— Мистер Флинт, вы выглядите недостойно своего факультета. Я настоятельно рекомендую вам привести себя в порядок перед занятиями, — процедил он сквозь зубы и, традиционно взмахнув полами своей мантии, направился к преподавательскому столу.

Маркус равнодушно хмыкнул — сейчас ему было откровенно плевать на свой внешний вид. Потерять факультетские баллы он не боялся, да и Снейп вряд ли позволит себе такую роскошь, как лишить собственный факультет очков в первый же учебный день из-за одного «неадекватного» студента. Он оглядел себя: потертые рваные джинсы, огромных размеров футболка и небрежно повязанный поверх нее слизеринский галстук. Мантия, свернутая неаккуратным комом, лежала на скамье рядом. Возможно, выглядит не очень эстетично, но будь его воля, он совсем бы пренебрег формой. Маркус стал излишне свободолюбивым, и любого рода правила невыносимо его тяготили.

Так и не найдя Гранс, он довольно оглядел сооруженную им башню из хлеба, ветчины, сыра и листового салата и с удовольствием откусил огромный кусок. Жуткий грохот отвлек внимание, и Маркус нашел глазами источник шума. За полупустым гриффиндорским столом сидел Вуд, уставившись на последствия своих действий, как пикси при вспышке Люмоса.

Едва заметив в Большом зале Флинта, Оливер начал незаметно пододвигать кувшин с тыквенным соком, желая расположить его прямо перед собой, чтобы посудина хотя бы частично скрывала его от глаз Маркуса — Вуд не строил иллюзий, что сейчас он в состоянии ответить что-то достойное. Не тогда, когда время от времени возникало желание зашипеть сквозь зубы от особо неосторожного движения — ребра ныли. Видимо, кто-то его проклял, потому что по какой-то несчастливой случайности — а может, в силу своей природной неуклюжести (что, кстати, совершенно не проявлялось, стоило ему сесть на метлу и подняться в воздух) — Оливер опрокинул кувшин. Раздался грохот, скатерть начало заливать соком, который стал стекать на пол и на брюки Оливера. Маркус заржал, наблюдая за этой картиной. От громкого смеха Оливер интуитивно вжал голову в плечи, додумавшись достать палочку и очистить стол заклинанием. Аппетит испортился. Закусив губу и чувствуя горячую волну, прилившую к щекам, Оливер невидящим взглядом уставился в свою тарелку. Внезапно ушей достиг шум крыльев — подлетевшая к нему школьная сова значительно подняла его настроение. Мадам Хуч ответила на его просьбу, лихорадочно составленную и отправленную чуть ли не за праздничным ужином: Гриффиндор забронировал за собой самое удобное время для тренировок. Первой же реакцией Оливера было — найти глазами Флинта, торжествующе улыбаясь.

— Вот так, гад. Будешь теперь свой зверинец в сумерках выгуливать, — буркнул он себе под нос.

Маркус изменился в лице, мгновенно догадавшись о причине этой самодовольной ухмылки. От негодования стукнув кулаком по столу, он бросил недоеденный сандвич и сорвался с места.

Вуд хихикнул вслух, пытаясь представить себе физиономию Флинта, когда Хуч знатно его обломает — преподаватель полетов недолюбливала слизеринскую команду за грязную игру, что ни для кого не было секретом, чем Вуд и воспользовался. У Маркуса не было никаких шансов.

*

Гарри ‎ преодолел лестничный пролет очередного этажа и уже сделал шаг на следующую ступеньку, как неожиданно из ближайшего коридора раздался какой-то грохот, словно там что-то свалилось, а следом послышался жизнерадостный смех Пивза. Гарри непроизвольно повернул голову в сторону шума, не заметив, как лестница начала свое движение. Нога не нашла опоры и провалилась во внезапно образовавшуюся пустоту. Он потерял равновесие, не удержался и свалился почти с самого верха лестницы по ступенькам вниз. Сумка грохнулась рядом, из нее на каменный пол посыпались свитки и учебники. Очки перекосило, но они все же каким-то чудом удержались на переносице. Распластавшись, Гарри принялся суетливо собирать свои вещи, живописно раскиданные по лестничной площадке, даже не подумав применить элементарные манящие чары, когда его взгляд наткнулся на чьи-то черные начищенные ботинки. Моргнув, он поднял глаза. Слизеринская мантия. В голове Гарри пронеслась мысль, что наверняка хуже этого быть не может. Оказалось, может. Щеки вспыхнули от стыда, когда Гарри узнал, кто стал свидетелем его неуклюжего падения — Драко Малфой собственной персоной возвышался над ним, злорадно ухмыляясь.

