Информация о событиях в монгольской столице была немедленно передана в Москву. Берия в письме Ворошилову от 30 января писал: „Поскольку всё это указывало на возможность вооружённой провокации, подготовленной Дамбой и членами контрреволюционной организации из состава гарнизона, я о создавшейся обстановке информировал командование нашего корпуса и одновременно через министра внутренних дел принял меры детального выяснения обстановки“ (2). Берия посоветовал заместителю министра внутренних дел МНР арестовать военного прокурора, тщательно допросить и получить „признательные“ показания. Рекомендация из Москвы была сразу же выполнена. В ночь на 22 января Цыдып был арестован и уже утром „сознался“, что является старым членом контрреволюционной организации и что её руководителем является Дамба. Берия также сообщил Ворошилову: „Командование нашего корпуса держится в курсе всех мероприятий. В случае вооружённой провокации примет меры к разоружению участников, если это не удастся произвести силами министерства внутренних дел“ (3).
Основные события в Улан-Баторе начались 26 января. В этот день Чойбалсан созвал совещание начальствующего состава гарнизона. Прямо на совещании был арестован начальник Политуправления Найдан. 31 января Чойбалсан заявил, что принял решение об аресте заместителя военного министра Дамба, начальника штаба армии Намсарая, заместителя начальника Политуправления Сайхана, начальника ВВС Суруна, начальника штаба ВВС Мунко, командира 1-й дивизии Тохтохо. Было также решено арестовать комиссара 1-й дивизии, командира и комиссара бронебригады, командира и комиссара полка связи, начальника военного училища, а также секретаря Чойбалсана. Операция по аресту Дамба и других военных „заговорщиков“ была проведена в ночь на 1 февраля. Фактически монгольская армия была обезглавлена, лишившись почти всего высшего командного состава. В Монголии повторилась в миниатюре трагедия РККА 1937 г. Обо всех этих арестах Берия сообщил Ворошилову в письме от 11 февраля. Такие массовые аресты были невозможны без согласия и одобрения советских представителей в МНР. Поэтому 9 февраля Чойбалсан посетил заместителя полпреда СССР в МНР Скрипко. Очевидно, столь решительные действия диктатора произвели негативное впечатление на советского представителя в Монголии, и он сообщил Скрипко: „…что на втором приёме у тов. Сталина он получил следующее указание: удалить из правительства МНР Амора и пост премьер-министра принять на себя, сохранив за собой посты военного министра, министра внутренних и иностранных дел, подобрав себе по этим министерствам новых заместителей, убрав из военного министерства Дамбу…“ (4).
Чойбалсан заявил также во время этой беседы о своём твёрдом решении немедленно арестовать министра Добчина и министра торговли и транспорта Доржи, а также организовать устранение Амора из правительства МНР в ближайшие дни с последующим его арестом. Репрессивная машина МВД МНР, созданная по образцу и подобию ежовско-бериевского НКВД, работала с полной нагрузкой. Арестованный бывший командарм монгольской армии Дамба „сознался“ в том, что он с 1935 г. является членом гендуно-демидовской контрреволюционной организации, в которую был якобы завербован Намсараем, возглавлял военную контрреволюционную организацию с 1938 г. и свою враждебную работу проводил под руководством премьер-министра Амора. Дамба „показал“, что установку о подготовке вооружённого выступления на 21 января дал Намсараю лично Амор 15 января 1939 г. сразу же по получении известия о выезде Чойбалсана из Москвы в Улан-Батор. После подобных „признаний“ дни премьера были сочтены.
Конечно, три письма Берии Ворошилову с описанием событий в Улан-Баторе, извлечённые из архива и опубликованные в сборнике документов о советско-японских отношениях, недостаточны для того, чтобы дать подробную оценку событий тех лет. Возможно, что в столице Монголии повторились московские события 1936 г., когда группа высшего командного состава РККА во главе с Тухачевским выступила с требованием убрать Ворошилова из-за его некомпетенции. В Монголии высшие руководители армии тоже могли выступить против Чойбалсана как посредственного военного руководителя, несмотря на его маршальское звание. В таких условиях маршал, чтобы удержаться у власти, начал массовые репрессии, имея все рычаги власти в стране в своих руках. Но это только предположения автора — не более.
