К чести молодых горожан, они быстро поняли выгоды сахарной свёклы, многие сажали её на своих участках, отдавая для переработки на заводик, устроенный Беловым, за половину готового продукта. Полученный «сладкий камень» продавали сами или угощали многочисленных родственников. Они же догадались устроить дежурства на сахарных посадках, строго оберегая ростки и семена от посторонних, стараясь сохранить монополию.

Не забыл уралец навестить Лея, которому рассказал о шамане-невидимке. Чудин отнёсся к этому равнодушно, мол, умение отводить глаза известно с давних пор. Пообещал научить старейшину при случае, хотя в лесах это умение не так полезно, животных не обманешь, они видят и чувствуют человека. Он же посоветовал приручить ирбиса и чаще брать его с собой, особенно в места, где живут шаманы. Иначе Белов рискует получить стрелу в глаз или нож в спину.

– А как мне научиться видеть таких шаманов? – поинтересовался озадаченный неприятными перспективами уралец. – Неужели это невозможно?

– Можешь и научиться сам, – задумался чудин, – чаще бери барса с собой и смотри за его реакцией. На людей, отводящих глаза, он будет реагировать иначе, агрессивней. Ты навести своего Снежка зимой, возможно, он согласится к тебе перебраться, самец молодой, в лесу зимой ему одиноко. А весной я приеду, пообщаюсь с твоими голубями, чтобы гнёзда вили активней, идея с почтовыми голубями мне понравилась.

…Царь Авар легким шагом измерял из угла в угол верхний, любимый зал своего нового дворца. Здесь, на третьем этаже, выложенном из дубовых плах поверх двух каменных поверхов, ему дышалось необычайно легко, потому и обосновался правитель Волжской Булгарии в пахнущем свежим деревом дворце. Последние двенадцать лет правления Авара протекали так спокойно, что отучили некогда резкого в делах и словах царя от быстрой реакции на возникшую опасность.

Недавно в столицу вернулся десятник Зырята, вместо усмирения дикарей доложивший о захвате бражинцами ещё двух пограничных городков. Мало того, что этот простак потерял четверых дружинников из своего десятка и попал в плен к лесным дикарям! Он уверял, что у дикарей есть железные самострелы и обученные конные (!) дружинники, закованные в панцири и шлемы. Экий трус, выдумал небылицы, чтобы оправдать свою глупость. Откуда в глухой тайге появятся мастера, способные создавать стальные доспехи. Набрал где-то безделиц для своего оправдания, каких-то тряпок, чувяков. Пусть посидит в яме, подумает, к зиме поумнеет, когда морозы придут.

Хотел царь сразу туда сотню дружинную отправить, да спохватился. Ан, свободной сотни в столице и не набралось! Из тысячной царской дружины две сотни буртасов на юге гоняют, три сотни в северных итильских городках прикрывают царство от ладожских ушкуйников. В прошлом году пропустили десять ушкуев с ладожцами, те три городка разграбили. Казарский посол имел наглость предложить помощь в защите от северян.

Нет, хорошо бы наглых казар, что едят и пьют годами в Булгаре, натравить на дерзких ушкуйников. Но царь давно не мальчик, понимал, что такая помощь выйдет дороже, нежели ладожский грабёж. Вот и пришлось выслать на север дополнительную сотню дружины. Теперь и кусай локти, в столице всего четыре сотни надёжных дружинников осталось, против трёхсот казар. Эти итильские «помощники» – бойцы отчаянные, уводить ещё сотню из града опасно. Распоясаются казары, не только Булгар разграбят, и самого Авара схватят. Не убьют, конечно, всё же «союзники», но выкуп затребуют. Позора не оберёшься да казны лишишься. И без того не хватает серебра на царские нужды. Нет, оставлять против трёхсот казар триста дружинников опасно, точно не выстоят!

Молодец Наиль, глава посольского двора, подсказал вовремя. Направить в пограничные городки мытарей, дать им пару десятков городской стражи, пусть проверят, чего там Зырята выдумал. Заодно и дополнительные куны с пограничья соберут. Пусть заплатят за беспокойство, причинённое царю, в другой раз думать станут! Правильно, содрать с них за два года вместо одного, нет, за пять лет! Будут, как шёлковые, а два десятка толстых стражников их уму-разуму поучат, при случае. А коли в самом деле там дикари появились, с мытарями один казарин поедет, вроде как проверять наших сборщиков. Тогда, как лесные тати побьют казарина, скатертью дорога, мстите, гости дорогие, за своего соплеменника. Городских стражников не жалко, а мытарей отправим дурных, на чьи места давно охотники ждут.

