Элайн прекрасно понимала, что представшая ее глазам картина на самом деле не несла того трагического подтекста, который вложил в увиденное Маркус. Как подруга она должна была попытаться объяснить это и ему, но Гранс изменила бы самой себе, если бы не восприняла эту ситуацию как шанс для себя. Кроме этого Элайн действительно не верила в искренность Вуда и считала, что с ней Маркусу будет лучше. Поэтому она решила ни в чем его не разубеждать.

За одной из дверей Флинт наконец обнаружился. Он сидел на полу, опершись спиной о стену. Вся его одежда была в пыли, волосы торчали в разные стороны. При первом взгляде на него было понятно — Флинт бессовестно пьян.

— Ты нашла меня, — тускло сказал тот, даже не пытаясь придать голосу вежливой радости, и, отсалютовав бутылкой, отхлебнул прямо из горла. Правда, тут же он растянулся в широкой бессмысленной улыбке и вытянул руку, предлагая сделать глоток: — Будешь?

— Нажрался, — констатировала Элайн, присев рядом на корточки и продолжая оглядывать Маркуса. Тот улыбался слишком легкомысленно, глаза его бегали, а веселость отдавала паникой.

— А ты мне что, мамочка? — спросил он заплетающимся языком. — Ты мне не мамочка, — глубокомысленно изрек Маркус и пьяно хихикнул.

Гранс закатила глаза и тряхнула его за плечо, но Маркус лишь отмахнулся.

— Поднимайся, туловище. Спать пора, — она выпрямилась и попыталась потянуть его за собой, но Маркус взбрыкнул, на этот раз ощутимо отталкивая ее, и категорично заявил:

— Я не буду с тобой спать, — он осоловело уставился на Элайн и громко икнул.

— Да сдалась мне твоя пьяная небритая рожа, — прищурившись, протянула Элайн, чувствуя, как от бессилия и обиды на глаза наворачиваются слезы. Видеть Маркуса пьяным ей было не впервой, но видеть Маркуса растоптанным, слабым и жалким она была не готова.

— Тебе пора проспаться, — она попыталась вырвать бутылку из его рук, но это оказалось не так просто сделать — Флинт вцепился в нее так, словно от нее зависела по меньшей мере победа в матче за Кубок школы.

— Полегче, женщина! — прорычал он ей в лицо и, скинув ее руки, снова присосался к бутылке, после чего красноречиво припечатал: — Стерва.

Элайн только мотнула раздраженно головой и обессилено опустилась рядом.

— Знаешь, Гранс, а ведь ты была права, — после непродолжительного молчания вдруг отозвался Маркус, и его голос прозвучал на удивление трезво. Элайн ничего не ответила, поэтому он продолжил: — Насчет Вуда. Кинул он меня.

Элайн закусила губу, расслышав в голосе Маркуса совсем не то, что ей хотелось. Кажется, тот переживал гораздо сильнее, чем она предполагала.

— И как? — наигранно безразлично отозвалась она. — В смысле, каково это — чувствовать себя идиотом?

Маркус горько усмехнулся, глянул на нее искоса и снова припечатал:

— Стерва.

Элайн шумно вздохнула и сварливо протянула, наморщив лоб:

— Я не люблю говорить это, ты знаешь. Поэтому промолчу.

— Нет уж, скажи. Тебе же хочется потешить самолюбие, подруга, — в тон ей отозвался Маркус.

— Отлично. Тогда слушай, — и она, кривляясь, закончила: — Я же тебе говорила!

— Больше экспрессии. Не убедительно, — Маркус выдавил скупую улыбку. — Но все равно обидно, — он поднес бутылку к глазам, словно увлеченно рассматривая, но Элайн поняла, что он просто раздумывает. Молчание затянулось. — Видимо, предупреждений мне было мало, — наконец тускло пояснил Маркус и раздосадовано приложился затылком о стену. — Надо было ебнуть мне пару раз хорошенько.

Элайн кисло усмехнулась и, на этот раз без боя забрав у него бутылку, все-таки сделала щедрый глоток.

— Что случилось-то? — спрашивать было особо незачем, она и так все видела, но ведь сам Маркус этого не знал.

Он пожал плечами и вдруг раздраженно рыкнул:

— Гранс, не лезь с расспросами. И так тошно.

