Довольно вешаю его на дверцу шкафа и начинаю рассматривать его, старательно придумывая с какой бижутерией его можно надеть. Перебираю в голове сотню тысяч вариантов и останавливаюсь на одном лишь золотом тонком браслете, который я раньше носила каждый день, а сейчас перестала, сама не знаю почему.

— Если я запутаюсь в ваших этих кущерях, так и не доехав до тебя, то это будут твои проблемы, Гилберт! — цедит в трубку Кэролайн, оглядываясь по сторонам.

Машина её, насколько я поняла, не очень довольна бездорожьем и незаметными в сумраке углублениями в трассе. На громкой связи слышно каждое царапанье дна машины о землю, после чего следуют звонкие ругательства девушки. Закатываю глаза и начинаю застёгивать платье с боку на маленькие пуговички. Волосы мои уже собраны в красивый колосок, а Форбс на подходе.

Когда она наконец приехала к моему дому, я уже спускалась по лестнице из своей комнаты, отчётливо слыша в бабушкином голосе скрытую неприязнь, которую я научилась различать от нормального тона за пятнадцать лет.

— Все, Елена, нам некогда, мы и так задерживаемся, поехали! — скомандовала моя подруга и я подчинилась, надев пальто.

— Елена, помни, что тебе нельзя задерживаться! — наказала бабушка, когда я уже стояла в двери.

— Не переживай, я буду вовремя. — целую её в щеку и присоединяюсь к Кэр, уже садящейся в свою машину. — Ну и что за таинственный Тревор? — невзначай спрашиваю подругу, когда она заводит двигатель.

— Ты ему понравишься, не переживай, — закатывает глаза блондинка и мы трогаемся с места.

— Что…? — мы трогаемся слишком резко, так что меня на секунду откидывает на спинку и я замолкаю, ударившись затылком о сидение. — Какого? — мы снова делаем резкий толчок и Кэр поджимает губы.

— А это вот все ваши дурацкие дороги. — цедит она и мы наконец разворачиваемся, пытаясь ехать как можно аккуратнее.

Знаю, что нужно было продолжить разговор о Треворе, потому что мне уже все это не нравилось, но после того как она в очередной раз перевела тему, я решила все же промолчать.

Она сказала: «Ты ему понравишься», серьезно? Ох, Форбс, это же надо было придумать целый трактат с выдуманной перепиской, чтобы свести меня с каким-то парнем. Ну я устрою вам обоим! Не удивлюсь, если ещё и бабушка в этом во всем замешана…

На моё удивление мы доезжаем до театра слишком быстро, хотя это скорей всего связано с тем, что я полностью погрузилась в свои мысли, понимая, что сейчас на меня будет смотреть какой-нибудь качок, ну или заучка в очках, а может и зализанный, похожий на парня нетрадиционной ориентации в обтягивающих штанишках… У Кэр вкус специфичен. Он будет смотреть на меня и знать, что моя подруженция практически пообещала меня ему.

Не замечаю, как мы заходим вовнутрь и усаживаемся на диванчик в холле театра и Кэролайн начинает расчёсываться.

— Зачем все это? — поднимаю обреченный взгляд на блондинку и та непонимающе пожимает плечами.

- Наверное, для того, чтобы ты наконец смогла понять, что любовь есть и взаимность тоже.

— Поэтому ты попытаешься свести меня с парнем, которого я ни разу не видела, скажи мне пожалуйста? — язвительно смотрю на неё снизу вверх, пока она все ещё стоя у диванчика поправляет волосы.

— А почему нет? Что тебя не устраивает? — подруга хмурится и убирает гребень в сумочку. — что плохого в симпатичном парне?

— Возможно в нем и нет ничего плохого, но я не хочу ни с кем знакомиться! — твёрдо заявляю я.

— Добрый вечер, — слышится какой-то немного грубоватый голос, от чего я вздрагиваю и тут же отворачиваюсь от подруги, обратив взгляд на мужчину, который стоит возле нас.

— О, Тревор! — радостно выкрикивает Кэролайн и поворачивается к нему. — Мы не заставили тебя долго ждать? — Господи, была бы она такая милая с нашими преподавателями и людьми, которые чисто случайно задели её, пока проходили по узкому коридору, так нет же. Им она готова голову оторвать, а тут: «Тревор, ты такой милый, пардон за опоздание, ты же наверное устал ждать»! Какого черта с тобой, Форбс? Если его ты и обдуришь, то меня провести у тебя не получиться.