Аналогичную информацию получал Ворошилов и с другой стороны. В феврале 1939 г. в Москву поступило письмо из Улан-Батора от главного инструктора Политуправления МНРА и одновременно военного советника бригкомиссара Воронова. Адресовано оно было его непосредственному начальнику заместителю наркома и начальнику Главного политического управления армейскому комиссару 1-го ранга Мехлису. В этом документе даётся несколько иная трактовка событий начала 1939 г. в МНР. Воронин пишет в своём письме, что бывший командарм Дамба, бывший начальник Политуправления Найдан и бывший начальник штаба Намсарай „показали“:
„1. Раскрытая в МНРА контрреволюционная организация является остатком гендуно-демидовской банды, разгромленной, но не добитой в 1937 г. Остатки гендуно-демидовской банды, чтобы не быть разоблачёнными, притаились, стали входить в доверие, показав свою активность и при честных людях свою революционность“ (5). Этот период времени они якобы использовали для расстановки своих оставшихся контрреволюционных сил и для выдвижения и продвижения на руководящие посты своих людей.
Воронин писал в своём письме, что с января 1938 г. эта контрреволюционная группа начинает вести активную контрреволюционную работу и что во главе контрреволюционной организации встали: Дамба (бывший командир 2-го кавалерийского корпуса), Найдан (бывший начальник Политуправления МНРА) и Посол (бывший заместитель министра внутренних дел). По утверждению Воронина, контрреволюционная организация ставила следующие задачи: вербовать новых членов организации, всемерно разваливать партийную и политическую работу в армии, во всей системе работы возвеличивать Японию, пропагандировать её могущество, разъяснять расовое родство монгольского народа с японцами, дискредитировать СССР и проводить работу в защиту ламаиства и религии. И, конечно, более конкретные задачи для японского командования: развернуть вредительскую деятельность и организацию диверсионных актов, а также дискредитацию и развал МНРА и организацию недовольства среди цириков и командиров.
По докладу Воронина к осени 1938 г. контрреволюционная организация прибрала к своим рукам почти весь командно-политический состав армии и развернула работу во всех частях. Осенью 1938 г. был якобы поставлен вопрос об организации контрреволюционного восстания. По утверждению Воронина, в октябре 1938 г. Дамба и Найдан под видом служебного совещания собрали актив организации, на котором стоял основной вопрос — готовность организации к выступлению. На совещании было решено якобы выступить 7 ноября 1938 г., и Дамба дал указание — „все части привести к полной боевой готовности“. По „показаниям“ арестованных план действий частей был следующим: 1-я кавалерийская дивизия должна была захватить правительство, ЦК партии, полпредство СССР, Управление связи. Бронебригада, полк связи, объединённое военное училище и части ВВС предназначались для борьбы с частями РККА, которые находились в Улан-Баторе.
В октябре 1938 г. комкор Дамба отправился на Восток (в восточные районы республики). Там он якобы убедился в том, что части армии к выступлению не готовы и поэтому „выступление“ перенесли на март 39-го. В январе 39-го Дамба выехал в 10-ю кавалерийскую дивизию на южную границу республики. В его отсутствие премьер Амо, (пока ещё не арестованный по сообщению Воронина), отдал начальнику штаба армии Намсараю „приказ“ — „выступить в январе до приезда Чойбалсана“. Выступление было намечено ночью с 21 на 22 января. Воронин писал Мехлису, что: „Мы об этом выступлении узнали вечером 21-го и приняли меры к предотвращению этого выступления. Выступление не состоялось только потому, что части не были подготовлены — это во-первых, и, во-вторых, организация частично была разгромлена“. Воронин отмечал в своём докладе, что с приездом маршала разгром „организации“ пошёл значительно быстрее и сейчас основная контрреволюционная головка организации арестована, но в частях армии врагов осталось ещё много. По мнению главного инструктора, „расчищены только части 2-го кавалерийского корпуса, а к расчистке 1, 7 и 10-й кавалерийских дивизий ещё не приступлено“. Так что основные репрессии были ещё впереди (6).