Всё хорошо рассчитали весной, побили лесовики всех и казарина не помиловали. Едва пришли о том вести, как в Булгар орда казарская наведалась, пограбить по зимнему времени собрались, чувашей и мордву примучить, удаль молодецкую показать. Очень удачно всё сложилось, пусть показывают теперь свою удаль в камской глуши. Жаль, пришлось своих дружинников с ними отправить, но ничего, пусть растрясут жирок. Вроде всё правильно сделал, но который день плохие предчувствия гнетут Авара.

– Вели коней седлать, на охоту едем. Да казарского посла не забудь пригласить! – решился развеяться правитель Булгарии. И союзничек пусть под боком будет, всем спокойней.

После принятия решения о подготовке к скорому нападению казар или булгар работа в оружейном производстве закипела. Старейшина вдвое увеличил число женщин, занятых изготовлением патронов и снарядов. Снаряды все делали с картечью, на всякий случай полсотни штук подготовили со свинцовыми ядрами, пробные стрельбы которыми впечатлили абсолютно всех, даже невозмутимого Кудима. Удачно пущенное свинцовое ядро пролетело двести метров и снесло сосну в обхват толщиной, после таких результатов каждый пушечный расчёт получил десяток снарядов с ядрами.

До ледостава успели вывезти во все четыре прикамских города и Выселки по две пушки с расчётами и пятью дружинниками для охраны. Это ослабило основной гарнизон Бражинска, но ненадолго, два десятка парней, набранные в Баймаке и Иргизе год назад, были неплохо подготовлены. Из них и дружинников Ждан срабатывал полусотню тяжёлой кавалерии, ежедневно гоняя ребят и лошадей до полудня.

Ждан приучал всадников не только к групповому копейному удару, индивидуальному бою саблями. Ребята учились фехтовать на коне, но старейшина рекомендовал не увлекаться личными поединками.

– Мы будем сражаться с врагом, превосходящим нас по численности в пять или десять раз, – не уставал повторять Белов, – пока вы красиво фехтуете с одним, трое сзади и сбоку срубят вашу голову. Ваша задача наносить не больше двух ударов, если первый удар отражён, бейте по коню, пожалеете чужого коня, погубите себя и своих друзей. Но самая главная ваша задача – не доводить до сабельного сражения. Вы должны расстрелять противника издалека, а тех, кто доберётся до вас, опрокинуть слаженным ударом копий, желательно без потерь. Те из вас, под кем погибнет конь, пойдут сзади и будут добивать врагов из ружей и саблями.

Для полного комплекта тяжёлой конницы подготовили щиты, а на последние тренировки стали примерять сшитые попоны для коней. На замёрзшей реке, куда перенесли тренировки в конце ноября, подкованные кони двигались уже гораздо уверенней. Лошади тоже привыкали к подковам и вели себя иначе, уверенней и надёжней набирали скорость, не боясь поскользнуться.

Единственное, что огорчало Белова, когда он наблюдал уральскую тяжёлую конницу, была сама конница. Уральские кони, низкорослые и довольно слабые, явно были прямыми потомками диких тарпанов, практически без участия селекции. Высотой напоминали сыщику крепких пони, едва доставая ему до плеча, а в полном бронировании они не выдерживали и пары километров быстрой рыси. На тренировках с полной выкладкой два коня пали после пяти километров быстрого разбега. Поэтому тяжёлая уральская конница, по мнению Белова, была жалкой пародией на настоящих рыцарей. Ясно, что без активной селекции или приобретения крупных коней о тяжёлой коннице речи быть не может.

Третьяк с помощниками к концу ноября изготовил необходимое количество пушек, новые пушкари занялись пристрелкой, тренировками по быстрой перевозке на санях и развёртыванию орудий для стрельбы. Белов, считавший семьдесят лошадей избыточным количеством для Бражинска, удивился: их едва хватало для дружины и пушкарей. Даже для организации быстрой связи с пограничными городами пришлось задействовать их лошадей. Впрочем, старейшины городов понимали опасность, особенно пострадавшие баймакцы, и не особо возмущались. Хуже будет, если нападение задержится до следующего года, тогда горожане точно уберут коней в домашние стойла.