— Нет, что ты. — его губы складываются в не очень приятную улыбку и по моему телу сразу же пробегают мурашки, когда он резко приводит на меня взгляд, все ещё сидящую на диване, в то время пока они оба стоят передо мной. — А вы, значит… — он не договаривает, когда Кэролайн быстро хватает меня за руки и одним движением поднимает на ноги.

— Это Елена, о которой я тебе рассказывала, Трев. Она очень стеснительная, поэтому ты не обижайся на её неразговорчивость, — снова приторно улыбается она и я недовольно кошусь на неё.

— Очень приятно, Елена, — парень касается тыльной стороны моей ладони своими немного шершавыми губами, от чего мне становиться даже как-то противно и снова смотрит мне прямо в глаза, в то время, пока я не произнесла ни слова.

Затянулось молчание. Мы просто стояли друг на против друга и смотрели в глаза. Я воинственно, он завоёвывающе. Блондинка же пыталась хоть как-то разрядить обстановку, прыгая вокруг и между нами, дабы хоть как-то напомнить нам о начале спектакля.

Со стороны можно было бы подумать, что я влюбилась, если бы во мне не бушевало яростное желание врезать ему. Вообще, я спокойно отношусь к парням, потому что ещё ни один мне не понравился, а на этого смотришь, так и хочется заставить землю жрать. Знаю, что не мой лексикон, но пообщаешься с Кэролайн — генератором идиотских идей и выдумщиком новых ругательств, с которых я очень часто смеюсь, например таких, как «Ах ты, обезьянья жопа» или «Твою дивизионную мать», а ещё есть «Ну и куда ты собрался, свинообразный холодец?», около двух месяцев, и не такого наберешься.

Втроем заходим в огромный зал, усаживаемся на места и я больше чем уверена, что блондинка специально сделала все, чтобы мы с этим недоделанным Джастином Бибером сели рядом.

Открылся занавес и начался спектакль. Мелодии струнных и духовых приятно ласкали слух и я смогла хоть как-то расслабиться, вслушиваясь в знакомую музыку, любовь к которой мне привила моя семья. Кстати, мои родители были музыкантами. Мама играла на скрипке, точно так же как и я сейчас, а папа на контрабасе. Из них получался смешной дуэт, может именно это и помогло им на генетическом уровне заставить меня верить в то, что я урожденный музыкант и бросать это дело ни в коем случае нельзя.

— Как тебе игра? — слышится над ухом и я тут же напрягаюсь, обречённо вскидывая голову.

Даже не повернувшись к обращающемуся, я складываю руки в замок и выпрямляю спину.

— В театре не разговаривают, молодой человек.

Чувствую, как он пожирает меня глазами и все ещё упорно продолжаю наблюдать игру артистов.

Парень недовольно отворачивается и через секунду на моем колене появляется шершавая противная потная рука, больно сжимающая чашечку, от чего я вскрикиваю, обратив на себя тысячу пар глаз, недовольных тем, что я нарушаю божественную атмосферу.

Подрываюсь на ноги, успев влепить ему пощёчину и кинув на Кэролайн самый неблагоприятный взгляд, удаляюсь из зала, с разгоряченными щеками, не обращая внимания ни на охранников, ни на гардеробщиков.

Я быстро забираю своё пальто и натянув его на себя, выхожу из заведения, лишь бы не видеть все это.

В темноте кое-как ловлю несчастное такси, по привычке усаживаюсь на последнее сидение и все ещё не в состоянии успокоить внутреннее недовольство, запускаю руки в волосы и вздыхаю, вновь и вновь наплевательски относясь к вопросам любезного водителя, который может и не замышляет ничего постыдного, расспрашивая почему я в таком состоянии, но сейчас я не могу здраво рассуждать. Я просто не хочу никого видеть. Мне испортили вечер, настроение, душевное спокойствие. Все переломано, как кости.

Кое-как усаживаюсь в электричку, забившись в какой-то уголок, лишь бы забиться подальше от этого мира. Я говорила, что не верю во всю эту чепуху с любовью и если Кэролайн все ещё уверена, что обжимания в театре при первой встрече — это любовь, то мне, пожалуй, нужно немного отдохнуть от её компании, чтобы окончательно не разрушить внутренний мир.