чтобы подобные заявления помогли Масиро. Никогда.