Купцам с помощью суларцев удалось закупить в пограничных селениях и в булгарских городах достаточно зерна и сена, чтобы прокормить всех трофейных коней. Закупки продолжались всю зиму, припасы везли даже с Вятки, так далеко забрались уральские купцы. Слухи о крупном поражении казар быстро расползлись по Прикамью. Белов не удержался от соблазна внести свою лепту в распространение нужных сведений, его люди в уральских селениях усиленно распространяли самые противоречивые рассказы о сражении, якобы от лица очевидцев.
Кто-то рассказывал, что уральцам помог дух воды Ва, растопивший лёд под ногами казарской орды. Другие доподлинно видели явление Сварога, бившего молниями во врагов уральцев, которые сгорали десятками. Третьи, самые молчаливые, под большим секретом рассказывали доверенным булгарским купцам, что старейшины из Булгара сами предупредили уральцев о казарах.
Более того, они ещё год назад через Зыряту заключили тайное соглашение с Беловым о том, чтобы извести вместе с уральцами казар и избавить булгар от казарских вымогателей. Поэтому Зырята и отделился от казар во время сражения, а в Суларе его воины даже не пытались сопротивляться уральцам. И сейчас булгарский десятник остался в Бражинске, обсуждает с уральцами совместные действия против казар.
Белов пока и сам не знал, будет ли польза от таких слухов, но внести подозрения между булгарами и их союзниками всегда полезно. Ещё пара подобных нюансов, и казары не смогут свободно проходить через Булгарию до уральцев: либо сами не захотят, либо булгары не пустят. Глядишь, от нескольких нападений удастся избавиться, каждый мирный день работает на уральцев. К весне полсотни суларских подростков включатся в работу, десяток из них усилит небольшую уральскую дружину, до осени ребята сработаются и обживут новую уральскую крепость на Каме. С такой защитой мастера в Бражинске смогут работать без опасения, да и торговый оборот увеличится, купцы будут выгружать товар на берегу Камы, не теряя день на подъём по Сиве и Бражке, столько же на спуск. А доставку товара можно организовать посуху, просека есть, коней более чем достаточно.
Число любопытных, посетивших после сражения Баймак, превысило все разумные пределы. Ладно бы только уральцы из окрестных селений, не меньше было булгар, начиная от недавно присоединённых суларцев и заканчивая целыми делегациями, прибывшими за сто километров и более. Отметились и сойки из Липовки, прибывшие самой большой делегацией, по три человека от каждого из трёх селений. Даже представители четырёх ближайших родов, живущих на берегах Вятки, поинтересовались небывалым для здешних мест побоищем.
Глядя на такое паломничество, уральцы росли прямо на глазах, молодые дружинники начали понемногу осознавать значение своей победы.
Реакция на полученные сведения у родов была противоположная, три рода угров, жившие по соседству с Баймаком, предпочли откочевать подальше в леса. Начали метаться и угорские селения по соседству с Бражинском, им Белов сделал строгое внушение, лично навестив каждого старейшину.
– Если ваш род откочует от уральцев, – чётко выговаривал он, глядя в глаза старейшинам, – мы объявим вас умершими. Тогда ни одной железной вещи вам не продадим, врагов направим на ваши селения, вы же умерли, мёртвым враги не страшны. Всем уральцам запретим вступать в брак с мёртвыми, даже голодной зимой не подадим куска еды. Если вы этого хотите для своего рода, можете откочёвывать.
Долго разговаривал бывший сыщик со старейшинами, добиваясь своего, ни один род угров больше не откочевал от уральских границ. Со славянскими родами всё было с точностью до наоборот, в Бражинск за зиму пришли два десятка славянских семей, даже небольшой род из пяти семей попросился в полном составе в город, обещая стать уральцами. Два рода с берегов Вятки прислали своих старейшин с просьбой принять их в состав племени уральцев, к ним на десяти санях со своим отделением отправился хозяйственный Кудим, он не пропустит ни одной мелочи. Старейшины родов заверили, что на сорок подростков уральцы могут рассчитывать, и намекнули, что за десять лошадей готовы отдать дополнительно двадцать подростков. Кудим сразу гнал с собой небольшой табун, чтобы не терять время на переезды.