Драко опешил от неожиданности, когда Поттер, тщательно обтерев пятой точкой ступени, кубарем свалился прямо к его ногам. Но потом, оценив ситуацию, не смог сдержать расползающуюся по лицу улыбку.

— Неужели, Поттер, я дождался этого момента, и ты рухнул жертвой моего очарования. Право, не стоило. Хотя, безусловно, приятно. Может, хочешь еще и вылизать мои ботинки?

Гарри ‎подавил желание потереть ноющую от удара задницу и растерянно моргнул, судорожно думая, что сказать, чтобы выпутаться из этой щекотливой ситуации.

— Э-э-э, — смутившись еще больше от мысли, что своим красноречием он наверняка напонимал Крэбба или Гойла, Гарри пробормотал: — Слишком много чести для блеклого хорька вроде тебя.

— Это я-то блеклый? Поттер, зачем тебе очки, если ты и с ними ничего не видишь? — фыркнул Малфой, презрительно скривив губы. — Ты не ушибся,, Потти? — он сделал притворно озабоченный вид. — А то ты так тщательно вытер собой лестницу… Филч бы тебе, конечно, спасибо сказал!

— Не твое дело, Малфой, — наверняка никто, кроме Гарри, никогда не смог бы вложить столько эмоций, произнося эту фамилию. Тут был и с трудом сдерживаемый гнев, и презрение, и даже какая-то детская обида, что именно перед этим человеком всегда получалось выставить себя полным идиотом.

Внезапно Гарри осенило, что так и продолжал стоять на коленях перед Малфоем во время этой этой “дружеской” пикировки. Он судорожно подскочил, запутавшись в мантии, и чуть снова не грохнулся, покраснев еще больше прежнего — по ощущениям его лицо сейчас приняло цвет гриффиндорского флага. Чтобы не смотреть на Малфоя, Гарри начал старательно отряхивать мантию ладонями, собираясь с мыслями.

И он был так восхитителен в своей неловкости и смущении, что даже Драко не мог не обратить на это внимание.

Фыркнув своим мыслям, Драко собрался уже было уйти, как заметил возле своего ботинка сложенный в несколько раз лист пергамента. Пользуясь тем, что Поттер не него не смотрел, Драко поднял записку.

— Так-так-так…Что тут у нас? По-моему, это у тебя выпало, Поттер,— и Драко взялся за край пергамента, намереваясь развернуть листок.

Гарри ‎нахмурился, глядя на находку Малфоя, надеясь, что не любовная записка Джинни, которую он таскал с собой и регулярно перечитывал, но когда Малфой растянул губы в ехидной усмешке, Поттер понял, что и на этот раз ему не повезло.

— Отдай, Малфой! Это не твое.

— А я и не спрашивал разрешения, — Драко фыркнул и, не увидев со стороны Поттера яростных порывов выхватить записку, быстро развернул ее. На желтой помятой бумаге пестрели мелкие по-девчачьи аккуратные буковки, написанные разноцветными чернилами, которые складывались в… Драко не сдержался и совсем неаристократично заржал, согнувшись пополам и выронив из пальцев признание “бравому” и “отважному” гриффиндорцу в любви. Кажется, такими эпитетами одарила Поттера Уизлетта?

— Поттер! Это самое трогательное признание в любви, что мне доводилось видеть! — Драко вытер выступившие от смеха слезы. — Особенно, — он поднял записку и зачитал: — “Я схожу с ума, представляя твои сильные мускулистые руки, обнимающие меня, о, мой герой!”, — Драко театрально всхлипнул и закатил глаза. Потом брезгливо, будто держа в руках что-то отвратительное, он убрал послание в карман и, достав белоснежный платок, тщательно вытер руки. — Вот это называется, Поттер, не везет, так не везет.

— Отдай, Малфой! — почему-то зачитанные Малфоем слова больше не казались такими романтичными и трогательными. Стало мучительно стыдно и за себя, и за Джинни. Гарри не мог позволить Малфою унести этот листок с собой, чтобы потом тот смеялся над ним, цитируя его содержание всему своему мерзкому факультету. Сжав кулаки от нахлынувшего гнева — настолько ярко предстала перед глазами эта картина, — Гарри ринулся к Малфою, схватил того за мантию и дернул на себя, сразу нарушая весь его напыщенный лоск.