Комментарий к Глава 6. Мерлин, храни гриффиндорцев!

Очередное, вкусное^^

http://www.pichome.ru/ot

http://www.pichome.ru/o6

http://www.pichome.ru/oH

========== Глава 7. Снимите ЭТО немедленно! ==========

Солнечные лучи будили тесные улочки с маленькими домиками и звали на улицу, порадоваться новому дню. Волшебники суетливо проходили мимо Гарри и Гермионы, выбравшихся в этот ранний час в Хогсмид. Пробродив полночи по замку, Гарри еще долго не мог заснуть — предвкушение боролось со страхом, поэтому сейчас он был безумно благодарен Гермионе, которая целенаправленно вела его куда-то, не отвлекаясь на разговоры, сопровождающие их: “Мама, посмотри, у этого мальчика шрам на лбу. Это Гарри Поттер?”. Гарри пригладил челку рукой, что не так уж и помогло остаться неузнанным, учитывая то, что его лицо украсило собой обложки всех журналов после победы.

Звякнул колокольчик, отворилась дверь, пропуская их в небольшое помещение, где, к счастью, еще никого не было. Гарри завертел головой, осматриваясь, а Гермиона тут же деловито направилась к мастеру. Они о чем-то спорили некоторое время, то и дело оглядываясь на него, а Гарри переступал с ноги на ногу, борясь с желанием сбежать как последний трус. Наконец оба пришли к согласию. И тут начался ад. Ножницы тускло и страшно поблескивали, летая над его головой, что-то срезая и подправляя, а Гарри даже не мог видеть, что — очки с него стянули еще в самом начале, поэтому перед глазами все расплывалось. Лязг металла заставлял с силой сжимать пальцы на подлокотниках кресла, в которое его усадили, прежде чем начать экзекуцию.

Дальше все произошло настолько быстро, что Гарри растерялся.

“Мерлин, эти люди — маньяки, а я-то столько лет на Волдеморта угрохал. Вот оно — истинное зло! — мысленно подшучивал над самим собой Гарри, борясь с подступающей паникой. — Вот как выйду отсюда гламурным педиком, так слизеринцы меня обсмеют!”. И лишь ободряющий мягкий взгляд подруги успокаивал, придавая сил и позволяя вертеть собой как куклой.

Права выбора ему не давали, вопросов не задавали, а обращались только к Гермионе, то и дело уточняя детали. Ему в руки впихнули одежду и практически втолкнули в примерочную. Гарри застыл, раздумывая, не стоит ли аппарировать куда подальше и не будет ли это восприниматься как трусость. Потом вспомнил о подруге, которая приложила столько усилий, чтобы помочь ему, пристыдил сам себя и покорно стал натягивать на себя непривычно узкие «тряпки» — после донашиваемых вещей Дадли что угодно казалось бы узким.

Наконец одуревшего от происходящего и дезориентированного «героя» вновь усадили в кресло, заставив задрать голову. В глаза поочередно чем-то капнули, радужку неприятно обожгло, и мир неожиданно начал принимать четкость. И только тогда преображенного «героя», как в пошлых программках, созданных для домохозяек вроде его тетки, поставили перед зеркалом. Гарри застыл. Он выглядел… прилично. Очевидно, ему решили оставить его несколько небрежный стиль, правда, смотрелся он теперь заметно лучше: зеленые глаза, более не скрываемые оправой, по достоинству привлекали внимание, беспорядок на голове приобрел некую завершенность, словно его навели специально, а одежда… Что ж, после нескольких минут дискомфорта Гарри признал, что эти «тряпки» довольно-таки удобны.

*

Все еще в полудреме Оливер, не открывая глаз, сладко потянулся — тело порядком затекло за ночь. Он пошарил рукой по кровати, но никого не обнаружил рядом. Оливер тут же распахнул глаза, сонно озираясь по сторонам — Маркуса и правда не было. Ясное дело, он ушел, как и обещал, еще до подъема гриффиндорской братии, но немного, совсем чуть-чуть, Оливеру стало обидно, что Флинт его не разбудил.

“Мерлин, Вуд. Ну трахнулись… Ну что теперь? — попытался убедить он самого себя. — И вообще, не будь девчонкой!”

Вчера было офигенно, до одури хорошо, и неважно, что все тело ломило, а на заднице было трудно усидеть прямо, ни разу не скривившись.