Элайн снова тяжело вздохнула, глядя на его ссутуленные плечи и постное выражение лица, и вдруг разозлилась. Неужели этот Вуд действительно так много для него значил? Значил что-то гораздо более важное, чем она. Флинт не мог так поступить с ней.

— Хорошо, что уже завтра утром меня не будет в этой гребанной школе, — тихо, но разборчиво добавил он. Оказывается, мог.

Элайн почувствовала, что ее охватывает настоящий ужас. С трудом преодолев себя, она сжала пальцы в кулаки и оглядела Маркуса с таким презрением, на которое только была способна.

— Завязывай с этим, а? — процедила она сквозь зубы.

Маркус недоуменно нахмурился.

— С нытьем этим кончай, — хмыкнула она, отвечая на его невысказанный вопрос. Она поднялась с пола и оглядела Флинта сверху вниз. — Выглядишь, как расклеившийся башмак. Смотреть на тебя противно.

— Так не смотри, — Маркус тоже предсказуемо разозлился. — Тебя сюда вообще никто не звал. Проваливай.

— Да с удовольствием! — провоцировать Маркуса было опасно, но Элайн уже действительно разозлилась не на шутку. Да что уж там разозлилась — она была в ярости. — Ах, посмотрите, моя подстилка выбрала девчонку. Тоже мне трагедия. Да ему только кубок и нужен! Сваливай, давай! Он без труда его получит! — не дав Флинту опомниться, Элайн сама кинулась на него, визжа и царапаясь. — Чертов идиот, ненавижу!

Маркус слабо отбивался, да это было почти и не нужно. Гранс быстро выбилась из сил в бесцельных попытках достать его. Ни слова ее, ни проклятья, ни попытки унизить и надавить на больное, казалось, не задевали его. Эта односторонняя схватка совсем лишила Элайн самообладания. Она резко бросилась вперед, обвивая шею Маркуса руками, и прижалась своими губами к его губам. Флинт оторопел, он уперся ладонями ей в плечи и резко оттолкнул от себя.

— Ты сдурела?! — воскликнул он яростно и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Нет, это ты. Я думала ты мужчина, а ты… Жалкий педик! Готов отказаться от своей цели из-за зуда в штанах! Слабак! — уже не скрывая слез, выпалила она.

— Ты действительно так считаешь? — тихо спросил Маркус, когда она закончила.

— Черт возьми, да! — запальчиво.

Маркус раздосадовано мотнул головой, его губы шевельнулись, словно он собирался что-то сказать, но, не проронив больше ни слова, он пронесся мимо нее и, не задерживаясь на пороге, вылетел за дверь.

— Зато помогло, — горько прошептала Элайн и позволила эмоциям полностью взять над собой верх. Она, вероятно, навсегда потеряла шанс стать кем-то большим для Маркуса, чем друг. Но одно она знала точно — теперь Флинт никуда не уедет. И это было главное.

*

Оливер почти не спал этой ночью — проворочался в кровати, путаясь в простыни, комкая одеяло и сжимая подушку. Солнечные лучи только начинали пробиваться сквозь окно, а он, выдохнув с облегчением сквозь сжатые зубы, уже соскочил с кровати и быстро собрался. Он планировал перехватить Маркуса еще до завтрака.

Вчера он так и не смог увидеть Флинта: на обеде и ужине того не было — Оливер не раз просканировал взглядом слизеринский стол, заставляя некоторых слизеринцев нервно коситься в его сторону, да и в зеркале Маркус не отзывался. Обойдя все излюбленные обоими места, так или иначе касающиеся квиддича, Оливер и там не нашел Флинта, тот как сквозь землю провалился. Почему Маркус не встретил его? Может, он заболел? Но и в Больничном крыле того не оказалось, а сам Оливер потратил несколько неловких минут, пытаясь объяснить мадам Помфри, что заглянул просто так, а не за очередной порцией зелья для сна без сновидений.

В нише было темно и сыро, а еще казалось, что в углу кто-то скребется, но Оливера это сейчас мало волновало. Он то и дело выглядывал, всматривался в коридор, ожидая увидеть Флинта, надеясь, что тот будет один, и они смогут поговорить.

Оливер нервно крутился на месте, насколько ему это позволяло тесное пространство в нише, шепотом повторяя раз за разом: “Дерьмо, дерьмо, дерьмо”. С каждой минутой он нервничал все больше. Наконец он услышал тяжелые шаги и осторожно выглянул. Выдохнув с облегчением, он сделал шаг навстречу появившемуся в проходе Флинту.