Самый интересный номер откололи старые знакомые – сойки. Они прислали в Бражинск целый санный поезд, с тремя старейшинами из всех родственных селений во главе со старым знакомым старостой Липовки. Эти хитрецы пять лет выжидали выгодных условий для себя, торгуя с уральцами, но не вступая с ними в союз. Сойки дистанцировались от уральцев при всех вооружённых конфликтах, даже когда уральцы присоединили Россох и другие булгарские города, родственные булгарам сойки сделали вид, что всё в порядке. Сейчас они почувствовали, что могут упустить последнюю возможность равноправного вхождения в состав уральцев.
С расширением числа уральских городов на берегах Камы торговцы всё реже поднимались по малым рекам, где покупательная способность аборигенов была ниже, чем в городах. Мелкие торговцы, плававшие по малым рекам, брали с собой небольшой стандартный запас железных изделий, позволявший скупать меха, не более. Такого роскошного предложения, как пять лет назад, когда Белов пытался переманить соек к себе, больше не было. Никто не дарил молодёжи зажигалки, отрезы шёлка и стальные ножи. Парни и девушки несколько лет угрожали своим старейшинам уходом под крыло уральцев.
Немалую долю приложила к этому Ива, превратившаяся за последние годы в статную двадцатилетнюю красавицу. Все её ровесницы давно были замужем, родили по два-три ребёнка, но своенравная дочка старейшины Липовки отвергала всех сватов, устраивая скандалы с родными.
Последний скандал совпал с победой уральцев у Баймака, в которую Ива буквально ткнула носом своих родичей.
– Если сойки не присоединятся к уральцам этой зимой, весной я уйду в Бражинск, причем не одна, – заявила Ива старейшине соек, – со мной уйдёт половина селения, уральцы принимают всех. А вы живите, как жили.
Больше разговоров девушка не вела, демонстративно собирала вещи и готовилась к весне. Вместе с ней к переезду в Бражинск стали готовиться больше двадцати семей только в Липовке, старейшины соек не смогли такого выдержать и решились на присоединение к уральцам. Но даже здесь они хотели добиться для себя исключительной выгоды.
– Мы прибыли в Бражинск, – начал разговор на правах старого знакомого старейшина Липовки, – чтобы заключить союзный договор с уральцами. На правах старых соседей мы предлагаем наши селения для уральских торговцев, обещаем продавать им все добытые меха и рассчитываем на самые лучшие товары, которые будут привозить уральские торговцы в наши селения.
Старейшины значительно улыбались и смотрели на Белова, ожидая его благодарности. Они помнили, как пять лет назад он уговаривал соек присоединиться к уральцам, и считали, что старейшина будет неимоверно рад союзу с тремя селениями соек. Для Белова не были секретом их предложения, о них он узнал больше месяца назад. Старый опер не выпускал из внимания ни одно из соседних селений, особенно больших, регулярно получал подробные отчёты от торговцев и жителей каждого селения об истинном положении дел. Да и сам он не ленился навещать соседние селения, в которых завёл обширные знакомства, чтобы получить информацию, так сказать, из первых рук.
Предложения соек он знал и был готов к ним, но не так, как они предполагали. Сойки не ведали, что Белов застал распад огромной империи, созданной именно на союзных обязательствах, что для него само слово «союз» ничего не значит без подкрепления жёсткими экономическими условиями. Для него было очевидно, что никакие благонравные «союзы» невозможны при создании крепкого монолитного уральского государства, на которое он рассчитывал. Изначально он решил, что уральцы будут жить с одинаковыми правами и обязанностями, и только в унитарном государстве, никаких союзных республик и автономий.
– Нет, друзья мои, – улыбнулся Белов старейшинам, – не нужен мне такой союз, живите отдельно, как жили испокон века. Такой союз я вам предлагал пять лет назад, вы, как я помню, отказались. Не будем ворошить прошлое.
