Пятницкая в Средние века называлась Ленивкой. Тогда на ней, не распрягая лошадей, торговали с возов. Старинный рынок превратился на наших глазах в крытый стеклянной крышей терем, он же Пятницкий рыбный рынок. Это фактически суперсам, торгующий под декоративными якорями и кормой шлюпки в Пятницком переулке.
Со времен Василия III за Москва-рекой дислоцировались полки стрельцов, «все отборные, высокие и сильные молодцы», как характеризовал их побывавший в Москве в начале ХVII века швед Петр Петрей. Вооруженные слуги царя жили в собственных домах вокруг съезжей избы, игравшей роль штаба – с канцелярией, казной и полковыми знаменами. В мирное время стрельцы не только занимались прямым делом: несли караульную, полицейскую службу, охраняли Кремль, но и занимались ремеслами, огородничали, торговали, как все москвичи.
Другой иностранец, прибывший в 1678 году в Москву с польско-литовским посольством, Бернгард Таннер, поражен был размерами военизированного района на подступах к Кремлю. «Это – солдатский город крепок настолько же силой и множеством воинов, сколько и своим положением. С одной стороны обтекает его полукругом река Москва, с другой – защищают двойным рядом стены. Они стоят оплотом городу Москве, ибо тут-то и происходили у москвитян схватки с татарами, с этой стороны и могли только вторгаться эти злейшие враги».
Не знал Таннер, хоть и прибыл в составе польско-литовского посольства, что как раз отсюда пытались захватить Москву не менее «злейшие враги» – поляки и литовцы под водительством великого гетмана Яна Кароля Ходкевича. До похода в Москву, куда он двинулся не по своей воле, прославился гетман победой над шведами. Его войско шло на помощь к единоверцам, осажденным москвичами в Кремле. Путь к нему преграждал острог, как сказано в летописях, «крепостца на Ордынцах», стоявшая между Пятницкой и Ордынкой. От исхода сражения у ее стен зависела тогда судьба не только Первопрестольной, но и всего Московского царства. Ополченцы Минина и Пожарского поклялись «вси умрети, а не победивше врагов своих никако же не возвратитися». В августе 1612 года крепость переходила из рук в руки. О решительном сражении до нас дошли такие слова: «И бысть бой велик зело и преужасен; сурово и жестоко нападаша казаки на войско литовское». Случилось победоносное сражение там, где в Климентовском переулке стоит храм Климента Папы Римского, самый большой в Замоскворечье. Зная о не простых отношениях между католиками и православными, между Римом и Москвой, возникает вопрос: «В честь какого папы воздвигнута эта грандиозная церковь в сердце Третьего Рима?»
И католики, и православные чтят папу Климента, которого обратил в христианство апостол Петр, считающийся первым Папой Римским. С другим ближайшим Христу апостолом, Павлом, Климент проповедовал среди язычников. Его перу принадлежит «Первое послание Коринфянам», заканчивающееся молитвой. В истории христианской письменности она считается первым образцом подобного рода литературного творчества. Основатели славянской письменности Кирилл и Мефодий принесли мощи Климента, четвертого после Петра папы, в Рим. По одной из версий, язычники утопили его в море. Память о Клименте православные празднуют 25 ноября.
Никто не знает, кто и по какому поводу в Средние века заложил в Замоскворечье не дошедший до нас храм Климента. А вот почему он стал таким большим в ХVIII веке, кто построил и кому мы обязаны его великолепием – стало более-менее известно, когда нашли на Урале рукописный сборник ХVIII века «Сказание о церкви Преображения между Пятницкой и Ордынкой, паки рекомой Климентовской».
В ее приходе, как пишет неизвестный автор, стояли «боярские палаты» графа Римской империи Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. Его имя вошло не только в анналы истории, но и в фармацевтические справочники, как автора «бестужевских капель», по-латыни – tinctura tonico nervina Bestuscheffi. Граф увлекался химией, но то была его побочная тема. Главная – исполнялась много лет в дипломатии. По долгу службы Бестужев-Рюмин жил постоянно за границей и в Петербурге, где играл роль вице-канцлера, канцлера – министра иностранных дел. Судьба то возносила его высоко, то опускала до эшафота. Дважды приговаривали графа к смертной казни, дважды после падения его звезда стремительно поднималась к вершинам власти. Первый раз спасла вельможу, запутавшегося в интригах грязной политики, Елизавета Петровна. В благодарность гвардейцам Преображенского полка, провозгласившим дочь Петра царицей, она повелела возвести в Петербурге храм Преображения с приделом Климента. Переворот случился как раз 25 ноября 1741 года, когда отмечалась память Папы Римского.