“Чертов Флинт, — тут же подумал Оливер, — ему-то сейчас наверняка вполне комфортно, — и тут же застыл, хлопая ресницами и покрываясь румянцем. — Вчера было охренеть как хорошо…”

Через пару минут он осторожно выглянул из-за полога. Комната пустовала. Переведя взгляд на часы, Оливер выругался — он опять опоздал на завтрак. А здоровому, растущему, вкушающему ночами все прелести жизни организму очень-очень нужно набираться сил. Со всей возможной поспешностью он заметался по комнате, выуживая свои вещи. Но когда, собравшись, он примчался со всех ног в Большой зал, столы уже пустовали. Ничего не оставалось, как повернуть назад. Не зная, чем занять себя в этот выходной день, Оливер предсказуемо отправился на квиддичное поле.

“Черт, давно же я тут не был. Скоро игра со Слизерином, а у меня все мысли только об одном конкретном слизеринце”, — Оливер неодобрительно покачал головой.

Призвав метлу, он перекинул было ногу через древко, собираясь взлететь, но дискомфорт в определенном месте сразу нарушил его планы.

“Если вчера на тебе катался Маркус Флинт, сегодня метла тебе не подружка”, — мрачно пошутил сам над собой Оливер и лег на спину, растянувшись на траве. Он увлеченно рассматривал плывущие по небу облака, мысли сменяли друг друга, и иногда на его лице появлялась легкая улыбка.

*

Мысли все время возвращались к вчерашней ночи, и Маркус задумчиво улыбался. Он хотел подловить Оливера после завтрака, но тот, по всей видимости, благополучно проспал. Тогда, совершенно не понимая, зачем он это делает, Маркус завернул в пергамент поистине гигантский бутерброд и убрал его в сумку. На всякий случай. Вдруг захочется перекусить, не иначе.

Он с абсолютной точностью мог сказать: единственное место, где можно было встретить Оливера в выходной день — это квиддичное поле. Поэтому Маркус отправился прямиком туда, и не ошибся в своих ожиданиях. Примерно через полчаса, когда он уже почти закончил подстригать прутья на своей метле, одна из свалки в углу взмыла в воздух и вылетела через открытую дверь. Не было сомнений, кто решил ей воспользоваться. Маркус поспешно вытер руки, испачканные в полироли, прямо о свои рваные джинсы, подхватил сумку и, сдернув с гвоздика у двери свою куртку, вышел из подсобки. Вуд раскинулся на траве почти в самом центре поля. Маркус бесшумно подошел ближе. Грудь Оливера равномерно вздымалась и опускалась, казалось, что он заснул, пригревшись на солнце. Маркус постоял несколько секунд, рассматривая его спокойное и умиротворенное лицо, и неожиданно плюхнулся на Оливера сверху.

— Чего разлегся?! Загораешь?

Вуд широко распахнул глаза и подскочил от неожиданности, стукнувшись о подбородок Маркуса лбом, ойкнул и потер ушибленное место.

— Когда-нибудь ты все-таки доведешь меня до инфаркта! — недовольно воскликнул он, вздохнул и покачал головой. — И да, загораю, — Вуд состроил умилительно-обиженную мордашку. — Из-за тебя, засранца, я летать не могу!

Маркус хохотнул и раскинулся рядом на траве, насмешливо поглядывая на Оливера.

— Что, попка болит? — встретив возмущенный взгляд, он хмыкнул и поправился. — О, прошу прощения, мужественная задница! — Маркус потянул Вуда на себя, буквально опрокидывая его сверху и тут же увлекая в обжигающе-нетерпеливый поцелуй.

Ну да, тряпка. Да, безвольная. Но когда Маркус так настойчиво начинал его целовать, у Оливера сносило крышу, а желание сопротивляться исчезало напрочь. Только не когда от его прикосновений кровь словно закипала, сердце начинало бешено стучать, а в голове образовывался вакуум — ни одной осознанной мысли. Оливер настолько наслаждался каждым украденным для них мгновением — встречи урывками, прячась, старательно изображая, что они все те же непримиримые враги, — что сам пугался своей одержимости. Конечно, вряд ли кто-то заметил, что драки между ними вдруг резко сошли на нет. Впрочем, кому какое дело? Оливер убеждал себя в этом, неистово отвечая на поцелуй и старательно отгоняя мысль, что новость о том, что он спит с Флинтом, скорее всего, произвела бы неизгладимое впечатление, в первую очередь, на членов его команды. Оливеру очень не хотелось думать о том, что в их глазах он, возможно, стал бы самым настоящим предателем.