На радостях Бестужев-Рюмин, прихожанин церкви Климента в Москве, решил воздвигнуть новый храм взамен обветшавшего, дав на благое дело 70 тысяч рублей. Кому он доверил проект? Тому же придворному архитектору, которому поручила заказ Елизавета Петровна. Им был крестник ее отца итальянец Пьетро Трезини, родившийся в Санкт-Петербурге. Столица Петра вечно обязана этой фамилии. Доменико Трезини возвел Летний дворец царя, собор Петропавловской крепости, 12 коллегий. Пьетро Трезини прославился оперным театром в Аничковом дворце, церквами, казенными зданиями Северной Пальмиры. С его именем связан в России завезенный им из Европы, где Пьетро Трезини учился архитектуре, стиль рококо. В переводе на русский рококо означает «узор из камней и раковин», это самый изощренный, самый изысканный, самый пышный, самый причудливый стиль. Крестник Петра первый строил церкви в новом для нас стиле, породнив его с допетровским пятиглавием. Что мы и видим в Замоскворечье на Пятницкой.
В конце царствования Елизаветы Петровны второй раз лишенный всех прав граф жил в подмосковной усадьбе. Он молил Бога о милости и тайком от двора строил Климента. Подставным лицом в роли храмоздателя, как пишут, выступал «коллежский асессор Козьма Матвеев», служивший под началом графа по «иностранной части». Напротив Климента на Пятницкой, 31, он же построил свой дом – двухэтажные палаты. (Его наследниками они переодеты в классический наряд и надстроены этажом.)
Воцарившаяся на престоле Екатерина II спасла Бестужева-Рюмина, вернула ему честное имя и возвела в генерал-фельдмаршалы. Графу, отбывшему ко двору, стало не до Климента, который достроил после его смерти разбогатевший Матвеев.
Так или иначе, а в Замоскворечье стоит с тех пор величественный пятиглавый храм, напоминающий стилем и масштабом соборы Петербурга. На Пятницкой предстают фасады с «узорами из камней и раковин». Здесь видишь, как светский дух пронизал церковную архитектуру. Увидеть былую роскошь под сводами храма невозможно: он единственный, в отличие от всех других в Замоскворечье, пребывает в запустении, как при коммунистах. Сюда они свезли тридцать тысяч книг, изъятых из церквей. Спасибо, что не сожгли.
О размерах Климента свидетельствует такой факт – у него множество престолов! Главный – освящен в честь Преображения Спаса. К нему приделали престолы Знамения, Николая Чудотворца и Неопалимой Купины. (Что означают эти слова? Купина неопалимая – терновый куст, объятый огнем. В нем Бог явился Моисею и призвал пророка избавить израильский народ от египетского рабства. В том пламени явился Моисею и прообраз Богоматери Марии, ее поэтому называют Неопалимою Купиною. Что объясняют так: терновник горит и остается зеленым, Мария рождает Христа и пребывает Пречистою Девой.)
На хорах церкви были престолы Рождества Богоматери и Вознесенский. В трапезной – престол Климента и Петра, архиепископа Александрии, обезглавленного за веру. Но, как часто бывало в Москве, в народе за храмом закрепилось название одного из приделов...
Что осталось от стрелецких слобод, упраздненных Петром после мятежей буйного воинства? О стрельцах напоминает Троица в Вишняках на углу с Вишняковским переулком. Она построена полковниками «с десятниками и со всеми стрельцами, бывшими в осаде на службе великого государя в Чигирине». Турки стремились тогда не только овладеть крепостью, охраняемой стрельцами, но и захватить всю Украину. После победоносных Чигиринских походов в 1677—1678 годах патриарх дал стрельцам разрешение построить храм в их московской слободе. Так что Троица в Вишняках не только церковь, но и памятник битвам, где решилась судьба Киева. В начале ХIХ века каменную стрелецкую Троицу перестроили в стиле классицизма на средства богатого купца Семена Лепешкина. Тогда появились колоннады, портики, купол-ротонда над храмом. Высокую колокольню возвели по проекту Федора Шестакова, много сделавшего в Москве после 1812 года. Шпиль колокольни выше крыши соседнего шестиэтажного дома.
